Казалось, они понимали и нашего Уэба. Когда Уэб встретил их в первый раз, он поднялся на задние лапы, и в глазах его загорелись злые огоньки. Старший из золотоискателей сказал своему другу:
- Не трогай его - и он нас не тронет.
- Но ты посмотри, что за громадина! - взволнованно ответил друг.
Уэб уже собрался броситься на них, но почему-то остановился. Он, конечно, не понял, о чем говорили люди между собой, но почувствовал в них что-то иное, чем всегда. Он чувствовал и здесь запах человека и железа, но запах не был таким острым и потому не приводил его в такую ярость.
Люди продолжали стоять неподвижно. Тогда Уэб, глухо рыча, опустился на четвереньки и ушел.
В конце этого года наш Уэб опять встретил красноносого медведя, но какой он был теперь маленький! Одним ударом Уэб мог бы перебросить его через реку.
Увидя Уэба, черный медведь поспешно влез на дерево. Это был толстый, жирный медведь, он пыхтел от усилий. Уэб подошел к дереву, приподнялся и достал лапой на девять футов от земли. Затем Уэб сорвал когтями всю кору с дерева. От каждого удара его когтей тряслось все дерево, трясся и черный медведь и вскрикивал от страха.
При виде этого черного медведя Уэб вспомнил о родной реке и о тамошних лесах, богатых всякой едой. Уэб оставил дрожащего медведя на дереве и отправился к родной реке. Вскоре он пришел в знакомую лесную чащу, богатую ягодами и муравейниками.
Какие это были чудесные места! К тому же там не было никаких признаков пребывания хотя бы одного серого медведя. Владели этими местами черные медведи, но на них можно было не обращать никакого внимания.
Уэб был очень доволен. Он прежде всего выкупался в грязи. Затем подошел к дереву, которое стояло как раз у слияния двух рек. Он прислонился спиной к стволу и сделал метку, как можно выше.
В следующие дни Уэб шел все дальше и дальше по новым местам, между скалистыми отрогами Шошонских гор. Во время пути он завладевал местностью: если ему встречались сухие деревья с отметками черных медведей, он ударял их своей громадной лапой, и деревья с треском валились на землю; если же отметки черных медведей были на зеленых деревьях, он ставил на этих же самых деревьях гораздо выше свои собственные метки, закрепляя их глубокими царапинами своих железных когтей.
В этих местах долго хозяйничали черные медведи. Они истребляли беличьи запасы в дуплах деревьев, и белки стали устраивать теперь свои склады в углублениях под большими плоскими камнями. Черные медведи не могли перевернуть эти камни. Но для Уэба, который переворачивал их с легкостью, здесь было приготовлено множество пищи. Под каждым четвертым или пятым камнем в лесу он находил беличьи запасы, а иногда там же была и маленькая хозяйка склада. Уэб бесцеремонно прихлопывал и ее своей лапой и съедал как приправу к ее же запасам.
Всюду, где шел Уэб, он ставил свои надписи:
"Нарушители границ, берегитесь!"
Эти надписи помещались на деревьях так высоко, что только он один мог достать их. Всякий, кто подходил к этим отметкам на деревьях, по запаху и по шерсти, оставляемой Уэбом, догадывался, что в этой местности поселился громадный серый медведь.
Если бы у Уэба была жива мать и если бы она его воспитывала, она научила бы его, что там, где хорошо весной, очень плохо летом. А Уэбу пришлось собственным опытом узнавать, что в каждое время года нужно менять свое местожительство.
Ранней весной хорошо пировать в местах, где пасется скот и водятся лоси. Здесь много бывает трупов погибших зимой животных. Ранним летом лучше всего добывать пищу на пригретых солнцем склонах холмов. Там можно найти разные вкусные коренья и дикую репу. В конце лета поспевает много ягод на кустах в низинах вдоль рек. Осенью же в сосновых лесах есть много пищи, и там можно запастись жиром на зиму.
С каждым годом, переходя с места на место, Уэб расширял свои владения.
Он очистил от черных медведей бассейны рек Пайни и Мититсе и убил того самого черного медведя, который когда-то прогнал его отсюда.
Уэб умел не только завоевывать новые места, но и отстаивать их.
Как-то раз во владениях Уэба, по среднему течению реки Мититсе, поселились лагерем люди, искавшие места для постройки фермы. Уэб разогнал лошадей и разгромил весь лагерь.
Теперь все животные и люди хорошо узнали, что вся местность от Франкова пика до отрогов Шошонских гор принадлежит властелину, которого зовут Уэб с Мититсе и который умеет защищать свои владения от всяких посягательств.
