- Спасибо, мой сын! - Торанага не собирался говорить ему о тех чудовищных проблемах, которые на самом деле надо решить, прежде чем эти убийства осуществятся. Он осмотрелся вокруг. Все сокольничие готовы, телохранители - тоже. Он окликнул главного охотника:
- Сначала я заеду в лагерь, потом мы проедем по дороге вдоль берега, на четыре ри к северу.
- Но загонщики уже в горах... - Главный охотник проглотил окончание своей возмущенной фразы и попытался исправиться: - Прошу меня простить... Э-э-э... я, наверное, съел что-то несвежее.
- Да, наверное. Может быть, вам стоит передать ваши обязанности кому-нибудь другому? Или на вашу голову действует геморрой, прошу прощения? - Вели бы Торанага не использовал охоту как прикрытие, он сразу сменил бы его.
- Прошу прощения, господин. - Старый самурай был смущен. - Могу я спросить... э... вы собираетесь охотиться в тех местах, что выбрали вчера вечером, или, э... хотели бы поохотиться вдоль побережья?
- Вдоль побережья.
- Конечно, господин. Прошу меня простить, теперь я могу внести все изменения. - Он кинулся исполнять. Торанага проводил его взглядом. "Пора ему в отставку", - подумал он беззлобно. Потом заметил Оми: он входил на конюшню вместе с сильно хромающим молодым самураем, с глубокой свежей раной на лице - след схватки в Осаке.
- Ах, Оми-сан! - Торанага ответил на его приветствие. - Это тот человек?
- Да, господин.
Торанага отвел их обоих в сторону и со знанием дела допросил самурая. Он делал это из любезности к Оми: он уже говорил с этим самураем, еще в первый вечер, и пришел к твердому выводу; он и Анджин-сана спрашивал, что в письме Марико, из вежливости, - он знал во всяком случае то, что сообщил ему Анджин-сан.
- Пожалуйста, изложите мне все своими словами, Марико-сан, - потребовал он, перед тем как она выехала из Эдо в Осаку.
- Я собираюсь отдать корабль его врагам. Это правильно, господин?
- Нет, госпожа. - Он видел, как ее глаза наполняются слезами. - Нет. Я повторяю: вы должны сообщить все эти секреты, о которых рассказали мне, Тсукку-сану - здесь, в Эдо; потом - главному священнику и Кийяме в Осаке; скажите всем, что без корабля Анджин-сан им не опасен. Я вам предлагаю напишите ему сейчас письмо.
- Тогда они уничтожат корабль.
- Они попытаются сделать это. Они ведь все равно об этом думают, вы не сообщите им ничего нового.
- Вы можете спасти его корабль, господин?
- Я буду охранять его четырьмя тысячами самураев.
- Но если им это удастся... Анджин-сан никому не нужен без своего корабля. Я буду просить, чтобы ему сохранили жизнь.
- Вы не должны этого делать, Марико-сан. Заверяю вас, что мне он нужен, с кораблем или без корабля. Обещаю вам. В письме напишите ему: если корабль будет уничтожен, - пожалуйста, постройте новый.
- Что, господин?
- Вы говорили мне - он это умеет. Вы уверены? Если я дам ему плотников и кузнецов?
- О да. О, как вы умны! Да, он много раз говорил, что учился строительству кораблей...
- Вы совершенно уверены, Марико-сан?
- Да, господин. Так вы думаете, что священники-христиане добьются своего, несмотря на четыре тысячи человек охраны?
- Да. Прошу прощения, но они ни за что не оставят корабль в покое или его - в живых, пока он может выйти в море. Это будет слишком большая угроза им. Этот корабль обречен - придется уступить его им. Но только вы и я знаем и должны учитывать: его единственная надежда- построить новое судно. Я единственный человек, который может помочь ему в этом. Решите для меня это дело с Осакой, и я прослежу, чтобы он построил свой корабль.
"Я сказал ей правду... - подумал Торанага теперь, в Иокогаме, на рассвете, среди запаха лошадей, навоза и пота... Он едва слушал теперь раненого самурая и Оми, - он тосковал о Марико. - Жизнь так печальна... Он устал от этих людей, от Осаки, от игр, которые приносят столько страданий живым... Но ставки в этих играх очень велики...
- Благодарю вас, Косами. - Он дождался, когда самурай кончил свой рассказ. - Вы хорошо со всем справились. Пожалуйста, пойдемте со мной, вы оба.
Торанага подошел к своей кобыле и еще раз пнул ее коленом в живот. Она тихонько заржала, но подтянуть подпругу он уже не смог.
- Лошади еще ненадежнее, чем люди! - пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь, вскочил в седло и поскакал, сопровождаемый телохранителями, Оми и Косами.
На плато он остановился. Все приветствовали его: Бунтаро с соколом на руке, Ябу, Хиро-Мацу и Судару.
- Доброе утро! - бодро ответил он и сделал знак Оми, что хочет с ним поговорить.
