такие несчастные мужья? Гектор. Нет, черт возьми! Но что это за трижды проклятое создание - муж! Миссис Хэшебай (капитану). А как насчет гарпунной пушки? Капитан Шотовер. Никакого толку. Это на китов, а не на людей. Миссис Хэшебай. А почему бы и нет? Ты стреляешь гарпуном из пушки, гарпун
попадает прямо в неприятельского генерала - и ты его вытаскиваешь. Вот
тебе и все. Гектор. Ты дочь своего отца, Гесиона. Капитан Шотовер. Да, тут можно что-нибудь придумать, конечно. Не затем,
чтобы ловить генералов,- они не опасны. Но можно было бы стрелять
железной кошкой и выуживать пулеметы, даже танки. Я над этим подумаю. Миссис Хэшебай (нежно поглаживая капитана по плечу). Вот и спасены. Ты прямо
прелесть, папочка. А теперь надо нам идти ко всем этим ужасным людям и
занимать их. Капитан Шотовер. Ведь они не обедали, ты не забудь об этом. Гектор. И я тоже не обедал. А уже темно. И, должно быть, бог знает который
час! Миссис Хэшебай. Ах, Гинес придумает им какой-нибудь обед. Прислуга никогда
не забывает позаботиться о том, чтобы в доме была еда. Капитан Шотовер (испускает какой-то странный вопль в темноте). Что за дом!
Что за дочь! Миссис Хэшебай (восторженно). Какой отец! Гектор (вторит). Какой супруг! Капитан Шотовер. Или гром, что ли, иссяк в небесах? Гектор. Или красота и отвага иссякли на земле? Миссис Хэшебай. И что только нужно мужчинам? Сыты, одеты, и у себя дома, и
любовью нашей даруем мы их перед тем, как отойти ко сну. И все-то они
недовольны. Почему они завидуют той муке, с какой мы производим их на
свет, и сами создают для себя какие-то непостижимые опасности и мучения
только для того, чтобы не отстать от нас? Капитан Шотовер (нараспев, словно читает заклинание) Я дом дочерям построил
и настежь открыл для гостей, Чтоб дочери, выйдя замуж, хороших рожали
детей. Гектор (подхватывает). Но вышла одна за чурбана, другая лжецом увлеклась. Миссис Хэшебай (оканчивая строфу). И ложе его разделила, и любит лжеца и
сейчас. Леди Этеруорд (кричит из сада.). Гесиона, Гесиона, где ты? Гектор. Кот на крыше! Миссис Хэшебай. Иду, дорогая, иду. (Быстро уходит в сад.)
Капитан возвращается к столу.
Гектор (уходя в переднюю). Зажечь вам свет? Капитан Шотовер. Не надо. Дайте мне тьму еще поглубже. Деньги при свете не
делаются.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Та же комната. Горит свет, шторы спущены. Входит Э л ли
и за ней Менген, оба одеты к обеду. Она подходит к
чертежному столу. Он становится между столом и плетеным
креслом.
Менген. Что за обед! По-моему, это не обед, а так что-то всухомятку к чаю. Элли. Я привыкла к сухомятке, мистер Менген, и очень рада, когда она есть.
Кроме того, капитан сварил мне немножко макарон. Менген (передергиваясь, желчно). Какая роскошь! Я не могу этого есть. Я
думаю, это потому, что у меня слишком напряженная мозговая работа. Это
самое тяжелое в жизни делового человека. Вечно приходится думать,
думать, думать. Кстати, сейчас - пока мы одни - разрешите мне
воспользоваться случаем, чтобы выяснить, так сказать, наши
взаимоотношения. Элли (усаживаясь на табурет у чертежного стола). Да, да, я как раз этого и
хочу. Менген (оторопев). Вы хотите? Это меня, знаете, удивляет. Потому что, мне
кажется, я заметил сегодня днем, вы всячески старались избегать меня. И
это уж не первый раз. Элли. Просто я устала. И мне было как-то не по себе. Я тогда еще не привыкла
к этому необыкновенному дому. Пожалуйста, простите меня. Менген. О, это пустяки. Я не обижаюсь. Но капитан Шотовер говорил со мной о
вас. Понимаете - о вас и обо мне. Элли (заинтересовавшись). Капитан? И что же он говорил? Менген. Да он, видите ли, обратил внимание на... разницу наших... лет. Элли. Он все замечает. Менген. Вы, значит, не придаете этому значения? Элли. Конечно, я очень хорошо знаю, что наша помолвка... Менген. Ах, так вы называете это помолвкой? Элли. А разве нет? Менген. О, конечно, конечно, если вы так говорите. Ведь вы в первый раз
произносите это слово. Мне просто было не совсем ясно. Вот и все.
(Усаживается в плетеное кресло и предоставляет Элли вести разговор.)