Уэб был необыкновенно силен, и открыто на него никто напасть не решался. Враги пытались победить его хитростью, но он никогда не забывал своих приключений с капканами в дни юности. У него выработалось строгое правило - никогда не подходить близко к месту, где пахнет железом и человеком, и потому он больше уже не попадался.
Итак, одинокая жизнь Уэба проходила в скитаниях по горам в поисках пищи, он разбрасывал громадные валуны, словно камешки, и огромные стволы деревьев, словно спички. Теперь уже все животные в горах и на равнинах знали Уэба и в ужасе бежали от этого чудовища, которое когда-то было несчастным, всеми гонимым медвежонком.
Много черных медведей убил Уэб, как бы мстя за то, что когда-то сделал Уэбу один из них. Дикие кошки, завидя его, спешили скрыться на деревьях, но если дерево было сухое, Уэб валил его на землю и превращал в мелкие кусочки вместе с кошкой. Даже гордый жеребец, предводитель табуна мустангов, и тот при встрече с Уэбом предпочитал уступать ему дорогу. При появлении Уэба уходили прочь и оставляли свежеубитую добычу большие серые волки. Испуганные антилопы стремительно уносились от него, когда он пробирался по заросшей шалфеем равнине. Если же Уэбу случалось встретиться с каким-нибудь горным козлом, слишком большим, чтобы испугаться, и слишком неблагоразумным по молодости, он одним ударом громадной лапы разбивал козлу череп. Много всяких лишений и бедствий пришлось перенести Уэбу в молодости, но от этого он стал только выносливее, опытнее и умнее.
Так и проходила год за годом жизнь Уэба, без подруги, без товарищей. Всегда угрюмый, ничего не боящийся, всегда готовый к бою, он больше всего хотел только одного - чтобы его оставили в покое; Он знал только одно острое удовольствие - постоянное наслаждение своей гигантской силой, легкую радостную дрожь в ту минуту, когда падал побитый и изуродованный враг или когда он пробовал свою гигантскую силу на камнях, осколки которых летели кверху.
10
Для тех, у кого хорошо развито обоняние, каждая вещь имеет свой запах. Всю свою жизнь Уэб изучал разные запахи. Теперь он уже прекрасно знал значение большинства тех запахов, которые встречаются в горах. Каждый предмет рассказывал о себе Уэбу своим запахом. И каждая вещь как бы говорила Уэбу: "Вот я кто!"
Все ягоды можжевельника, шиповника, земляники нежным, мягким голосом пели: "Вот мы, ягоды, ягоды!"
Громко пели громадные хвойные леса: "Вот мы, сосны, кедры!"
А когда Уэб подходил ближе к этим лесам, он слышал нежное: "Вот мы, кедровые орешки!"
Из зарослей кустов со сладкими корнями доносился целый хор: "Сладкие коренья, сладкие коренья!"
И когда Уэб входил в эти заросли, он слышал каждый отдельный голос.
Каждый корень произносил свою собственную маленькую речь, например: "Вот я, крупный корень, спелый и вкусный!" или же резким, тонким голосом: "Вот я, никуда не годный, жесткий корешок!"
Громко звали осенью широкие, сочные грузди: "Вот я, жирный, питательный гриб!"
Ядовитый гриб поганка кричал: "Я - поганка, не тронь меня, ты заболеешь!"
Цветы также имели свои голоса. По склонам ущелий слышна была песня колокольчиков, тонкая, как их стебельки, и нежная, как голубой цвет лепестков. Но голоса цветов не интересовали Уэба, он их даже не замечал.
И так всякое живое существо, каждый цветок, каждая скала, каждый камень рассказывали о себе носу нашего Уэба. Днем и ночью, в туманную и ясную погоду большой влажный нос медведя говорил ему о многих вещах, которые нужно было знать. Но этот же нос равнодушно проходил мимо тех вещей, которые медведю безразличны. С течением времени Уэб стал полагаться на нос все больше и больше. Случалось, что глаза и уши вместе говорили ему о чем-нибудь, но он не верил им до тех пор, пока нос не подтверждал: "Да, это верно!"
Уэб знал сотни приятных запахов. Тысячи запахов были ему безразличны, многие неприятны, но некоторые приводили его в сильную ярость.
Когда Уэб попадал в верхнюю часть ущелья Пайни, он слышал там, если ветер дул с запада, какой-то странный запах. Временами Уэб не обращал на этот запах никакого внимания, временами этот запах был ему противен. Все-таки Уэб остерегался ходить далеко в направлении этого запаха.
Однажды северный ветер донес до его носа какой-то новый, ужаснейший запах, совершенно ни на что не похожий. Это был запах, от которого хотелось скорее убежать.
