Редьярд Киплинг - Отважные мореплаватели

- Но ведь на аукционе покойника не было. Это же чистый бизнес.

- Мы-то это знаем, а у них в мозгах одни предрассудки. Вот что значит жить в прогрессивном городе. - Дэн стал насвистывать залихватскую песенку.

- А почему не торговался рыбак из Истпорта? Сапоги ведь он купил. Или Мэйн, по-твоему, тоже не прогрессивный?

- Мэйн! Тьфу! Люди там бестолковые или просто нищие. Даже дома у них в Мэйне некрашеные. Сам видел. А тот рыбак из Истпорта сказал мне, что в прошлом году этот нож побывал в деле.

- Неужто покойник пырнул им кого-то?.. Подай-ка колотушку. - Гарви втащил рыбину, наживил крючок и забросил леску.

- Человека зарезал! Я как узнал про это, еще больше захотел заполучить нож.

- Господи! А я и не знал, - повернулся к нему Гарви. - Даю за него доллар... когда получу деньги. Нет, два доллара.

- Честно? Неужто он тебе так нравится? - спросил Дэн, покраснев. Сказать по правде, я купил нож для тебя... Я тебе сразу его не отдал, потому что не знал, захочешь ли ты или нет. Так что бери, Гарв. Как-никак мы с тобой в одной лодке ходим и так далее, и тому подобное, и прочее, и прочее... Эй, держи!

- Но послушай, Дэн, зачем...

- Бери, бери! Мне он ни к чему. Пусть он будет твоим.

Соблазн был слишком велик.

- Дэн, ты настоящий человек, - сказал Гарви. - Я буду его хранить, пока жив.

- Приятно слышать, - ответил Дэн, радостно рассмеявшись, и заметил, явно желая переменить тему: - Смотри, твоя леска за что-то зацепилась.

- Запуталась, верно, - сказал Гарви и дернул за лесу. Но сначала он надел на себя ремень и с восторгом вслушивался, как ножны постукивали по банке. - Проклятье! - воскликнул он. - Можно подумать, что она зацепилась за клубничные водоросли. Но ведь здесь дно песчаное...

Дэн дотянулся до лесы и глубокомысленно хмыкнул.

- Так может вести себя палтус, если он не в настроении. Дно здесь не клубничное. Ну-ка дерни еще раз! Смотри, поддается... Давай лучше вытащим и посмотрим, в чем дело.

Они потянули вдвоем, при каждом обороте крепя леску, и на поверхность грузно выплыло что-то тяжелое.

- Везет тебе! Тянем-потя...

Его крик перешел в вопль ужаса, который одновременно издали оба мальчика. Из моря показалось... тело французского рыбака, похороненного два дня назад. Крючок зацепил его под мышкой, и его голова и плечи стояли, покачиваясь над водой. Его руки были прижаты к бокам, а лицо... лица не было. Мальчики попадали на дно лодки и боялись двинуться с места, пока эта ужасная вещь покачивалась на укороченной леске рядом с лодкой.

- Течение... Это течение его пригнало, - дрожащими губами сказал Гарви, пытаясь расстегнуть пояс.

- О боже! О Гарв! - стонал Дэн. - Быстрее! Он за ним пришел... Отдай ему! Сними пояс...

- Не нужен он мне! Он мне не нужен! - закричал Гарви. - Я... я не могу найти пряжку...

- Быстрей, Гарв! Он на твоей леске...

Гарви сел, чтобы легче было расстегнуть пояс, глядя на голову без лица и со струящимися волосами.

- Он еще наверху... - прошептал он Дэну, а тот вытащил свой нож и перерезал леску. Гарви тут же швырнул пояс далеко за борт.

Покойник, булькнув, погрузился в воду, а Дэн с лицом белее тумана осторожно встал на колени.

- Он за ножом приходил. Это точно. Я видел, как одного такого вытащили сетью, но тогда мне было не так страшно. А этот ведь специально пришел...

- Зачем, зачем только я взял этот нож! Он тогда бы на твоей леске оказался...

- Какая разница... Мы оба так перепугались, что постарели лет на десять... О Гарв, ты видел его голову?

- Еще бы. И никогда этого не забуду... Но послушай, Дэн, все произошло случайно. Это течение виновато.

- Течение! Он за ножом приходил, Гарв. Сам посуди, его бросили в воду милях в шести к югу от флотилии, а мы сейчас - в двух милях от той шхуны. Мне сказали, что его обмотали куском якорной цепи.

- Интересно, что он натворил этим ножом... там, на французском побережье.

- Что-нибудь плохое. Он, наверно, будет носить его до судного дня, а потом... Что ты делаешь с рыбой?

- Выбрасываю за борт, - ответил Гарви.

- Зачем? Нам же ее не есть.

- Все равно. Пока я снимал пояс, мне пришлось смотреть ему в лицо. Свой улов можешь оставить. А мой мне ни к чему.

Дэн промолчал, но рыбу свою все-таки выбросил.

- Пожалуй, лучше поостеречься, - пробормотал он наконец. - Отдал бы свои деньги за месяц, только бы этот туман поднялся. В тумане такое случается, чего в ясную погоду и не представишь - разные там привидения, водяные... Знаешь, а хорошо, что он приплыл, а не пришел по воде. А ведь мог и прийти...

