Роман на крыше - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

мистер Вадингтон. – В Нью-Йорке было бы, пожалуй, трудно ввести вас в дом, между тем как в Хэмстеде вы можете спрятаться в саду и там выждать удобный момент. В Хэмстеде все подарки будут вам хорошо видны, так как их разложат на длинном столе в столовой, стеклянные двери которой выходят в сад, изобилующий кустами.

– Пустяковое дело!

– Я так и думал. А потому я буду продолжать настаивать на том, чтобы венчание происходило в Нью-Йорке, и ясно, что оно будет происходить, в Хэмстеде.

Фанни задумчиво глядела на него.

– Все это звучит довольно забавно. Если вы «Г» и женаты на «В», которая является мачехой «А», в таком случае, вы – отец «А»? Хотела бы я знать, зачем вам понадобилось воровать ожерелье у своей дочери?

– Э-э-э, послушайте! – воскликнул Вадингтон. – Прежде всего зарубите себе на носу, что вы не должны задавать никаких вопросов!

– Это только мое девичье любопытство…

– Привяжите вашему девичьему любопытству кирпич к хвосту и потопите, предложил ей Вадингтон. – Я говорю с вами об очень деликатном деле и вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь совал нос в мотивы его. Будьте пай-девочкой, раздобудьте ожерелье и передайте его мне, – да так, чтобы никто этого не заметил. А потом выкиньте всю эту историю из вашей головки и забудьте о ней.

– Будет исполнено. Теперь позвольте вас спросить: что я получу за это?

– Триста долларов.

– Этого недостаточно.

– Это все, что у меня есть.

Фанни задумалась. Триста долларов сумма, конечно, мизерная. Но, все-таки, это триста долларов. На триста долларов можно много чего закупить, когда обзаводишься своим домом, а дело, судя по тому, как оно было изложено, выходило совсем пустяковое.

– Ладно! – сказала она.

– Вы это сделаете?

– Будет исполнено – повторила Фанни.

– Ну, вот молодец! – воскликнул мистер Вадингтон. – Где я вас найду, когда вы мне понадобитесь?

– Вот мой адрес.

– Хорошо, я вам дам знать. Вы все поняли?

– Ну, еще бы. Я прячусь в саду и, улучив момент, когда никого нет поблизости, пробираюсь в дом, забираю ожерелье…

– И передаете его мне.

– Определенно!

– А я буду в саду и встречу вас, как только вы выйдете из дому. Таким образом – добавил мистер Вадингтон, многозначительно подмигивая своему очаровательному сообщнику, нам удастся избежать всякой абракадабры.

– А что это такое абракадабра, живо заинтересовалась Фанни.

– Ничего, ничего – сказал Сигсби Вадингтон, делая пренебрежительный жест рукой. – Просто абракадабра, и больше ничего.

Ученые испокон веков придумывают всякие способы для измерения времени. Но мы бы сказали, что времени нельзя измерить. Оно просто не поддается измерению. Вот вам пример: для Джорджа Финча, млевшего от близости Молли Вадингтон, последующие три недели пробежали, точно мгновение. Между тем Гамильтону Бимишу, возлюбленная которого находилась на расстоянии многих миль от Нью-Йорка, казалось совершенно невероятным, чтобы день состоял всего лишь из двадцати четырех часов. Бывали минуты, когда Гамильтон Бимиш готов был поклясться, что с земной осью что-то такое приключилось и время остановилось.

Но три недели, наконец, прошли, и теперь можно было с минуты на минуту ждать, что вот раздастся звонок по телефону и окажется, что она вернулась в столицу. В продолжение всего дня Гамильтон Бимиш ходил с радостной улыбкой на устах. На душе у него все еще пели соловьи, когда в дверь постучались и на пороге показался полицейский Гэровэй.

– А, Гэровэй! – приветствовал его Бимиш. – Как дела? Что привело вас сюда?

– Насколько мне помнится, сэр, вы предлагали мне принести вам мою первую поэму, как только она будет закончена.

– Да, да, помню. Как же, как же! Совсем было забыл. Право, не знаю, что делается в последнее время с моей памятью. Так вы написали вашу первую поэму, а? И, наверное, о любви, молодости и весне, не так ли?.. Простите меня, одну минутку!

Телефон оглушительно трещал. Несмотря на то, что этот дьявольский аппарат уже не раз обманывал Гамильтона Бимиша в последнее время, великий мыслитель быстро подбежал и схватил трубку.

– Алло!

– На этот раз ему не суждено было разочароваться.

Голос, зазвучавший в его ушах, был тот самый, который он так часто слышал во время своих грез.

– Мистер Бимиш? Я хотела сказать, Джимми?

Гамильтон Бимиш с шумом втянул воздух в легкие. Но так велика была его радость, что впервые со времени достижения зрелости он отступил от своего принципа и вдохнул воздух через рот.

– Наконец-то! – воскликнул он.

– Что вы говорите?

– Я говорю: наконец-то! С тех пор, как вы уехали, мне каждая минута казалась вечностью.

– И мне тоже.

– Вы правду говорите?

– Ну разумеется, правду! В Ист-Гилеаде минуты всегда казались мне часами.

– А, вот оно что, – сказал мистер Бимиш, и восторг его несколько остыл. – Когда же вы вернулись в Нью-Йорк?

– Четверть часа тому назад.

Гамильтон Бимиш снова воспрял духом.

– И вы тотчас же позвонили ко мне?

– Ну, да! Я хотела узнать у вас номер телефона миссис Вадингтон в Хэмстеде.

– Только для этого?

– Разумеется, нет. Я хотела узнать, как вы поживаете…

– Правда? Правда?

– и тосковали ли вы по мне?

– О, тосковал ли я!

– Тосковали?

– О, тосковал ли я!

– Как это мило с вашей стороны. А я уже подумала было, что вы совершенно забыли о моем существовании.

– Глллк! – вырвалось из груди Гамильтона Бимиша, хотя трудно было бы определить по этим нечленораздельным звукам, что они должны были означать.

– Хотите я вам кое-что скажу? – послышалось в трубке. Я тоже скучала без вас.

Гамильтон Бимиш снова втянул воздух в легкие и притом самым примитивным образом, вопреки всем указаниям, изложенным им в книге «Правильное дыхание», и уже готов был излить в трубку свою душу, столь пылкую, что она, несомненно, расплавила бы провода. Но в это время в ушах у него раздался густой мужской бас.

– Это вы, Эд? – услышал он.

– Ничего подобного! – загремел Гамильтон Бимиш.

– Послушайте, Чарли, говорит Эд. Давайте условимся на пятницу, ладно?

– Ничего не ладно! – зарычал Гамильтон Бимиш. – Повесьте трубку, разрази вас гром! Уйдите прочь, будьте вы прокляты!

– Хорошо, хорошо, я сейчас повешу трубку, услышал он мелодичный женский голос. – Но право же…

– О, прошу прощения! Ради бога, простите, простите, простите! Какой-то изверг в образе человеческом перебил нас.

– А! О чем же мы говорили?

– Я только хотел…

– Да, да, помню. Я хотела спросить у вас телефон миссис Вадингтон в Хэмстеде. Я только-что просматривала свою корреспонденцию и нашла приглашение от мисс Вадингтон на ее венчание. Если не ошибаюсь, оно назначено на завтра. Ну, что вы скажете насчет нашего Джорджа Финча?