- Протестую! протестую изо всех сил, - с твердостию произнес генерал Первоедов.
- Ваше превосходительство!-в торопливом волнении и понизив голос лепетал и убеждал негодяй Лебезятников, - ваше превосходительство, ведь это нам даже выгоднее, если мы согласимся. Тут, знаете, эта девочка... и, наконец, все эти разные штучки...
- Положим, девочка, но...
- Выгоднее, ваше превосходительство, ей-богу бы выгоднее! Ну хоть для примерчика, ну хоть попробуем...
- Даже и в могиле не дадут успокоиться!
- Во-первых, генерал, вы в могиле в преферанс играете, а во-вторых, нам на вас на-пле-вать, - проскандировал Клиневич.
- Милостивый государь, прошу, однако, не забываться.
- Что? Да ведь вы меня не достанете, а я вас могу отсюда дразнить, как Юлькину болонку. И, во-первых, господа, какой он здесь генерал? Это там он был генерал, а здесь пшик!
- Нет, не пшик... я и здесь...
- Здесь вы сгниете в гробу, и от вас останется шесть медных пуговиц.
- Браво, Клиневич, ха-ха-ха! - заревели голоса.
- Я служил государю моему... я имею шпагу...
- Шпагой вашей мышей колоть, и к тому же вы ее никогда не вынимали.
- Все равно-с, я составлял часть целого.
- Мало ли какие есть части целого.
- Браво, Клиневич, браво, ха-ха-ха!
- Я не понимаю, что такое шпага, - провозгласил инженер.
- Мы от пруссаков убежим, как мыши, растреплют в пух! - прокричал отдаленный и неизвестный мне голос, но буквально захлебывавшийся от восторга.
- Шпага, сударь, есть честь! - крикнул было генерал, но только я его и слышал. Поднялся долгий и неистовый рев, бунт и гам, и лишь слышались нетерпеливые до истерики взвизги Авдотьи Игнатьевны.
- Да поскорей же, поскорей! Ах, когда же мы начнем ничего не стыдиться!
- Ох-хо-хо! воистину душа по мытарствам ходит! - раздался было голос простолюдина, и...
И тут я вдруг чихнул. Произошло внезапно и ненамеренно, но эффект вышел поразительный: все смолкло, точно на кладбище, исчезло, как сон. Настала истинно могильная тишина. Не думаю, чтобы они меня устыдились: решились же ничего не стыдиться! Я прождал минут с пять и - ни слова, ни звука. Нельзя тоже предположить, чтобы испугались доноса в полицию, ибо что может тут сделать полиция? Заключаю невольно, что все-таки у них должна быть какая-то тайна, неизвестная смертному и которую они тщательно скрывают от всякого смертного.
"Ну, подумал, миленькие, я еще вас навещу" - и с сим словом оставил кладбище.
____________
Нет, этого я не могу допустить, нет, воистину нет! Бобок меня не смущает (вот он, бобок-то, и оказался!).
Разврат в таком месте, разврат последних упований, разврат дряблых и гниющих трупов и - даже не щадя последних мгновений сознания! Им даны, подарены эти мгновения и... А главное, главное, в таком месте! Нет, этого я не могу допустить...
Побываю в других разрядах, послушаю везде. То-то и есть что надо послушать везде, а не с одного лишь краю, чтобы составить понятие. Авось наткнусь и на утешительное.
А к тем непременно вернусь. Обещали свои биографии и разные анекдотцы. Тьфу! Но пойду, непременно пойду; дело совести!
Снесу в "Гражданин"; там одного редактора портрет тоже выставили. Авось напечатает.
_________________
- в высших сферах (франц.).
- дедушка (франц.).
