- Воздух Шотландии, как видно, был полезен для нашей розы, - галантно объявляет Барнс. - Я еще не видал тебя такой красивой, дорогая Этель.
- Это при свечах! Ты бы поглядел на меня при полном освещении. Лицо в морщинах, бледное, измученное, а все из-за странствий по этой унылой Шотландии. Мы чуть не умерли от тоски, не правда ли, бабушка? Никогда больше не соглашусь жить в огромном старинном замке, а в маленьком охотничьем домике тем паче. Шотландия, возможно, и хороша - для мужчин, но не для женщин!.. Нет, коли вы еще вздумаете ехать в Шотландию, отпустите меня лучше в Париж. Я предпочту очутиться в пансионе для благородных девиц на Елисейских полях, нежели в самом распрекрасном замке Горной Шотландии. Если бы мне не посчастливилось рассориться с Фанни Фоллингтон, я б, наверно, умерла у них в Гленшортхорне. Скажи, видел ты уже моего милого дядюшку полковника? Когда он прибыл?
- А что, разве он здесь? Чего это он явился? - удивляется леди Кью.
- И вы еще спрашиваете, здесь ли он! Да вы гляньте, бабушка. Видали вы когда-нибудь такую прелестную шаль? Я нашла ее в пакете у себя в комнате.
- Да, красиво, - соглашается старуха, склоняя над шалью свой крючковатый нос. - Ваш полковник galant homme {Галантный кавалер (франц.).}, этого у него не отнимешь. Не то что остальные члены семейства. Хм, хм! И скоро он едет обратно?
- Он сколотил себе состояние весьма приличное для человека его круга, замечает сэр Барнс. - У него никак не меньше шестидесяти тысяч фунтов.
- А это много? - осведомляется Этель.
- В Англии, при наших процентах, - нет, но в Индии они дают огромный прирост. Его доход должен составлять пять или шесть тысяч фунтов, сударыня, - говорит Барнс, обращаясь к леди Кью.
- В мое время некоторых индийских набобов принимали в обществе, дорогая, - задумчиво произносит леди Кью. - Отец часто рассказывал мне про Баруэлла из Стэнстеда, у которого был дом на Сент-Джеймс-сквер; когда однажды его гостям не хватило карет, он приказал развозить их на двуколках. Водили меня и на процесс мистера Хастингса. Ужасно было нудно и бестолково. Надеюсь, этот юноша, живописец, оставит теперь свои горшки с краской и заживет, как джентльмен. Верно, они были очень бедны, раз отец пустил его по этой части. И что тебе стоило, Барнс, взять его клерком в банк - избавил бы его от унижения.
- Унижения!.. Да он гордится этим! Дядюшка горд, как настоящий Плантагенет, хоть и скромен, как... как... Ну подскажи мне нужное сравнение, Барнс! Знаете, из-за чего я поссорилась с Фанни Фоллингтон? Она отрицала, что мы происходим от королевского брадобрея, и смеялась над легендой о битве на Босвортском поле. Она утверждает, будто предок наш был ткачом. Правда это, бабушка?
- Откуда мне знать! Да и какое это имеет значение, душа моя? Кроме Гонтов, Говардов и еще двух или трех семей, в Англии едва ли сыщешь людей благородной крови. Благодари бога, что хоть немножко унаследовала ее от меня. Дед покойного лорда Кью был аптекарем в Хэмптон-Корте и получил дворянство благодаря дозе ревеня, которую своевременно дал королеве Каролине. Нынче мало кто может похвалиться хорошим происхождением. А этот юноша, сын полковника, он, помнится, бывал прошлый год в свете? Как он попал в общество? Где мы его встретили? Ах да, в Баден-Бадене, когда Барнс ухаживал за Кларой, а мой внук... да, мой внук так скверно повел себя. - Тут она принялась кашлять и так затряслась, что даже палка в ее руке заплясала. - Позвони - пусть придет Росс. Росс, я хочу спать. Ложись и ты, Этель. Ты сегодня утомилась с дороги.
- По-моему, ей стала немного изменять память, - прошептала брату Этель, - а может, она помнит только то, что хочет. Ты не находишь, что она сильно едала?
- Я приеду к вам завтра утром. У меня к ней дело, - сказал Барнс.
- Спокойной ночи. Передай привет Кларе и поцелуй малюток. Ты исполнил свое обещание, Барнс?
- Какое именно?
- Быть... подобрее с Кларой. Не говорить ей грубостей. Она человек гордый и очень обижается, хоть и молчит.
- Уж так-то и молчит? - со злобой отозвался Барнс.
- Будь с ней помягче, Барнс. Весной, когда я жила у вас и порой наблюдала вас вместе, я не могла не заметить, что ты бывал с ней груб, хоть она неизменно старалась со смехом говорить о твоей манере держаться с ней. Будь подобрее. Я уверена, это самое лучшее, Барнс, лучше всякой мудрости. Вот погляди на бабушку, какого она была острого ума да и теперь еще умница. А ведь какую стяжала себе славу, как боятся ее люди! И видишь - она одна-одинешенька.