- Перестань, Дэн! Он сейчас как раз под нами. Как бы я хотел быть на шхуне, пусть даже от дядюшки Солтерса попадет.

- Нас скоро начнут разыскивать. Дай-ка мне дудку. - Дэн взял оловянный рожок, но дуть в него не стал.

- Давай, давай! - торопил его Гарви. - Не оставаться же здесь на ночь.

- Ну да, а вдруг этот услышит... Мне один рыбак рассказывал, что он как-то ходил на шхуне, на которой боялись созывать лодки рожком, потому что ее бывший шкипер напился и утопил своего юнгу, и с тех пор этот юнга подплывает к самому борту и кричит вместе со всеми: "Лодка, лодка!"

- Лодка! Лодка! - раздался приглушенный туманом голос.

Ребята попадали на дно, а рожок вывалился у Дэна из рук.

- Постой! - воскликнул Гарви. - Да это же наш кок.

- И чего это меня угораздило вспомнить эту дурацкую басню, - проворчал Дэн. - Конечно, это доктор!

- Дэн! Дэнни! Ау-у-у, Дэн! Гарв! А-у-у, Гарви!

- Мы здесь! - закричали оба мальчика. Они услышали стук весел, но блестящее и вспотевшее лицо кока увидели, только когда он выплыл прямо на них.

- Что стряслось? - спросил он. - Дома вам попадет.

- Только этого нам не хватало. Мы тут мучаемся, а они... - сказал Дэн. - Домой бы добраться, а там будь что будет. Ну и в компанию мы попали, док.

И он рассказал коку, что с ними приключилось.

- Точно! Он за своим ножом приходил. - Это было все, что сказал потом кок.

Никогда прежде маленькая, качающаяся "Мы здесь" не казалась им такой по-домашнему уютной, как теперь, когда кок, родившийся и выросший в туманах, подвез их к ее борту. Из рубки лился теплый, приятный свет, а из камбуза до них донесся привлекательный запах еды; голоса Диско и всех остальных - все были живы и здоровы - звучали божественно, хоть все они обещали задать им основательную трепку. Но кок оказался великим мастером стратегии. Он не стал поднимать лодку на борт, пока не поведал им о приключениях мальчиков, а Гарви он отвел роль талисмана, который способен спасти от любых напастей. Так что в конце концов мальчиков приняли на борт как настоящих героев и вместо обещанной трепки их со всех сторон засыпали вопросами. Малыш Пенн произнес целую речь о вреде предрассудков; но общественное мнение выступило против него и за Длинного Джека, который почти до полуночи сыпал устрашающими историями о привидениях. Под их-то влиянием никто, кроме Солтерса и Пенна, и словом не обмолвился об "идолопоклонничестве", когда кок поставил на доску зажженную свечу, положил на нее кусок замешенного на воде теста, насыпал щепотку соли и опустил доску на воду со стороны кормы на случай, если француз не успокоился. Свечку зажег Дэн, потому что пояс купил он, а кок бормотал заклинания до тех пор, пока прыгающий язычок пламени не исчез вдали.

Когда они, отстояв вахту, улеглись на своих койках, Гарви спросил Дэна:

- Ну так как насчет прогресса и католических предрассудков?

- Ха! Будь спокоен, я прогрессивный не меньше других. Но когда дело доходит до того, что какой-то мертвый француз из-за тридцатицентового ножа до смерти пугает двух несчастных мальчиков, тогда, извини меня, я целиком полагаюсь на кока. Не доверяю я иностранцам - ни живым, ни мертвым.

На следующее утро всем, кроме кока, было неловко из-за вчерашнего, и они работали с удвоенной энергией, изредка ворча друг на друга.

"Мы здесь" шла нос к носу с "Пэрри Норман", соревнуясь, кто из них наловит больше рыбы. Дело дошло до того, что остальные шхуны разделились на два лагеря, заключая пари на табак за ту или другую. Экипаж обеих шхун работал от зари до зари, то вытаскивая из воды рыбу, то на разделке, и засыпал прямо на месте. Даже коку пришлось перебрасывать рыбу, а Гарви отправили в трюм подавать соль.

Шхуне "Пэрри Норман" не повезло: один из членов ее экипажа растянул себе ногу, и "Мы здесь" победила. Гарви представить себе не мог, как в трюме поместится хоть еще одна рыбина, но Диско и Том Плэтт все находили и находили для нее место и прессовали ее большими камнями из балласта, и каждый раз оставалось работы "еще на денек-другой". Диско скрыл от них, что соль кончилась. Он просто пошел в помещение рядом с рубкой и начал вытаскивать оттуда большой грот. Это было в десять утра. К двенадцати, когда они поставили грот и топсель, к шхуне стали подходить завидовавшие их удаче лодки с других шхун, чтобы передать домой письма. Наконец все было готово, на мачту взлетел флаг - право первой шхуны, отплывающей с Отмелей, - "Мы здесь" снялась с якоря и тронулась в путь. Притворяясь, будто он хочет услужить тем, кто не успел передать с ним письма, Диско аккуратно повел судно от одной шхуны к другой. На деле он совершал победное шествие, потому что пятый год подряд он доказывал, какой он хороший мореход. В сопровождении гармоники Дэна и скрипки Тома Плэтта они запели волшебную песню, которая исполняется только тогда, когда замочена вся соль: