Где есть грехи; кто ж свят, тому
И так прощенье ни к чему.
(пер. В. Мазуркевич) [maz-0002]
В оригинале: [org-0532]
Хайям! К чему так сокрушаться из-за грехов?
Есть ли хоть какая польза от страданий в конце концов?
Если нет прегрешений -- нет и прощенья,
Прощенье-то и возникло из-за грехов. Так зачем скорбеть?
И наконец в 1916 году появилось первое солидное художественное издание, подготовленное на основе научной базы. Книга "Персидские лирики Х--XV веков", представлявшая русскому читателю творчество восьми поэтов, была подготовлена академиком Ф. Е. Коршем, отредактирована после его смерти и опубликована известным знатоком арабской и персидско-таджикской литературы А. Е. Крымским. Переводам Крымский предпослал "Введение", рассказывающее о поэтах. Творчество Омара Хайяма представлено в книге девятнадцатью стихотворениями в переводе ученика академика Корша - И. П. Умова (переводы Умова были опубликованы ранее, в 1911 году). Все рубаи переданы русскими восьмистишиями с перекрестной рифмой. Переводы верны и искусны, хотя и утратили лаконичность и несколько стилизованы под русскую классику. Помещаем один из самых удачных переводов:
Ничтожен мир, и все ничтожно,
Что в жалком мире ты познал;
Что слышал, суетно и ложно,
И тщетно все, что ты сказал.
Ты мыслил в хижине смиренной,
О чем? К чему? -- Ничтожно то.
Ты обошел концы вселенной, -
Но все пред Вечностью -- ничто.
(пер. И. Умов) [umo-0001]
Точный перевод текста Хайяма следующий: [org-0499]
Ты видел мир, но все, что ты видел, -- ничто,
И все, что ты сказал и слыхал, -- ничто,
Из конца в конец весь мир обошел -- ничто,
И если лишь по дому ползал -- ничто.
Оценивая опыты перевода Омара Хайяма в 1891--1916 годах в России, можно квалифицировать их как переводы вольные. Требование художественной адекватности еще отсутствовало в переводческой практике. При большей или меньшей близости к содержанию подлинника, стиховая форма, как правило, переводчиками сознательно игнорировалась. Персидско-таджикские рубаи воспроизводились языком русской поэзии, с присущими ей разнообразием размеров и привычными для читателя схемами рифмовки. Это вполне согласовывалось с существовавшими представлениями о задачах художественного перевода с восточных языков: не поступаться формальной эстетикой русского стихосложения. Не укладываясь в лаконичную форму четверостишия, поэты передавали хайямовские рубаи многословно (за редким исключением), стихотворениями в полтора, в два, а то и в четыре раза длиннее.
В следующие два десятилетия (точнее: в 1917--1934 годах) появились лишь две публикации переводов Хайяма.
Автору одной из них -- И. Тхоржевскому -- принадлежит особое место в деле популяризации Омара Хайяма среди любителей поэзии России. Тхоржевский был первым создателем сборника стихов Хайяма на русском языке (если не считать работы Мазурина, где Хайям был представлен в вольных переводах, да к тому же анонимно). В 1928 году Тхоржевский опубликовал в Париже книгу русских переводов Хайяма, двумя годами раньше они уже были напечатаны в журнале "Современные записки". Тхоржевскому -- первому из переводчиков - удалось воспроизвести в русских стихах такие качества хайямовских рубаи, составляющие их суть, как чеканная звучность, яркая парадоксальность поэтической идеи, блестящее острословие и заразительная эмоциональность, которые позволили Эдварду Фитцджеральду сказать: "Старик Хайям звенит как настоящий металл".
Тхоржевский попытался создать русские четверостишия как нечто равновеликое персидско-таджикскому рубаи. Все переводы он выполнил одним коротким размером -- пятистопным ямбом, точно воспроизведя рифмовку строк рубаи.
Приведем для образца одно из известных хайямовских четверостиший в переводе Тхоржевского:
Ловушки, ямы на моем пути.
Их бог расставил. И велел идти.
И все предвидел. И меня оставил.
И судит тот, кто не хотел спасти!
(пер. И. Тхоржевский) [tho-0111]
Настроение и смысл рубаи переданы верно, хотя переводчик отступил от подлинника весьма заметно. В оригинале: [org-0690]
Две сотни ловушек ты расставил на моем пути,
Ты говоришь: убью тебя, если наступишь на них.
Сам ты расставил ловушки и всякого, кто наступит на них,
Ловишь и убиваешь. И ослушником зовешь.
