Кстати, полагаю, вы не станете возражать, если я развяжу Альфу? (Развязывает путы.)
Альфа (спокойно и деловито выговаривая каждое слово, меж тем как Винценц растирает ей затекшие руки и ноги). Трус! Предатель! Эгоист!
Винценц (продолжая усердно растирать). С тем же успехом вы могли бы потребовать, чтобы я вскочил в поезд на полном ходу!
Альфа (встает и подходит к Бэрли). Между нами все кончено!
Бэрли кивает с отсутствующим видом.
Я хочу прилечь и отдохнуть; видеть вас больше не могу, уходите! Оба уходите!
Бэрли (ставит пистолет на предохранитель и снова кладет на стол). Ложитесь, Альфа, и отдохните. Только позвольте мне посидеть тут тихонько, я напишу кой-какие прощальные письма, а вы тем временем поспите.
Альфа. Винценц! Выведите этого господина! И уйдите сами!
Винценц. Что вы, Альфа! Как это - "выведите"? Нет, тут я целиком на стороне этого господина. Вы должны дать ему время. Будто нельзя задернуть портьеру и дать человеку возможность мало-мальски привести мысли в порядок!
Альфа (протягивает Бэрли руку). Очень вы мне угодили! Но через час вы уйдете, и когда я проснусь, я вас - больше - никогда - не - увижу. (Уходит за портьеру и задергивает ее за собой. На минуту выглянув.) Винценц! Гостей будьте добры выпроводить! (Видно, как она начинает раздеваться. Потом опять высовывается из-за портьеры.) Нет, пусть подождут. Но меня не будите. (Опять то же.) Впрочем, вы, господа, можете разговаривать без стеснения. Ваши голоса меня успокаивают. (Уходит.)
Винценц. Вы поставили пистолет на предохранитель?
Бэрли проверяет.
Не возражаете, если я на всякий случай положу его сюда, в несгораемый шкаф?
Бэрли (протягивает ему пистолет). Забирайте эту трусливую штуковину. Она взбунтовалась и не пожелала стрелять в "невинного", когда вы неожиданно выросли как из-под земли. Дал слабину. Этот пистолет я в руки больше не возьму! Тут осечек быть не должно.
Винценц. Понимаю и уважаю вашу точку зрения.
Бэрли. Вы все слышали, я выставил себя перед вами на посмешище! Кто же вы, собственно, такой?
Садятся.
Винценц. В каком смысле?
Бэрли. Напрямик, без выкрутасов вы не умеете?
Я вот - до того проклятого дня, когда познакомился с этой особой, - был коммерсантом, с головы до ног. Выбился в люди как мясник. Занятие не слишком аппетитное. Но я-то руки запускал до подмышек. И это вам не фунт изюму!.. А она мне вдруг говорит... кстати, давно ли вы знакомы с Альфой?
Винценц. Да лет шестнадцать, пожалуй... Ей в ту пору было семнадцать.
Бэрли. И вы все еще любите ее?
Винценц. Боже сохрани!
Бэрли. Боже сохрани? Вот, значит, как... Но почему вы вдруг явились в столь неурочный час, если не любите ее?
Винценц. Неурочный час?
Бэpли. А по-вашему, нет? Три часа ночи! Время, когда в порядке исключения работают, обычно спят или разве что с кем-нибудь прогуливаются. Ну, так кто же вы по профессии.
Винценц. Словодел.
Бэрли. Как-как? Писатель?
Винценц. Нет, куда мне. Словодел, именователь. Можно я потом объясню? Не хочется прерывать ваш рассказ.
Бэрли. Только не думайте, сударь... Не думайте, будто я с вами этак вот беседую, а между тем... Я жду отхода поезда. И он отойдет. Но веду разговоры. Не замыкаюсь. Ведь этот последний обрывок, последние четверть часа никак не используешь, смысла нет.
Винценц. Ая вот приехал... Знаете, как бывает: запрешь дверь, поднимешься на ступеньку-другую и возвращаешься проверить, вправду ли запер... Возвращаешься еще раз... Можете считать меня педантом, но я хотел закончить оборванный десять лет назад разговор. Альфа сказала, что время у нее будет только после полуночи. Я еще целый час дожидался вас. А теперь опять не знаю, когда состоится наш разговор.
Бэpли. Никогда он не состоится. У меня тоже был один этот час после бала. С минуты на минуту явится первый гость, потом каждые полчаса будет приходить новый визитер. К рассвету вы увидрите пятерых господ, пятерых законченных балбесов, которые воображают себе невесть что - ну как же, приглашены к Альфе, да еще в такой час!
Раз вы так давно знаете Альфу, она наверняка вам говорила: вы все делаете неправильно...
Винцент, смеясь, хлопает его по колену.
Что?
Винценц. Колибри!
Бэpли. Что-то?
Винценц. Потом! Дальше! Не обращайте внимания!