Он уже знал, что все готово, Судару послал своих людей в горы, проверить, как ведут себя загонщики. И вот теперь он заявил Судару:
- Благодарю тебя, мой сын, но я решил поохотиться на побережье.
Судару отправил гонца верхом - снимать всех с гор и перебрасывать на побережье.
- Извините, отец, мне следовало бы об этом подумать и приготовиться. Прошу меня простить.
- Да, мой сын. Так что, Хиро-Мацу, как идет подготовка? Старый генерал, с неизменным мечом в руках, был зол.
- Думаю, все это бесчестно и не нужно. Скоро мы забудем об этом. Мы плюнем на Ишидо и без такого предательства.
Ябу возразил:
- Прошу меня извинить, но без этих ружей и нашей стратегии, Хиро-Мацу-сан, мы проиграем. Это современная война, таким способом мы имеем шанс ее выиграть, - Он оглянулся на Торанагу, который еще не слезал с лошади. - Я слышал сегодня ночью, что умер Джикья.
- Вы уверены? - Торанага притворился удивленным. Он получил эту секретную информацию в день отъезда из Мисимы.
- Да, господин. Кажется, он болел. Мой источник сообщает, что он умер два дня назад. - Ябу открыто торжествовал. - Его наследник - сын, Хикодзу.
- Этот щенок? - презрительно процедил Бунтаро.
- Да, я согласен, - он ничего собой не представляет, - Ябу казался на несколько дюймов выше, чем обычно. - Господин, не открывает ли нам это путь с юга? Почему не атаковать по Такайдской дороге? После того, как сдох этот старый лис, Изу теперь безопасна, а Суруга и Тотоми беспомощны, как выброшенный на берег рассохшийся бочонок.
Торанага спешился. Он, казалось, задумался.
- А ваше мнение? - спокойно спросил он Хиро-Мацу.
- Если мы захватим дорогу на всем протяжении до перевала Утсунойя, все мосты и быстро возьмем Тенриу - обеспечив коммуникации надежной защитой, то проскользнем прямо в сердце Ишидо. Запереть в горах Затаки, усилить нападение по Токайдо и обрушиться на Осаку! Мы будем тогда хозяевами положения.
- Если армии Ишидо поведет наследник, нас разгромят, - Судару говорил уверенно и спокойно.
- Не согласен, - заявил Хиро-Мацу.
- Я тоже, прошу прощения, - поддержал его Ябу.
- Но я согласен! - возразил Торанага твердо. Он еще не говорил им о возможном договоре с Затаки, о том, что тот в нужный момент предаст Ишидо. "Зачем? - думал он, - Это еще не факт. Пока. Но как мне совместить две проблемы? Мое соглашение со сводным братом отдать ему в жены Ошибу, если он нас поддержит, - это как раз факт. А что если условие Ошибы будет - чтобы я сам женился на ней? Это тонкий вопрос, - сказал он себе. - Непохоже, чтобы Ошиба предала Ишидо. Но коли так - ответ прост: мой брат подчинится неизбежному".
Вдруг он заметил, все взоры устремлены на него.
- В чем дело?
Все молчали. Бунтаро спросил:
- Что произойдет, господин, если мы выступим против знамени наследника?
Никто из них никогда не задавал этого вопроса напрямую, при всех и так официально.
- Если это произойдет, я проиграл. - Торанага был серьезен и тверд. - Я совершу сеппуку, а те, кто чтят завещание Тайко и несомненное право Яэмона наследовать звание сегуна явятся к нему и почтительно попросят у него прощения. Кто не сделает это - будет опозорен.
Все внимательно слушали, все молча торжественно кивнули. Торанага опять стал легок и добродушен:
- Однако, мы пока не на поле битвы, - давайте продолжать, как планировали. - Он обращался к Ябу. - Да, Ябу-сан, теперь возможен и южный путь наступления. Отчего умер Джикья?
- От болезни, господин.
- От болезни за пятьсот коку?
Ябу засмеялся, но в глубине души был взбешен, что Торанага раскрыл его тайную шпионскую сеть.
- Думаю, что так, господин. Вам рассказал мой брат? Торанага кивнул и попросил объяснить всем остальным. Ябу это не огорчило - план был умный и сложный: Мисуно, его брат, на деньги, полученные от Анджин-сана, подобрался к помощнику повара, внедрившемуся на личную кухню Джикья...
- Не так уж дорого! - похвастался Ябу. - Пять сотен коку за возможность зайти с юга!
Хиро-Мацу жестко сказал Торанаге:
- Прошу меня простить, но я думаю, что это грязная история.
Торанага улыбнулся:
- Измена - оружия войны.
- Но не для самурая. Ябу возмутился:
- Простите, господин Хиро-Мацу. думаю, вы не имели в виду оскорбить меня?
- Он не имел в виду оскорбить вас. Не так ли, Хиро-Мацу-сама? вмешался Торанага.
- Нет, господин, - проворчал старый генерал. - Прошу прощения.