- Вот завтра, мой друг, я и потолкую с ней, когда она будет одна-одинешенька, - говорит Барнс и машет сестре на прощанье своей изящной, затянутой в перчатку рукой. - Доброй ночи! - И его экипаж покатил прочь.
Все то время, что Этель Ньюком жила под кровом брата, где так изысканно принимали меня с моим приятелем Клайвом и еще многих прочих, там не кончались ссоры и пререканья, лились слезы и не утихала досада, произносились жестокие речи и шли постыдные битвы, злополучные участники коих выходили на люди с улыбкой на лице и вновь схватывались друг с другом, едва кончался пир и разъезжались гости.
На следующий день, когда Барнс приехал повидать бабушку, мисс Ньюком не было дома; она, по словам леди Кью, отправилась с визитом к невестке, у которой собиралась пробыть все утро; так что свидание Барнса с леди Кью происходило с глазу на глаз, и он мог поведать старой леди о предложении, сделанном ему полковником Ньюкомом накануне вечером.
Леди Кью только дивилась, до какой наглости дошли люди. Живописец просит руки Этель! Пожалуй, завтра сделает предложение один из ее лакеев, и Барнс, чего доброго, будет посредником.
- И ты не выставил этого полковника за дверь, когда он явился с предложением от своего мазилки!
Барнс рассмеялся.
- Полковник - один из моих клиентов. Не мог же я выставить за дверь члена правления Бунделкундского банка, да еще в его собственном доме.
- Надеюсь, ты не сообщил Этель эту милую новость?
- Разумеется, я не сказал ей. И полковнику я не ска-вал, что Этель в Лондоне. Он думает, что она сейчас в Шотландии вместе с вашим сиятельством.
- А я бы хотела, чтобы полковник был сейчас в Калькутте, вместе со своим отпрыском. Или еще лучше в водах Ганга. Или чтоб его раздавила колесница Джаггернаута! - вскричала старая леди. - Так сколько же все-таки денег у этого господина? Если он там персона, в этом банке, ты, конечно, не должен с ним ссориться. Пять тысяч годовых? И он пообещал отдать все это сыну? Не иначе, рехнулся! И чего только не предпринимают эти люди, на какие только жертвы не идут, лишь бы породниться со знатью! Конечно, тебе надо остаться в хороших отношениях с ним и с его банком. Мы и словом не обмолвимся Этель об этом деле и сбежим из города как можно скорее. Дай прикинуть! Мы едем в Драммингтон в субботу. Сегодня вторник. Баркинс, не открывайте ставней в большой гостиной и помните, нас нет в городе для всех, кроме леди Гленливат и лорда Фаринтоша.
- Вы полагаете, что Фаринтош все-таки... зайдет, сударыня? - спросил сэр Барнс с сомнением.
- Он будет здесь проездом в Ньюмаркет. Он появлялся в двух-трех шотландских замках, где мы гостили, - отвечает старуха тоже как-то неуверенно. - Его бедная матушка спит и видит, чтобы он поскорее покончил со своей холостяцкой жизнью, оно и понятно - ведь вы, молодые люди, ужасные беспутники. Их замок Россмонт - прямо королевская резиденция. Да и в Норфолке дом ничуть не хуже. Молодому человеку с таким общественным положением надо жениться, обосноваться в своем поместье и подавать пример простому люду, заместо того, чтобы попусту растрачивать время в Вене да в Париже средь всякого сброду.
- А будет он в Драммингтоне? - спрашивает внук.
- Кажется, он приглашен. В ноябре мы поедем в Париж; вероятно и он там будет, - небрежно добавляет старая графиня. - Устав от своего беспутного образа жизни, он, будем надеяться, захочет остепениться и сыскать какую-нибудь порядочную и благовоспитанную барышню, чтобы зажить, как ему надлежит.
Тут было доложено о приходе лекаря ее сиятельства, и ее внук и банкир откланялся.
G зонтом в руке, сэр Барнс пешком отправился в Сити, ознакомился там с корреспонденцией, посовещался с компаньонами и доверенными клерками, - здесь уже не было ни раздраженного мужа, ни нежного брата, ни обходительного внука, а только проницательный и ловкий банкир, всецело занятый своим делом. Спустя короткое время ему пришлось пойти на биржу или еще куда-то для совещания с другими капиталистами, и на Корнхилл он повстречал своего дядю полковника Ньюкома, ехавшего в сопровождении грума к зданию Ост-Индской компании.
Полковник спрыгнул с лошади, и Барнс приветствовал его самым учтивым образом.
- Есть у вас для меня что-нибудь новенькое, Барнс? - спрашивает служака.
- Из Калькутты поступили чрезвычайно благоприятные вести. Этот хлопок действительно отличного качества. Мистер Бриггс, наш служащий, который понимает в хлопке, говорит...
