Олени встретятся в лесу,
Домой я шкуру принесу,
Две - будущей жене.
А где она? Или опять
Она во власти грез?
Не надо только вспоминать
Своих прощальных слез.
Ты наяву не доверяй
Своим тревожным снам.
Что ты моя невеста - знай,
Наряд венчальный собирай,
Идти нам скоро в храм.
Хотя разлука нелегка
И холодно вокруг,
Как ледяной родник, тоска
Мой воскрешает дух.
Теперь душа закалена
И охладела кровь.
Жизнь, что была раздвоена
(Тут покаянье, там вина).
Я отвергаю вновь.
Нечистых побуждений рой
Перебороть я смог,
Я ныне стал самим собой,
И стал мне внятен бог.
Туда, где жил я с малых лет,
Я поглядел с высот,
Но поманил олений след...
Храни, господь, родных от бед!
Меня вершина ждет!
III
Пылающие облака
На запад поплыли,
Туманы шли издалека
И дол заволокли.
Душой и телом я устал,
Казалось - вот умру,
Там, где у ног зиял провал,
Лишь вереск огненный пылал,
Качаясь на ветру.
И стебелек я отломил.
С поникшего куста,
Его на шляпу нацепил
И ночь вернулась та,
И одолели мысли тут
Так люди иногда
В господень храм толпой идут
И, совершив свой строгий суд,
Уходят кто куда.
О, возвратиться бы к цветку,
Что я тогда сломал!
К надломленному стебельку
Я кротко бы припал.
И в глубине твоих очей
Я душу бы омыл
И тролля, что душой моей
Владел тогда, среди ветвей,
Насмешкой бы убил!
Сперва, мечтами возбужден,
Я богу слал мольбы,
Чтобы моей невесте он
Не отягчал судьбы.
Но для нее я бы сумел
Все беды побороть,
А я ищу великих дел,
Коль внять мольбе ты не успел,
Прибавь ей бед, господь!
На реках ты наставь запруд,
Кинь скользкие мостки,
А ноги ей пускай натрут
В скитаньях башмаки.
Я подыму ее, пройду
С ней над кипеньем вод,
По горным тропам проведу,
И коль опять нашлешь беду
Посмотрим, чья возьмет.
IV
Шел со мной охотник с юга,
По водам придя бескрайним,
Думы на челе у друга
Стали северным сияньем.
Плач звучал в его веселье,
Мысль жила в его молчанье.
Но какая? Мне доселе
Внятней ветра завыванье.
Я дрожал, взглянуть не смея
В пропасть ледяного взора,
Где раскинулись, синея,
Ледниковые озера.
Мысль его, подобно птице,
Воспарит, над ними рея,
А начнет, как вихрь, яриться
Паруса спускай скорее.
Нас свели друг с другом горы.
Я с ружьем был, он с собакой,
Мы сошлись. Ту дружбу скоро
Разорвал бы я, однако.
Отчего ж я медлил с этим,
Сам желая расставанья?
Знаю, тот, кого я встретил,
Отнял у меня желанья.
V
"Отчего ты ночью длинной
Хочешь в дом родной обратно?
Иль теплее под периной?
На снегу спать неприятно?"
Мать придет ко мне, бывало,
Прыгнет кот на край постели,
Мать мне песенку певала,
Тут и сны ко мне летели.
"Что нам сны? Иль в жизни нашей
Дел не сыщешь настоящих?
Лучше жизнь пить полной чашей,
Чем дремать меж предков спящих.
Как бы буря ни страшила,
Мы оленя гоним ныне.
Разве камни лучше было
С поля выносить в долине?"
Не колокола ль звенели
Нашей церкви в дальней дали?
"Но куда сильней в ущелье
Водопады грохотали!"
Мать с невестой в храм господень
Помолиться ходят богу.
"Мы славней дела находим,
Чем торить туда дорогу".
В храме пение органа
И над алтарем сиянье.
"Лучше солнце утром рано,
Лучше бури грохотанье!"
Что ж, идем! Пускай грохочет
Буря снежная повсюду.
В церковь пусть идет, кто хочет,
Я туда ходить не буду.
VI
Вот и осень. Звон я слышу...
Это стали, значит, с луга
Загонять стада под крышу,
А не то погубит вьюга.
И опять ковром снежинки
На хребты ложиться стали.
Так завалит все тропинки
Возвращаться не пора ли?
Но куда идти? Доселе
Сердце дом не вспоминало.
Вспоминать мы не хотели,
Чтоб душа сильнее стала.
Повседневная томила
Будничность меня дотоле.
Мысль не зря в горах парила.
Здесь я счастлив, я на воле.
Хоть избушка здесь убога,
Но живу я в ней богато.
Самый воздух тут подмога
Вот и стала мысль крылата.
