- Это королева? - спросил шепотом Каэрдин.
- Королева? - сказал Тристан. - Нет, это Камилла, ее служанка.
Затем проехала на сером коне другая девушка, с лицом более белым, чем февральский снег, и более алым, чем розы. Глаза ее сияли, как звезды, отраженные в источнике.
- Ну, теперь я ее вижу; это королева, - сказал Каэрдин.
- О нет, - отвечал Тристан, - это Бранжьена Верная.
Вдруг засветилась вся дорога, точно солнце внезапно излило свое сияние сквозь листву высоких деревьев, и появилась белокурая Изольда. Герцог Андрет - да будет он проклят Господом! - ехал по ее правую руку.
В это мгновение из терновой чащи полились трели малиновки и жаворонка; Тристан вложил в них всю свою нежность. Королева поняла знак своего милого. Она заметила на дороге ветвь орешника, крепко обвитую козьей жимолостью, и подумала в своем сердце: "Так и мы с тобой, дорогой: ни ты без меня, ни я без тебя".
Она остановила своего коня, подошла к иноходцу, который вез на себе усыпанный драгоценными камнями домик, где на пурпурном коврике лежала собачка Пти-Крю; взяла ее на руки и стала гладить ее рукой, своей горностаевой мантией ласкать и нежить ее. Потом, положив ее на место, обернулась к терновой чаще и сказала громким голосом:
- Лесные птички, вы повеселили меня своими песнями, и я приглашаю вас послужить мне и далее. Мой повелитель, король Марк, проедет прямо до Белой Поляны, я же думаю заночевать сегодня в замке Сен-Любен. Проводите меня до него, птички, - вечером я вас щедро награжу, как славных менестрелей.
Тристан запомнил эти слова и обрадовался. Но предатель Андрет уже обеспокоился. Он усадил королеву снова на коня, и шествие тронулось.
Послушайте о грустном приключении. Когда проходил королевский отряд, на дороге, где Горвенал и конюший Каэрдина сторожили коней своих господ, появился вооруженный рыцарь по имени Блери. Он издали узнал Горвенала и шит Тристана. "Что я вижу! - подумал он. - Это Горвенал, а тот, другой, - сам Тристан". Пришпорив своего коня, он помчался к ним, крича: "Тристан!" Но оба всадника уже поворотили коней и пустились в бегство. Блери бросился за ними, повторяя:
- Тристан, остановись, заклинаю тебя твоим мужеством! Но всадники не обернулись. Тогда Блери закричал:
- Тристан, остановись, заклинаю тебя именем белокурой Изольды!
Трижды заклинал он беглецов именем белокурой Изольды, но тщетно: они исчезли, и Блери удалось догнать одного только коня, которого он и увел как добычу.
Он приехал в замок Сен-Любен в то время, как королева только что в нем расположилась. Застав ее наедине, он сказал ей:
- Государыня, Тристан здесь. Я видел его на заброшенной дороге, что ведет из Тинтагеля. Он обратился в бегство. Трижды кричал я ему, чтобы он остановился, заклиная его именем белокурой Изольды, но страх обуял его, и он не осмелился обождать меня.
- Славный рыцарь, что вы говорите? Это ложь и безумие: как мог бы Тристан оказаться в этой стране? Как мог бы он бежать от вас? Неужели бы он не остановился, если бы его заклинали моим именем?!
- Однако я его видел, государыня, и доказательством тому служит то, что я захватил одного из его коней. Поглядите, вон он во всем убранстве там, на дворе.
Блери увидел, что Изольда разгневана. Грустно ему стало за нее, ибо он любил Тристана и королеву. Он ушел, жалея о том, что сказал.
Тогда заплакала Изольда и сказала: "Несчастная я! Слишком долго я живу, ибо дожила до того, что Тристан издевается надо мной и позорит меня! Прежде, когда его заклинали моим именем, с каким бы врагом не вступил он в бой! Он смел и силен; если он бежал от Блери, если не удостоил остановиться при имени своей милой - это значит, что другая Изольда им владеет. К чему же он вернулся? Он мне изменил, он захотел вдобавок опозорить меня, надо мной насмеяться. Разве не довольно ему моих прежних терзаний? Пусть же он возвращается к своей белорукой Изольде, сам опозоренный".
Она позвала Периниса Верного, рассказала ему, что узнала от Блери, и прибавила:
- Друг, отыщи Тристана на заброшенной дороге, что идет от Тинтагеля к Сен-Любену, да скажи ему, что я не шлю ему привета, и пусть он не отваживается приблизиться ко мне, ибо я прикажу своей страже и слугам выгнать его.
Перинис принялся за поиски. Найдя Тристана и Каэрдина, он передал то, что велела сказать королева.
- Что говоришь ты, брат? - воскликнул Тристан. - Как мог я бежать от Блери? Ты видишь, с нами нет даже наших коней. Горвенал сторожил их; мы его не нашли в условленном месте и продолжаем искать его.
