Первая группа велосипедистов проехала через перевал на три минуты двадцать секунд позже Бюзара, следовательно, между седьмым и последним поворотами он наверстал часть того времени, которое потерял, пока брессанец менял колесо. Опытных гонщиков гроза задержала больше, чем Бюзара и крестьянина, не понимавших, что из-за сплошной завесы дождя им приходится прилагать дополнительные усилия и что было бы разумнее брать подъем с меньшим рвением.
В основной группе находились оба лионца в зеленых майках, нагнавший их на пути к перевалу Ленуар в красной майке, греноблец в голубой и еще трое - всего семеро, самые лучшие гонщики.
Они проехали скученно, в быстром темпе, даже не взглянув на толпу. Следовавшая за ними "ведетта" притормозила рядом с нами.
- Бюзар и восьмой выигрывают около четырех минут, - крикнул я.
- Классные ребята, - сказал Серебряная Нога.
- Ура Бюзару! - заорала Жюльетта Дусэ.
- У них котелок плохо варит, - проговорил Поль Морель.
- Зато ноги хорошо работают! - крикнула Корделия.
Глаза ее горели гневом.
- Скажите спасибо, что мы сопровождаем вашего подопечного, - сказал я Полю Морелю.
- Ну и развлекайтесь, - сказал он.
- Обычно клубная машина едет вплотную за своими лучшими гонщиками, крикнула Корделия.
- Я и еду вплотную за Ленуаром, - ответил Поль Морель.
- Лучшим считается тот, кто впереди, - заметила Корделия.
- Ура Бюзару! - снова крикнула Жюльетта.
- Я не собираюсь валандаться с чокнутыми, - проговорил Поль Морель.
- Гонка еще не началась, - заметил Серебряная Нога.
Морель включил мотор и уехал вниз по склону к Бионне.
- Ура Бюзару! - еще раз крикнула нам издали Жюльетта.
"Ведетта" скрылась за первым поворотом.
- Я так и знала, - проговорила Мари-Жанна.
- Что вы так и знали?
- У Бернара нет никаких шансов выиграть.
- Он опередил всех на четыре минуты, - живо возразила ей Корделия. Вам этого мало?
- Теперь он может выиграть, - подтвердил я.
Мари-Жанна покачала головой.
По двое, по трое прибывали на перевал отставшие гонщики, в течение двадцати минут проехали все велосипедисты. Они уже были вне игры, но продолжали гонку, считая это делом чести. Во время грозы многие отказались от дальнейшей борьбы. Из пятидесяти двух, взявших старт, осталось всего тридцать человек.
В начале третьего этапа, который проделывается в том же направлении, что и первый - от Бионны до перевала Круа-Русс по Сенклодской дороге, - в основном разрывы между гонщиками оставались прежними. На "малом кольце" брессанец нагнал Бюзара, но, очевидно, он понял одну из тонкостей велогонок и теперь давал Бюзару вести каждый раз, когда тот на это шел.
Бюзар ехал легко. Его победа стала мне казаться вполне вероятной. Конечно, самым трудным для него будет опередить брессанца на финише.
Бюзар был "в форме". Спортсмены прибавили еще одно значение к тем двадцати пяти определениям слова "форма", которые приведены в словаре "Литтрэ". Ближе всего к нему четырнадцатое определение: "Форма доказательства, то есть удачный или неудачный метод расположения отдельных частей доказательства. По форме, то есть в соответствии с методом, согласно которому должно быть изложено доказательство, чтобы отвечать определенным требованиям". Гонщик считается "в форме", когда отвечает всем требованиям, которые необходимы, чтобы победить в спортивной борьбе. Но это выражение гораздо богаче по своему значению. Форма противостоит материи в том смысле, в каком спортсмен ощущает материю как груз, который тормозит его спортивные достижения: спортсмен "в форме", когда жир, лимфа - словом, все, что отяжеляет, - преобразованы в нервы и мышцы, когда материи обретает форму. В идеале спортсмен должен во время состязания сгорать дотла, не оставляя даже пепла.
Вот о чем я размышлял, пока ехал за Бюзаром и брессанцем со скоростью сорок километров в час во время их третьего и последнего подъема на перевал Круа-Русс. Корделия и Мари-Жанна возмещали молчанием все треволнения, вызванные вторым этапом. Мари-Жанна, глядясь в карманное зеркальце, пыталась восстановить свою прическу.
Для писателя, достигшего зрелости, когда ему есть что сказать, главная забота - тоже быть "в форме". Страница рукописи будет удачной или неудачной в зависимости от того, чувствует ли автор себя "в форме" или нет, садясь за письменный стол.