Высоколитературные переводы Тхоржевского, к сожалению, лишены текстуальной точности. Лишь около шестидесяти процентов его переводов легко идентифицируется с подлинником. Некоторые четверостишия -- приблизительно шестая часть -- это перевод английских строф из поэмы Фитцджеральда "Рубайат Омара Хайяма". Остальные четверостишия -- их около пятидесяти -- не поддаются идентификации, возможно, это собственные стихи Тхоржевского, разработавшего хайямовские мотивы.
Блестящие по форме переводы Тхоржевского имели огромный читательский успех, многократно публиковались в сборниках, антологиях, цитировались в исследованиях. Полностью весь парижский сборник переиздан в приложении к книге Г. Гулиа "Сказание об Омаре Хайяме". вышедшей в свет в 1975 г. Писатель Вл. Солоухин заметил в статье "Как мы переводим", что читающий переводы Тхоржевского получает истинное удовольствие от четверостиший Омара Хайяма, они так легко звучат, сразу запоминаются, что "это стоит сухой и скрупулезной точности" (здесь же, впрочем, оговаривается, что неплохо рядом иметь и точный академический перевод).
В начале тридцатых годов появилась еще одна интересующая нас публикация. Этнограф и фольклорист А. Е Грузинский напечатал в книге "Памяти П. Н. Сакулина" подборку из тридцати одного стихотворения с заглавием "Из четверостиший Омара Хайяма (XI--XII вв,)". Грузинский достиг заметного успеха в создании энергичных и выразительных русских четверостиший, некоторые из них тождественны рубаи и по расположению рифмующих строк (хотя в большей части переводов рифма перекрестная, парная и опоясывающая). Сличение с подлинным текстом показывает точность этих переводов, однако лаконичность русских стихов в ряде случаев достигается опущением некоторых художественных деталей, что упрощает поэзию Хайяма. Покажем это на одном примере.
Вновь плачет облако на бархат луга...
Трава нас веселит, но -- боже мой! -
Кого та зелень усладит собой,
Что вырастет из нас? -- Вина подруга!
(пер. А. Грузинский) [gru-0005]
Подлинник: [org-0529]
Набежало облако и вновь пролило влагу над лужайкой, - Нельзя проводить время без вина цвета розы. Сегодня мы любуемся этой зеленой травой, - Кто-то будет любоваться травой, что прорастет из нашего праха?
Середина тридцатых годов ознаменовалась новой мощной волной интереса к творчеству Омара Хайяма. В эти годы появились крупные и значительные публикации художественных переводов Хайяма, выполненные Л. С. Некорой, С. Кашеваровым, О. Румером.
Л. С. Некора знал язык классической персидско-таджикской поэзии. Он работал над Хайямом по тексту одной из старых рукописей хайямовских рубаи (1460 года), хранящейся в Библиотеке Бодлеаны в Оксфорде. Переводя рубаи русскими четверостишиями, Некора придал им один стихотворный размер -- восьмистопный ямб, с цезурой посредине, воспроизводя схему рифмовки рубаи и следуя хайямовской логике поэтического высказывания.
Переводы Некоры отличает высокая степень точности. В упрек автору переводов можно поставить только некоторую растянутость строк, из-за цезуры русские четверостишия воспринимаются при чтении как восьмистишия, и Хайям утрачивает столь показательную для него экспрессивность стиха.
Несколько переводов Некора опубликовал в 1924 году. В 1935 году они вошли в книгу "Восток", где были напечатаны уже 144 четверостишия Хайяма, переводчик подписал эту публикацию только инициалами -- "Л. Н.".
Надежные переводы Некоры, созданные на основе филологической работы, сохраняют свое значение до сих пор, авторы исследований по персидско-таджикской литературе часто цитируют их.
Также с подлинным текстом, по изданиям А. Кристенсена, Е. Винфельда, Ж. Никола, работал при переводе Хайяма С. Кашеваров. В 1935 году он напечатал в журнале "Литературный Узбекистан" большой цикл хайямовских рубаи -- 122 четверостишия. Кашеваров неукоснительно следовал в стихотворных переводах принципу строгой, подстрочной дословности. Переводы Кашеварова верно излагают содержание подлинника, однако, заметно страдая буквализмом, малохудожественны как зарифмованный подстрочник.
Счастливым событием в истории освоения Хайяма в русской поэтической культуре стала переводческая деятельность О. Румера. Он дал в переводах самое большое к тому времени собрание хайямовских рубаи -- триста стихотворений, опубликовав их в 1938 году в в виде отдельного сборника, с содержательной вступительной статьей. Выполнены они были также по подлинному тексту (по-видимому, по изданию Никола, так как в некоторые переводы вкрались те же неточности, что встречаются в парижском издании).