Бэpли. Стало быть, и вы это слышали. Она каждому так говорит, да-да, я точно знаю, каждому - и Профессору, и Музыканту, и мне. Итак, она мне сказала: вы все делаете неправильно. Ни собственная деятельность, ни успехи, по сути, вас не удовлетворяют. Больше того, все, чем вы гордитесь, ради чего живете, есть чистейшая глупость. Но я же не чета этой братии, я из другого теста. Все насквозь вижу, и тем не менее сразу замечаю: она права. Права!
Винценц (про себя). Колибри.
Бэpли. Видите ли, об этом не задумываешься. Если ты не шалопай, а мужчина, у которого дел по горло, то философствовать тебе недосуг. Но нельзя отрицать, что философия и Тому подобное нужны, как раньше была нужна религия. И если Альфа говорит: три часа ночи, и не как мужчина и женщина (и все ж таки немножечко как мужчина и женщина), сами понимаете, если она этак выворачивает жизнь, а ты толкуешь о своей жизни... кстати, вы когда-нибудь смотрели на мир между собственными икрами, ну, согнувшись пополам и вниз головой? Вот-вот, именно так! Все выглядит совершенно иначе и как новое! Тогда только и замечаешь, что живешь или не жил!
Винценц. Колибри!
Бэpли. Черт побери, что означает это ваше "колибри"?
Винценц. Прокаленные слова.
Бэpли. Сударь, вы городите чепуху!
Винценц. Да, но ее стряпает жизнь: у Альфы слова прокаленные. Я должен вам кое-что посоветовать! Колибри - это ослепительно яркие слова, порхающие под пламенным солнцем джунглей.
Бэpли. Чего-о?
Винценц. Неверно, но звучит чудесно. Словесная сопряженность несопрягаемого.
Бэpли. Сударь?!
Винценц. Можно вот так сопрячь несопрягаемые вещи, одними только словами, что ни один человек не заметит.
Бэpли (встает). Я стал коммерсантом, сам не знаю как. Не иначе как был слишком глуп для неудачных предприятий, и дела у меня шли лучше, чем у других, потому что я человек волевой. Вам тоже не стоит забывать, что, имея деньги, можно добиться очень многого, вы и не предполагаете, что могут деньги. Почти все. Любая женщина охотно станет моей подругой, да еще спасибо скажет. Я себя в обиду не дам.
Винценц. Нет, в самом деле, сударь! Вы мне ужасно симпатичны! Позвольте дать вам совет!
Бэpли. Я не нуждаюсь в советах. Болваны, которые сюда придут, обхохочутся, потому что Альфа бессовестно выставляет меня перед ними на посмешище. Это меня-то, у которого в одном пальце больше силы, чем у них во всем теле! Я должен ее проучить, непременно!
Звонок в дверь, оба замолкают.
(Ворчливо.) Будьте добры, посмотрите, кто там.
Винценц. Но мы обязательно продолжим разговор.
Пока Винценц в передней, Бэрли поднимает портьеру, задумчиво смотрит на
Альфу, подходит к несгораемому шкафу, но открыть его не может.
(Возвращаясь.) Вы лучше меня знаете здешние обычаи: сей господин утверждает, что он супруг Альфы и приглашен на этот час.
Входит д-р Апулей-Хальм.
Бэрли (высокомерно). Удивлен, что вижу вас тут.
Xальм (любезно). А я искренне удивлен, что не вижу в вашем обществе Альфу.
Винценц (пародируя аристократический тон). Увы, она почувствовала легкую усталость и удалилась на покой. Однако же наказала пригласить вас дождаться всех остальных гостей. (Берет у Хальма большой красивый букет, ставит в вазу.)
Xальм. Она настоятельно просила меня быть на ее именинах.
Бэрли берет букет, бросает в угол. Винценц поднимает цветы, осторожно,
успокаивая, гладит Бэрли по спине и опять ставит букет в вазу. Затем
предлагает сесть; он и Хальм садятся.
(Винценцу, нерешительно.) Никак не ожидал увидеть вас.
Винценц. Да, столько лет прошло; я не узнал вас в потемках. В ту пору вы были вальяжней, потолще на вид, так сказать. А что, не сварить ли нам кофейку? (Отыскивает кофеварку, зажигает спиртовку.)
Хальм (куртуазно). Коль спящую не потревожит аромат бессонницы!
Бэрли (резко). Оставьте меня! Нынче из меня плохая компания! Пойду напишу письма! (Уходит в соседнюю комнату.)
Хальм (другим тоном). Ну? Что произошло?
Винценц. Он сказал, что сию же минуту застрелит ее, если она за него не выйдет; не удосужился даже сперва расторгнуть ваш брак, так ему невтерпеж.
Хальм. Его машина уже час стоит внизу. Не пытайтесь дурачить меня, мой милый.
Винценц. Больше я вам ничего сказать не могу. Кстати, человек он симпатичный, вы не находите? А я с этой минуты вообще не желаю иметь касательства к этой истории.
Xальм. Однако ж деньги, которые я вам за это уплатил, вы без зазрения совести взяли?!
Винценц. Тсс! Не надо таких слов, как "без зазрения совести"! Если вы еще раз попытаетесь меня оскорбить, я позову господина Бэрли, и он наверняка переломает вам все кости.