Писатель, достигший зрелости, уже разрешил или преодолел свои внутренние конфликты; основными проблемами для него теперь стали проблемы человечества и своего времени; у него остается лишь одна личная проблема, связанная с диететикой; таким образом, он приближается к тому, чтобы обрести цельность спортсмена, который думает только о своей "форме", говорит только о ней и в преддверии крупных состязаний из любви к ней обрекает себя на умеренность и целомудрие.
Возможно, поэтому я и испытываю такую братскую нежность к юным героям стадионов, рингов и велотреков. Когда Бюзар пересек белую линию на перевале, я понял по его лицу, по тому, как он откинул назад голову, что он испытывал то же состояние радостного подъема, которое охватывает меня после окончания удачной, на мой взгляд, главы.
Мне также пришло на ум, что "форма" имеет первостепенное значение и для оратора, актера, художника, командующего армией, для всех тех, для кого выполнение их работы каждый раз есть решение новой творческой задачи, и в успешном исходе они никогда не могут быть уверены. Буду ли я сегодня вечером "в форме"? - этот вопрос преследует их. В определенный момент во время битвы на Марне самым важным для всей французской армии было, чтобы Жоффр поспал и чувствовал себя "в форме" в минуту принятия знаменательного решения. Тут я заметил в брессанце первые признаки усталости. Лицо у него покраснело. Движения ног стали беспорядочными. Дважды он отставал от Бюзара и нагонял его, виляя из стороны в сторону. До перевала оставалось всего-два километра.
Бюзар несколько раз оборачивался. Мы поняли, что он в нерешительности.
По лицу брессанца струился обильный пот; руки его начали дрожать.
Бюзар вопрошающе взглянул на меня.
- Он рухнул! - крикнул я.
Бюзар слегка ускорил ход.
Брессанец снова запетлял, потом выровнял велосипед и догнал Бюзара. Но лицо его внезапно побелело.
- Он выдохся! - сказал я.
- Бюзар не смеет его бросать! - закричала Корделия.
- Он должен это сделать.
- Ненавижу гонки! - проговорила Корделия. - Больше никогда на них не поеду.
Бюзар оторвался от брессанца и сразу же опередил его на несколько десятков метров.
- Ненавижу, всех вас ненавижу! - твердила Корделия.
Брессанец сделал несколько зигзагов от одного края дороги к другому. Перешел на самую малую передачу, и, казалось, ему стало легче. Он проехал еще метров сто, все замедляя ход. Наконец он поставил ногу на шоссе. Я затормозил рядом с ним.
Корделия протянула ему термос, который мы на всякий случай захватили с собой.
- Что это? - спросил брессанец.
- Чай.
- А спиртного у вас не найдется?
У нас было и спиртное.
- Это тебя прикончит, - заметила Корделия.
- Дай ему. Теперь это уже не имеет никакого значения, - сказал я.
Брессанец выпил глоток коньяку, Лицо у него порозовело. Он едва заметно улыбнулся.
- Ты сильнее всех, - утешала его Корделия.
- Верно, - ответил брессанец.
Положив руки на руль, он пробежал так несколько метров, чтобы взять разгон. Ноги у него на редкость короткие. Он остановился, не вскочив на седло" Потом пробежал еще три шага, но медленнее, и снова остановился. Белая майка плохо сидела на нем, и от этого казалось, что он полуодет. Открыв рот, брессанец несколько раз помотал головой. Он глубоко вздохнул и некоторое время простоял совершенно неподвижно. Потом снова помотал головой, схватил велосипед и с яростью швырнул его на обочину дороги. Шатаясь, брессанец проделал несколько шагов и рухнул рядом с велосипедом.
Корделия вышла из машины и протянула ему фляжку. Брессанец жадно выпил коньяк и перевернулся на живот. Корделия постояла над ним, попыталась приподнять его за плечо, но он тут же повалился обратно.
- Что с ним? - спросила Корделия.
- Пусть поспит.
- А он не заболел?
- Влезай в машину, - крикнул я. - Нам в жизни не догнать Бюзара. Сейчас он шпарит по спуску к Клюзо со скоростью семьдесят километров в час.
Корделия села в автомобиль. Я захлопнул дверцу.
Перед самым перевалом дорога идет среди лугов, описывая полукруг. Если поглядеть вниз с того места, где заканчивается полукруг, виден весь оставшийся позади отрезок пути. Корделия высунулась в окошко.
- Он поехал, - сообщила она.
Я замедлил ход и оглянулся. Внизу, в полутора километрах от нас, что-то белело и виляло по шоссе.
- Упорный паренек, - сказала Корделия.
- Да, упрям как вол.
Я понесся по спуску к Клюзо. Красную майку Бюзара мы обнаружили только после тринадцатой петли, на прямой, перед самым въездом в город. Бюзар несся с огромной скоростью на самой большой передаче.