Простите, вы, кажется, что-то начали говорить... Элли. Разве? Я забыла. Напомните. Вам нравится здесь Я слышала, как вы
спрашивали миссис Хэшебай за обедом, не сдается ли поблизости
какой-нибудь хороший особняк. Менген. Мне понравились эти места. Здесь как-то легко дышится. Возможно, что
я и поселюсь здесь. Элли. Я бы ничего лучшего не желала. Здесь, правда, легко дышится. И я
хотела бы быть поближе к Гесионе. Менген (все больше мнется). Воздух-то здешний, конечно нам подходит, а вот
вопрос в том, подходим ли мы друг другу. Вы об этом подумали? Элли. Мистер Менген, мы с вами должны быть рассудительными, вы не находите?
Нам нет нужды разыгрывать Ромео и Джульетту. Но мы очень хорошо можем
поладить, если оба возьмем на себя труд приложить к этому некоторые
усилия. Ваше доброе сердце намного облегчит для меня все это. Менген (наклоняется вперед, и в голосе его прорывается явное
неудовольствие). Доброе сердце?.. Гм. Ведь я же разорил вашего отца;
вам это известно? Элли. О, но ведь это было не умышленно? Менген. Вот именно. Я сделал это с умыслом. Элли. С умыслом? Менген. Ну, не из личной злобы, разумеется. Вы сами знаете, что я дал ему
работу, когда с ним было все кончено. Но дело всегда остается делом. Я
уничтожил его как человека, который может влиять на дела и деловую
жизнь Элли. Не понимаю, как это может быть. Вы, верно, хотите заставить меня
почувствовать, что я вам ничем не обязана, чтобы я могла решить
совершенно свободно,- так? Менген (встает, с вызывающим видом). Нет. Я хочу сказать именно то, что я
говорю. Элли. Но какая же вам была польза разорять моего отца? Ведь деньги, которые
он потерял, это же были ваши деньги? Менген (с язвительным смехом). Да. Мои. Они и есть мои мисс Элли. И все
деньги, которые вместе с ним потеряли его друзья, тоже мои деньги.
(Засовывает руки в карманы и ухмыляется.) Я просто их выкурил, как
выкуривают пчел из улья. Что вы на это скажете? Вас это несколько
потрясает, не так ли? Элли. Сегодня утром это могло бы меня потрясти. А сейчас вы даже и
представить себе не можете, как мало это для меня значит. Но это очень
любопытно. Только вы должны объяснить мне. Я не совсем понимаю.
(Облокотившись на стул и уткнув подбородок в ладони, она приготовилась
слушать; на лице ее написано явное любопытство и в то же время
невольное презрение, которое раздражает его все больше и больше и
вместе с тем внушает ему желание просветить ее в ее невежестве.) Менген. Ну конечно, вы не понимаете. Что вы можете понимать в делах? А вот
вы слушайте и учитесь. Дело вашего отца было новое дело. А я не имею
обыкновения начинать дела. Я обычно предоставляю другим начинать. Они
вкладывают в это все свои деньги и деньги своих друзей, отдаются этому
душой и телом, только чтобы поставить предприятие на ноги. Это, как
говорится, самые настоящие энтузиасты. Но для них всякий, хотя бы
временный, застой в делах - сущая беда. У них нет финансового опыта. И
обычно, так через год либо два, они или терпят крах, или продают свое
предприятие за бесценок, в рассрочку каким-нибудь пайщикам. И это еще
если повезет, а то может статься, что они и вовсе ничего не получат.
Ну, чаще всего то же самое происходит и с новой компанией. Те
вкладывают еще деньги, тянут еще год или два - и в конце концов им
опять-таки приходится перепродавать дело в третьи руки. Если это
действительно крупное предприятие, то и третьи покупатели тоже только
ухлопают в него свои труды и деньги - и опять-таки перепродадут. И вот
тут-то и появляются настоящие дельцы. Тут появляюсь я. Но я похитрее
многих других. Я не пожалею истратить немножко денег, чтобы подтолкнуть
такое дело. Я сразу раскусил вашего отца. Я видел, что идея у него
хорошая и что он будет из кожи вон лезть, если ему дать возможность
претворить ее в жизнь. И я видел, что в делах он сущий младенец и не
сумеет уложиться в бюджет и выждать время, чтобы завоевать рынок. Я
знал, что самый верный способ разорить человека, который не умеет
обращаться с деньгами, это дать ему денег. Я поделился моей идеей кое с
кем из друзей в Сити, и они нашли деньги. Потому что я сам, видите ли,
не вкладываю деньги в идеи, даже когда это мои собственные идеи. Ваш
отец и его друзья, которые рискнули вместе с ним своим капиталом, были
для меня все равно что кучка выжатых лимонов. Так что вы зря расточали
вашу благодарность, и эти разговоры о моем добром сердце - чистейший
вздор. Меня тошнит от них Когда я вижу, как ваш отец, весь расплываясь,
глядит на меня своими влажными, признательными глазами и прямо
захлебывается от благодарности, меня так и разбирает сказать ему всю