Бес начнет игру какую,
Друг мой знал - она опасна,
Он мне шапку колдовскую
Дал в защиту от соблазна.
В горных пастбищах скитанья
Для души моей закалка,
Птичьего же щебетанья
Мне совсем теперь не жалко.
И весной сюда я смело
Приведу тех двух, которых
Вместо суетного дела
Жизнь в бескрайних ждет просторах.
К мудрости привыкнут новой,
Сами прежнее осудят,
На вершине жить суровой
Им тогда не страшно будет.
VII
Я один. Судьба такая
Мне давно уж не по силам.
Обессилел, вспоминая,
И хочу вернуться к милым.
К ним на миг, - и вновь открою
Я в душе любовь к дороге
В край, где мы весной все трое
Будем в горнем жить чертоге.
К ним скорей! Но закружился
Снег, и вьюга закружила!
Слишком поздно спохватился!
Все дороги завалило.
VIII
Шло время, и я овладел собой,
Не стал я тоске предаваться.
Словно смятое платье, лег снег над рекой.
Озарила луна покров снеговой,
Звезды начали загораться.
Чересчур я силен, чтоб тоской изойти,
Если к ночи стал день клониться.
Мне, как мысли, не усидеть взаперти.
Я по горным тропам должен идти
И над пропастью остановиться.
А в безмолвной долине звук возникал,
Я прислушивался невольно,
Где-то ласково, сладко и нежно звучал
Тот напев, что давным-давно я слыхал,
И узнал я звон колокольный.
О том, что господь родился на свет,
Колокола возвестили.
Зажег в доме лампу старик сосед,
В окне моей матери вспыхнул свет,
И они меня странно манили.
Дом и прежняя жизнь, что казалась скудна,
Засияли, как древняя сага.
На высотах молчит ледяная страна,
А внизу у меня есть мать и жена,
Вместе с ними быть - вот оно, благо.
У себя за спиной услыхал я смех,
То охотник, до шуток охочий,
Мои тайные мысли прочел, как на грех:
"Растрогался, вижу? Бывает у всех
При виде обители отчей!"
И сызнова смел и силен я был,
И снова был закаленным,
Ветер с вершин меня охладил,
Никто бы отныне уже не смутил
Меня рождественским звоном.
Вспыхнуло что-то над домом родным,
Где мать моя оставалась,
Казалось, рассвет занялся над ним,
Потом повалил клубами дым,
Пламя потом показалось.
Скоро весь дом охватило огнем,
Я вскрикнул было, но живо
Охотник утешил: "Что тебе в том,
Всего и горит что прогнивший дом,
Облезлая кошка да пиво".
И выложил мне своей мысли ход,
Мое одолев смятенье:
Когда озаряет луна небосвод,
А землю огонь, их смесь создает
Эффектное освещенье.
Приставил он руку свою к глазам,
Ему картина предстала.
Где-то запели и понял я сам:
Душа моей матери к небесам
С ангелами воспаряла.
"Молча трудилась, муки терпя.
Молча плутала в пустыне,
Скорбную душу твою возлюбя,
Мы над снегами проносим тебя
К божьему празднеству ныне!"
Луна замутилась, охотник пропал,
И сердце стучало снова.
Безутешный, над пропастью я стоял.
При этом отнюдь я не отрицал
Эффект освещенья двойного.
IX
Лето настало, июнь наступил,
Пылали утесов отроги,
Звон колокольный радостно плыл,
И весело свадебный поезд катил
Внизу по большой дороге.
От дома соседа отъехал он,
Где листва у ворот, шелестела.
Соседский двор был толпой запружен.
Усмехнувшись, лег я на горный склон,
Слезы смахивая то и дело.
Ко мне долетали, меня дразня,
Шуточной песни рулады,
На смех они подымали меня,
И рвал я вереск, судьбу кляня,
Кусая язык с досады.
Моя нареченная на коне
На свадьбу ехала ныне,
И вьющийся локон скользил по спине,
Блестя и сверкая. Был памятен мне
Он с ночи последней в долине.
С ней рядом верхом через ручей
Ее жених перебрался.
Душа разрешалась моя от скорбей,
Конец приближался борьбе моей,
И я от мук избавлялся.
Снова я был подвластен горам.
Свадебный поезд в ту пору
Внизу, точно лента, сверкал. Я упрям,
И только приставил руку к глазам,
Картина предстала взору.
Гляжу, на мужчинах воскресный наряд,
На каждой из женщин - обнова,
Ждет пастор, свершить приготовясь обряд,
И очи мои на невесту глядят
И видят дни счастья былого.
Я толпы людские увидел с высот
В их сущности настоящей,
Какой она в горнем свете встает.
Должно быть, этого и не поймет
Внизу, в толпе, стоящий.
И тут услыхал я чей-то смешок
