_Беттина_. Сердечно рада вам. (Представляет.) Мой муж.
_Георг_. Говорят, вы написали хорошую пьесу.
_Томас_. Хороша ли она, не знаю. Да это и безразлично. Я написал ее во имя нашего дела.
_Георг_. Какого дела?
_Томас_. Мы с вами противники. Нам с вами бессмысленно толковать об этом. У вас фабрика, рабочие, рабы. (Беттине.) Надеюсь, вы меня понимаете? Вы понимаете, что искусство - ничто, если оно не преображает людей.
_Беттина_. Вы несправедливы к Георгу. Каждое произведение искусства преображает его.
_Томас_. Я не верю в это преображение.
_Георг_. Вы - художник, господин Томас Вендт. Неужели это назойливое выпячивание социальной темы не бывает порой в тягость вам самому. Вы мечтаете о благе народа? Прекрасно. Но надо ли непременно щеголять своей человечностью? Ведь в конце концов человечность - дело частное, надо ли кричать о ней?
_Томас_. О, этот ваш проклятый такт! Народ должен прятать свою нищету; он должен подыхать в темноте, таясь, чтобы его раны, его гной не оскорбляли ваше эстетическое чувство; чтобы его вопли не помешали вам пить чай.
_Георг_. Тридцать лет тому назад открыли личность. Теперь раскрывают объятия массам. Теперь обнаружили, что мир полон страданий, и уже не видят голубого неба.
_Томас_. За вашим парком дымят ваши заводы. Там нет голубого неба, нет весны.
_Беттина_. Это не так, господин Вендт. Вы только не хотите, вы отказываетесь видеть весну. Бываете вы когда-нибудь веселы? Смеетесь вы когда-нибудь?
_Томас_. Мир полон несправедливости. Она лезет вперед, она нагло шагает среди бела дня и никого не стыдится. Она везде. Как ни закрывать глаза, как ни затыкать уши - от нее все равно не скроешься. Она словно пеленой тумана застилает синее небо. Как же верить в весну, как смеяться?
_Беттина_. Вы достаточно одаренны, чтобы видеть страдание и все же верить в весну. Научитесь смеяться, Томас Вендт.
8
Комната Томаса. Ночь. _Анна-Мари_ и _Кристоф_ входят.
Анна-Мари зажигает свет.
_Кристоф_. Кто бы мог подумать? Это превосходит все ожидания.
_Анна-Мари_. Как они ликовали. Незнакомые дамы вскакивали на кресла, кричали, махали платками.
_Кристоф_. Директор вспотел от счастья. Теперь Томас будет зарабатывать массу денег.
Томас входит, окруженный роем молодых людей: тут - студенты,
молодые девушки, репортер, молодой преподаватель литературы.
_Голоса_. Вы - наша гордость. Вы - наш поэт. Вы - поэт завтрашнего дня.
_Молодой преподаватель_. Сегодня начинается новая глава истории германской литературы. Она называется "Томас Вендт". Стриндберговская одержимость идей, шиллеровская риторика, гуманизм Герхардта Гауптмана все это живет в произведении Томаса Вендта. Дайте мне все, что вы написали, незаконченные вещи, все. Я проведу семинар, где вас будут изучать, я организую постановку ваших произведений на сцене, чтение их с эстрады, я добьюсь того, чтобы о вас и вашем произведении написали горы статей, брошюр: критика, антикритика. Мои студенты займутся психоанализом каждой вашей строчки - всего, что вы написали, будь то даже ответ на записку кредитора.
_Голоса_. Томас Вендт - наша гордость. Томас Вендт - наш поэт.
_Репортер_. Я должен взять у вас интервью для "Нейе Винер Цейтунг". Когда родились? Забавные анекдоты из школьного периода? Собак любите? Кошек? Какое-нибудь редкое животное? Хамелеона или что-нибудь в этом роде? Читателю это нравится. (Обходит его кругом.) Угловат, несколько груб. Молчалив, мрачен. Так. К сожалению, ничего особенного в костюме. Не занимаетесь ли каким-нибудь оригинальным спортом? Может быть, разводите рододендроны или что-нибудь в этом роде? Ваше мнение о Будде? Что вы скажете о новом чемпионе по теннису? Автомобильная езда не содействует вашему поэтическому вдохновению?
_Один из студентов_. Какой пламенный язык. Какое дыхание. Видишь новый мир.
_Голоса_. Томас Вендт - наш. Это наш поэт.
Томас стоит неподвижно.
_Кристоф_. Благодарю вас. Благодарю вас сердечно от имени моего друга. Вы видите, он еще не пришел в себя от множества впечатлений. Извините уж его сегодня.
_Хор голосов_. Томас Вендт - наша гордость. Томас Вендт - наш поэт. Да здравствует Томас Вендт. (Уходят.)
Томас стоит неподвижно.
_Анна-Мари_. Томас, какой успех. И деньги у нас теперь будут. Как хорошо, Томас. Скажи же хоть слово.
_Томас_. Я хотел сделать людей зрячими, я хотел преобразить мир. (Тихо, с озлоблением.) Вместо этого - у меня "успех".
_Анна-Мари_. Я тебя не понимаю.
_Кристоф_. Надо быть справедливым, Томас. Большего ведь и ждать нельзя было.
_Томас_ (горько). Нет, большего, конечно, я не мог ждать.
9
Отдельный кабинет в очень дорогом ресторане.
