с тобой! — пошутил он и ободряюще пожал ее руку. — Я вовсе не возражаю, чтобы со мной ты многое открывала для себя в первый раз.
Это был чудесный день. Странный, как все, что теперь с ней происходило. Начать с того, что никогда прежде она с мужчиной так не знакомилась. То есть, кроме Михаила — с тех самых юношеских лет, — она вообще ни с кем не знакомилась. А уж то, что с первого дня, да что там дня, часа, она сможет общаться с мужчиной как со старым знакомым, Марина попросту себе не представляла.
Кататься на карусели ей понравилось. В первый момент Марина еще побаивалась, что оторвется цепь, на которой висело небольшое пластмассовое креслице, и она рухнет вниз, прямо на острые колья ограды. Но потом забыла об этом.
Тимофей притянул ее сиденье за цепь к себе и жарко дохнул в ухо, от чего по всему телу Марины побежали щекотливые мурашки. Отпустил и опять поймал. Теперь Марина видела, что на качелях катаются не только дети, но и взрослые, и все так же дурачатся, и удивлялась, почему раньше она об этом не знала. Конечно, прежде никто не водил ее, взрослую, в парк…
— А теперь куда мы пойдем? — спросила она у своего спутника, когда они ступили за ограду аттракциона. — Может, прокатиться на карусельной лошадке?
Наверное, Марина здорово отстала от жизни. Она все себе не так представляла. По крайней мере если не долгого ухаживания, то хотя бы долгого узнавания. А здесь — раз! — и они уже на ты. И никакого смущения или напряжения, словно они сто лет знакомы.
«Не слишком ли быстро?» — запоздало насторожился внутренний голос.
Но сегодня она больше не хотела анализировать — не компьютер! — а просто вошла в эту новую жизнь, как в воду, и поплыла. Ей казалось, что вот-вот, и все кончится. Но ничего не кончалось, а наступил вечер.
Тимофей ни за что не хотел с ней расставаться. Даже когда она стала доказывать, что вечером просто неприлично ходить в пляжном костюмчике по поселку и ей надо переодеться, да и полежать, отдохнуть, ведь она сегодня после дороги…
— Маришенька, — запросил он, как маленький, — тебе ничего не придется делать. Только посидеть со мной за столиком в ресторане, поужинать. Если ты устала, могу донести тебя на руках! Ты же не собиралась оставаться без ужина?
— Я взяла бы булочку, пакетик ряженки…
— Нет, не может быть и речи. Я тебя спас от зажаривания и теперь чувствую себя ответственным за твое здоровье. Ряженка, булочка… Могла бы из благодарности и обо мне подумать!
— Ты тоже хочешь ряженки?
— Я хочу поесть как следует. Но если я буду знать про твой скудный ужин, мне же кусок в горло не полезет! В общем, как говорят в Одессе, слушай сюда: я провожаю тебя до твоей квартиры, жду на лавочке, пока ты переоденешься, потом мы идем ко мне и ты ждешь, пока я переоденусь. А уж тогда мы вместе идем в ресторан.
— Нагородил. Встретились бы в условленном месте, оба переодевшиеся…
— Ну да, ты меня кинешь, и буду я до утра стоять, как три тополя на Плющихе.
— Ты подозреваешь, что я обманщица?!
— Доверяй, но проверяй… Лучше показывай, где ты сняла квартиру, и не скандаль. С виду выглядела такой миролюбивой…
Глава 8
И вот теперь Марина перекладывала вещи в своей сумке, выбирая наряд на вечер, и поминала сестрицу добрым тихим словом. Ей вдруг захотелось выглядеть перед Тимофеем серьезной женщиной…
«Ха-ха! — сказал внутренний голос. — Это после того, как он весь день лицезрел твои голые ноги!»
Лицезрел. И не без удовольствия. Его интерес тоже не оставил ее равнодушной. Но вместе с тем пришла тревога. Смешно сказать, после одиннадцати лет семейной жизни она боялась мужчины.
Марина подумала, что с удовольствием осталась бы в этой комнате — здесь бы ее защищали стены, к которым она так привыкла в своем доме. Все-таки на свободе возникают совсем другие чувства, которые пугают бывших затворников. Как называется у людей боязнь открытого пространства? Кажется, агорафобия…
Прежде за стенами спокойно спали не только чувства Марины, но и все ее комплексы. Теперь она словно балансировала на доске жизни… Вот так накрутила! Это же просто «идет бычок, качается, вздыхает на ходу…»
Ничего не оставалось делать, как надеть розовое платье с открытой грудью. А под него ожерелье из розовых индийских камней, и вроде не таким откровенным стало казаться проклятое декольте.
Тимофей при виде ее вскочил на ноги:
— Ух ты!
Марина сменила пляжные шлепки на туфли с высоким каблуком, но все равно оказалась лишь чуть выше плеча своего кавалера. Окажись сейчас рядом с ней муж Михаил, который выше ее всего на четыре сантиметра, она бы привычно ссутулилась, чтобы казаться ниже. Рядом с ним Тимофей выглядел прямо-таки великаном.
— Пожалейте паренька! — смешно морщась, проговорил между тем он.
— А что я ему плохого сделала?
— Убила красотой.
Он сделал вид, что хочет упасть, и Марина невольно попыталась подхватить его, чем заслужила горячий поцелуй в ладонь. Но это же просто ладонь! Отчего ее опять будто током пронзило? Разве на ладони есть эрогенная зона?
Во всем, что касается теории секса, Марина была достаточно подкована. Начиталась. После того, как получила клеймо фригидной женщины.
К тому же до сегодняшнего дня Марина не питала никаких иллюзий насчет своей внешности. Глаза ее, голубого цвета, были небольшие, зато губ хватило бы на два лица — их она всегда стеснялась. Брови широкие и густые. Марина пробовала их выщипывать, но на другой день пришла на работу опухшая, с краснотой на пол-лба и больше с пинцетом не экспериментировала. Неплохо, пожалуй, смотрелся небольшой прямой нос, но разве нос — все, что нужно для красоты? Скорее Тимофей сказал ей дежурный комплимент. Или увидел то, чего не видел Михаил… И она сама.
Странно, но воспоминание о муже теперь не вызвало в душе Марины привычных эмоций. Будто не о нем подумала,
