- Шутник, - сказал Тедди.
- Сильный, - справедливо заметила Элейн.
Тедди покачал головой.
- Накачанный, - коротко сказал он. - Видела его в воде?
-Нет.
- Накачанный. Понимаешь, он накачал себе мускулы. - Тедди переменил тему. - Послушай. Мне уже плохо от этого песка. Вон под навесом тень. Пойдем туда.
- Ладно, - сказала Элейн, и они встали.
Только сейчас Элейн заметила, что на пляже почта никого не осталось, кроме нескольких стойких, подобно Шмидт-Витрелли, компаний, однако вообще впечатление было такое, словно все отдыхающие разом свернули огромный зелено-оранжевый зонтик и потопали по обжигающему, песку к автомобильной стоянке. И Элейн внезапно охватил ужас. Она еще никогда не бывала на пляже, но в хронике видела толпы на Кони-Айленде Четвертого июля или в День труда, так что, оказавшись среди множества людей, не ощутила себя безжалостно вырванной из пределов своего мирка. Зато теперь неожиданно обнажившееся беспредельное пространство показалось ей таким же страшным, как ночная тьма. Пляж, который минуту назад был всего-навсего большим скоплением крошечных горячих песчинок, приятно скользивших между пальцами, вдруг превратился в чудовищного великана, непостижимо огромного и враждебного, готового проглотить Элейн... или бросить ее с громким хохотом в море. Неожиданный уход людей с пляжа изменил и ее отношение к юноше. Из симпатичного кудрявого Тедди Шмидта он стад Тедди Шмидтом, который не был ни матерью, ни бабушкой, ни кинозвездой, ни радиоголосом, ни...
- Что случилось? - ласково, но с обидой спросил Тедди, когда Элейн выдернула свою руку, словно ее ударило током.
Она не ответила. Потом они шли по пляжу, и он что-то говорил ей, но она ничего не понимала. Только сердце у нее билось вовсю. Ей хотелось одного, чтобы пляж и океан стали улицами Бронкса с гудящими клаксонами, лязгающими троллейбусами и одетыми толкающимися людьми. Ничего не слыша, она ждала, что пляж вот-вот встрепенется, прыгнет на нее и проглотит.
Песок под дощатым навесом оказался влажным и прохладным, и от него сильно пахло морем и гниющими отбросами прошлых пикников. Здесь было сумрачно, но, как ни странно, безопаснее, и чем дальше Элейн уходила с Тедди вглубь под навес, тем спокойнее билось у нее сердце и тем лучше она понимала, что он ей говорит.
- Не холодно? - изменившимся голосом спросил Тедди.
- Нет! - крикнула Элейн.
Она чувствовала себя, как ребенок, который, укрывшись с головой одеялом, боится выглянуть из-под него, чтобы не увидеть пугающие тени, и больше всего на свете она хотела остаться под навесом, пока чудом не перенесется в свои родной мир.
- Давай сядем, - очень вовремя предложил Тедди.
Его заурядное сердчишко заколотилось во всю мочь, потому что вековечная интуиция распутника безошибочно подсказала ему: на сей раз никаких осложнений не будет.... не будет...
В эту самую минуту на теннисном корте Монни Монахан подошла к сетке и попросила Фрэнка Витрелли:
- Пойдем обратно. У меня ноги горят.
- Еще один сет.
- Мне не нравится, что этот парень с крошкой.
- Какой парень? - спросил Витрелли и оглядел соседние корты.
- Да нет. Шмидт.
- Тедди? Он хороший парень. Давай. Ты подаешь, - сказал Витрелли и отбежал от сетки.
Монни подала, ненавидя Вигрелли, но не в силах забыть, что он зарабатывает шестьдесят пять долларов в неделю и потому может ей очень пригодиться в будущем.
Когда после первого вечера, проведенного под навесом с Тедди Шмидтом, Элейн приехала домой, ее почти ни о чем не спросили. Миссис Куни мыла голову в ванной комнате, а миссис Гувер уже спала.
- Элейн, это ты?
- Да, мама.
Элейн вошла в ванную и стала смотреть, как мать моет голову.
- Хорошо провела время?
- Да.
- Купальник сел? - пожелала узнать ее мать.
- Не знаю, - ответила Элейн.
- Ты что-нибудь ела?
- Бутерброды с горячими сосисками и с соусом.
- Хорошо.
Элейн не уходила. Она почти готова была признаться.
- Никто там не мудрил с тобой?
- Нет, - ответила Элейн.
- Хорошо. Дай мне полотенце, моя куколка.
Элейн подала ей полотенце.
- Посмотри в газете, что идет в "Капитолии"? Может, завтра утром сходим?
- Не могу, - сказала Элейн. - Тедди не работает по утрам. Он хочет научить меня играть в бридж.
- А, это хорошо! Когда ты научишься, то сможешь играть со мной, с дядей Моргом и бабушкой. Тогда поймешь, что для меня бридж, куколка.