_Георг_ во фраке. _Беттина_ в вечернем туалете.
_Беттина_. Сегодня этот спектакль производит такое же сильное впечатление, как в первый раз.
_Георг_. А я сегодня как-то особенно болезненно ощущал тенденциозность пьесы. Сам Томас, право же, не придает теперь этой тенденции прежнего значения.
_Беттина_. Ты всеми силами стараешься отнять все лучшее, что у него есть, Георг.
_Георг_. Неужели это лучшее, что у него есть?
_Беттина_. У него есть все то, чего ты лишен.
_Георг_ (улыбается). Это верно. У него молодость и не тронутая критикой любовь к массам. А я стар и скептичен, как черепаха.
_Беттина_ (умоляюще). Георг!
_Томас_ (входит, во фраке). Меня сильно задержали. Прошу извинить.
_Беттина_. Какой успех, Томас! На сотом представлении такой же, как и на первом.
_Георг_. Меня радует, что вы снова включили эту прелестную сцену, которую выкинули в премьере.
_Томас_. Это - измена.
_Беттина_. Измена?
_Томас_. Измена моему делу. Какое отношение имеет эта любовная сцена к борьбе духа с грубой силой? Что общего у нее с моей целью?
_Беттина_. Но это - искусство.
_Томас_ (устало). Незачем спорить. Вы меня сломали. Как противен был мне вначале мой успех. И эти люди, эти эстеты! Зрелище силы тех, кого они боятся, приятно возбуждает их похоть. Они щекочут себе нервы призраком опасности, от которой лишились бы чувств, стань она действительностью. А теперь? Успех мне нужен, я упиваюсь им. Я привык к его яду. Я привык к вам.
_Георг_. А где Анна-Мари?
_Томас_. Она устала, капризничает. Послезавтра собирается в Ниццу, и нужно кое-что подготовить к отъезду.
_Георг_ (с легкой иронией). Она тоже привыкла к успеху.
_Томас_. Да. Она была на верном пути. Теперь она ускользает от меня.
_Беттина_. Не судите поспешно, Томас.
_Томас_. Успех. Какая чепуха. Задумал изменить мир. Я. Изменило мир изобретение пороха, железной дороги, воздухоплавания. А что значу я со своими несколькими лоскутками полотна и горсткой загримированных молодцов? Я, право, получаю по заслугам. Вместо того чтобы таять от звуков Лорелей в исполнении певческого квартета, обыватель у меня черпает смазочное масло для своего сердца. Моя физиономия ухмыляется со страниц журналов для семейного чтения. Пламенем и сталью хотел я быть, а чего я достиг? Сытый обыватель за недорогую цену массирует свою совесть.
Почему вы не смеетесь, Георг? Люди вашего круга ведь сильнее меня.
_Господин Шульц_ (входит). Прошу извинить за неожиданное вторжение, сударыня. (Целует руку Беттине.) Услышав, что господин Вендт здесь у вас, я не хотел упустить случая принести мои поздравления по поводу его грандиозного успеха. Превосходная вещь, честное слово! Когда в последнем действии эти парни висят распятые на кресте... Да, замечательно. Вообще-то я не охотник до серьезных драм. Я больше за оперетку. Но эти вот распятые - это, скажу вам, нечто сказочное, клянусь честью.
Георг наполняет для него бокал.
_Господин Шульц_ (пьет). Ваше здоровье, господин Вендт. За вторую сотню представлений вашей пьесы. Кстати, кругленькую сумму приносит пьеска, а? Знаете ли вы, что я положительно горд нашим соседством. Я вижу уже, как у ворот вашего домика прибивают доску: "Здесь творил Томас Вендт" - и так далее. Не премину и свою лепту внести на такое дело. А потом перед вашей мемориальной доской - англичане со своими бедекерами. Ужасно интересно. Помните ваш неожиданный ранний визит ко мне? Как вы тогда в частном порядке прочитали мне лекцию о морали? Испортили мне тогда отличный завтрак. Впрочем, впоследствии вы, наверно, были благодарны мне, а? Малютка расцвела в прелестную бабенку. Да, старый бог жив еще, и добро, которое делаешь людям, приносит проценты. Не буду вас больше обременять своим присутствием, господа. Еще раз - мои искренние поздравления. (Уходит.)
_Георг_. Вы все еще думаете, что это стоит труда - стараться переделать человека?
_Томас_. Вы богаты. У вас доменные печи, заводы. У вас тысячи рабочих. Вы владеете людьми, в ваших руках власть. Я не доверяю вам.
_Георг_. Не прячьтесь за возражениями; они для вас слишком мелки. Сегодня, сейчас, вы так же хорошо, как и я, чувствуете, что лучше месяц жизни посвятить искусству, чем целую жизнь политике. Жизнь, наполненная лозунгами и пламенными речами, жизнь, когда постоянно снисходишь к другим и нарочито принижаешь себя самого, когда вечно общаешься с плохо пахнущими телами и непроветренными душами, - чего можете вы достичь таким образом? Массе свойственна косность. Если ее растормошить, она, может быть, и проснется, может быть, вы и переделаете ее. Но только на час. Через час она снова будет храпеть, и, когда люди разойдутся по домам, господин Губер снова станет господином Губером, а господин Мюллер - господином Мюллером. Я не верю в человека. Я изучил историю человечества за пять тысяч лет и научился не верить в человека.