В это мгновение подъехал Горвенал с конюшим Каэрдина, и они рассказали о своем приключении.
- Перинис, милый, добрый друг, - сказал Тристан, - вернись скорей к своей госпоже, передай ей, что я шлю ей привет и любовь, что я не нарушил той верности, которою ей обязан, что она мне дороже всех женщин; попроси ее, чтобы она снова прислала тебя ко мне с помилованием. Я буду ждать здесь твоего возвращения.
Перинис вернулся к королеве и передал ей то, что видел и слышал. Но она ему не поверила.
- Ах Перинис, ты был мне близким, верным человеком: мой отец приставил тебя еще ребенком служить мне, но колдун Тристан соблазнил тебя своими выдумками и подарками. И ты тоже мне изменил. Уходи прочь!
Перинис упал перед ней на колени.
- Суровые слова я слышу, королева. Никогда в жизни не было мне так больно. Но о себе я не забочусь: мне больно за вас, королева, что вы оскорбляете сеньора Тристана; и вы пожалеете об этом, когда будет слишком поздно.
- Ступай, я тебе не верю. Даже ты, Перинис, Перинис Верный, изменил мне!
Долго ждал Тристан, чтобы Перинис принес ему прощение от королевы. Перинис не явился.
Поутру Тристан надел на себя большой плащ в лохмотьях, покрасил местами свое лицо киноварью и зеленой шелухой ореха, так что стал походить на больного, изъеденного проказой; в руки он взял чашку из сучковатого дерева для сбора подаяния и трещотку прокаженного.
Он вошел в Сен-Любен и начал бродить по его улицам, выпрашивая измененным голосом милостыню у каждого встречного. Только бы ему удалось повстречать королеву!
Она выходит, наконец, из дворца; Бранжьена, слуги и стража сопровождают ее. Она направляется в церковь.
Прокаженный вдет за слугами, вертит свою трещотку и молит жалобным голосом:
- Королева, подайте мне что-нибудь! Вы не знаете, как я нуждаюсь!
По мощному телу и осанке Изольда его признала. Она вся дрожит, но не удостаивает его взглядом. Прокаженный ее молит. Жалко было слышать его! Он тащится за нею:
- Королева, если я осмелился подойти к вам, не гневайтесь; смилуйтесь надо мной, я вполне этого заслуживаю.
Но королева зовет слуг и стражу:
- Прогоните этого прокаженного, - говорит она им.
Слуги толкают его и бьют. Он сопротивляется и кричит:
- Сжальтесь, королева!
Тогда Изольда громко рассмеялась. Ее смех звенел еще, когда она вошла в церковь, услышав ее смех, прокаженный ушел. Королева сделала несколько шагов по церкви, затем ноги ее ослабели, и она упала на колени, головой наземь, руки крестом.
В тот же день Тристан распрощался с Динасом в таком огорчении, что, казалось, он лишился рассудка, и судно его отплыло в Бретань.
Увы, королева вскоре раскаялась, когда узнала от Динаса из Лидана, что Тристан уехал в такой грусти. Она поверила, что Перинис говорил правду, что Тристан не бежал, когда его заклинали ее именем, что она напрасно прогнала его. "Как это! - думала она. - Я тебя прогнала, тебя, дорогой Тристан! Отныне ты будешь меня ненавидеть, и никогда я тебя не увижу. Никогда не узнаешь ты, как я раскаиваюсь, какую кару хочу наложить на себя в доказательство и в слабый знак моего раскаяния!"
С этого дня, чтобы наказать себя за свою ошибку и безумие, белокурая Изольда облеклась во власяницу и стала носить ее на теле.
Глава XVIII
Тристан-юродивый
ВНОВЬ УВИДЕЛ Тристан Бретань, Карэ, герцога Хоэля и жену свою, белорукую Изольду. Все его ласково встретили, но белокурая Изольда его прогнала - и для него ничего не осталось в мире. Долго томился он вдали от нее, но однажды решил снова повидать ее, готовый на то, чтобы она снова велела позорно избить его своей страже и слугам. Он знал, что вдали от нее его неизбежно и скоро постигнет смерть; так лучше уж умереть сразу, чем умирать медленно, каждый день. Кто живет в скорби, подобен мертвецу. Тристан желает смерти, жаждет ее. Пусть же королева, по крайней мере, узнает, что он погиб из-за любви к ней; если она узнает это, ему легче будет умереть.
Он ушел из Карэ, не сказав никому, ни родным, ни друзьям, ни даже своему милому товарищу Каэрдину; он ушел, нищенски одетый, пешком. Никто не обращал внимания на бедных бродяг, что странствуют по большим дорогам. Он шел до тех пор, пока не достиг берега моря. В гавани снаряжалось в путь большое торговое судно; уже моряки натягивали паруса и поднимали якорь, чтобы отплыть в открытое море.
- Да хранит вас Господь, добрые люди, и счастливый вам путь! В какие края вы направляетесь?