Через месяц и за две недели до своего семнадцатого дня рождения Элейн вышла замуж за Тедди Шмидта. Праздничный обед был накрыт в доме Шмидтов, и на него пригласили всех многочисленных родственников Тедди и его друзей. Сторону невесты представляли миссис Куни, миссис Гувер и мистер Фридлендер. Стоял холодный дождливый октябрьский день, угрожавший перейти в еще более холодный и дождливый вечер, на Элейн был дешевенький "дорожный" костюм с поникшими гладиолусами на корсаже, которые выбрала для нее сестра Тедди - Берта-Луиза, и, тем не менее, ни один второсортный голливудский фильм не принес Элейн столько счастья, сколько, судя по ее виду, церемониал ее собственной свадьбы. А если бы она могла увидеть со стороны, как сама тянется губами к тонкогубому женственному рту своего мужа, ни один финальный поцелуй никогда больше не взволновал бы ее сердце.
Тедди нервничал весь день, и во время церемонии, и потом, когда его молодая жена за праздничным столом разрезала свадебный торт. Элейн была слишком счастлива, чтобы справиться с этой задачей, и он, раздраженный ее неловкостью, вырвал у нее из рук нож.
Мать Тедди и миссис Куни поначалу вежливо спорили о некоем киногерое, в мужественности которого миссис Шмидт позволила себе усомниться, а так как миссис Шмидт и миссис Куни были одинаково уверены в своей правоте, то им потребовалось всего несколько минут, чтобы забыть о сдержанности и начать орать друг на дружку, а когда мистер Фридлендер послушался миссис Куни, потребовавшей, чтобы он "не вмешивался", она нанесла прицельный удар открытой ладонью прямо по лицу своей новой родственницы. Мать Тедди с криком бросилась на нее, но наткнулась на Фрэнка Витрелли. Фридлендер схватил миссис Куни. Испуганный молодожен стоял в стороне и не принимад участия в драке под тем предлогом, что не может оставить молодую жену. Элейн, как ребенок, захлебывалась слезами, забыв о каком бы то ни было счастье, словно в середине фильма порвалась пленка. Монни Монахан подошла к Тедди.
- Уведи ее отсюда, - сказала она.
Тедди нервно кивнул и огляделся, как будто ища верный путь к спасению. И остался стоять, не в силах двинуться с места от страха.
- Уведи ее отсюда, дурак! - закричала на него Монни Монахан.
Тедди грубо схватил жену за руку.
- Идем, - сказал он.
- Нет, - воспротивилась Элейн. - Мама!
Она вырвалась и бросилась к матери, которую с трудом удерживали мистер Фридлендер и миссис Гувер.
- Мама, - взмолилась Элейн. - Мы с Тедди уходим.
- Я ее убью, - в ярости грозилась миссис Куни.
- Мама. Мама. Мы с Тедди уходим, - не унималась Элейн.
- Иди, крошка, - посоветовал ей мистер Фридлендер. - Твоя мама нездорова. Будь счастлива и не делай ничего такого, чего я бы не сделал.
-Мама.
Миссис Куни неожиданно перевела взгляд на свою дочь. И случилось нечто совершенно необыкновенное. На ее лице появилось выражение величайшей нежности, она взяла в ладони прелестное лицо дочери и притянула его к своему лицу.
- До свидания, куколка, - сказала она и несколько раз страстно поцеловала ее в губы.
- До свидания, бабушка, - сказала Элейн миссис Гувер.
Миссис Гувер заключила ее в объятия и заплакала над ней. Тедди ткнул ее в бок локтем, чтобы она положила конец прощанию.
Молодожены направились было к выходу, как вдруг произошло то, чего никто не ждал.
- Элейн! - взвизгнула миссис Куни.
Элейн повернулась, широко открыв глаза. Следом за ней - ее муж с открытым ртом.
- Ты никуда не пойдешь, - сказала миссис Куни.
Все гости разом уставились на нее, даже мать жениха перестала рыдать.
- Что, мама? - переспросила дочь.
- Ты возвращаешься домой, моя красавица, - плача, распорядилась миссис Куни: - Ты никуда не пойдешь с этим маменькиным сынком.
- Послушайте, - взорвался Тедди. - Мы прямо сейчас...
- Тихо ты, - скомандовала миссис Куни и повернулась к миссис Гувер. Пойдем, ма.
Миссис Гувер, как ей ни было трудно, послушно вскочила на свои больные ноги и следом за дочерью через всю комнату направилась к внучке.
У Тедди заметно дрожал подбородок.
- Послушайте, - едва сдерживаясь, сказал он теще, когда она, не обращая на него внимания, обняла за талию его жену. - Знаете, она моя жена. Понимаете, она моя жена. Если она со мной не пойдет, я аннулирую наш брак.
- Хорошо. Пойдем, куколка, - проговорила миссис Куни и пошла к двери.
- До свидания, Тедди, - через плечо, но очень дружелюбно попрощалась с ним Элейн.
- Послушайте, - сказал Тедди, стараясь внушить дамам Куни мысль о неминуемой беде.
