Старик слуга, сидя на своем жестком стуле в тиши буфетной, прочел: "Эти птицы страшно прожорливы". И оторвался от книги, беспокойно щуря глаза и двигая губами, - на этот раз он что-то понял.
Миссис Пендайс шла лугами. На ней было ее лучшее платье из дымчато-серого крепа, и она с беспокойством поглядывала на небо. Заходящая с запада туча поглощала солнечный свет. На ее лиловом фоне деревья казались черными. Все замерло, даже тополя не шевелились, а лиловая туча, казавшаяся неподвижной, росла со зловещей быстротой. Миссис Пендайс, подхватив обеими руками юбки, ускорила шаг; проходя пастбища, она заметила, что коровы сбились в кучу и жмутся к изгороди.
"Какая страшная туча! - подумала она. - Успею ли я прийти в Сосны до дождя?" И хотя она боялась за свое платье, но сердце ее так билось от волнения и страха, что она остановилась. "А вдруг он пьян?" Она вспомнила его маленькие, горящие глаза, которые так испугали ее в тот вечер, когда он обедал у них в Уорстед Скайнесе, а после, по дороге домой, вывалился из своей двуколки. Было в нем что-то от романтического злодея.
"А вдруг он будет груб со мной?" - подумала она.
Но отступать было поздно. А как ей хотелось - как хотелось! - чтобы все уже было позади. На перчатку шлепнулась первая капля дождя. Миссис Пендайс перешла дорогу и толкнула калитку. Бросив испуганный взгляд на небо, она почти побежала по аллее. Лиловая, подобно гробовому покрову, туча лежала на макушках деревьев, а они раскачивались и стонали, борясь с ветром и оплакивая свою судьбу. Уже падали редкие капли теплого дождя. Вспышка молнии прорезала небосвод.
Миссис Пендайс бросилась на крыльцо, зажав уши руками.
"Когда это кончится? - подумала она. - Мне так страшно..."
Дряхлый слуга, чье лицо было все в морщинах, приоткрыл дверь, чтобы поглядеть на тучу, но, увидев миссис Пендайс, стал смотреть на нее.
- Капитан Белью дома?
- Да, сударыня, капитан у себя в кабинете. Гостиная у нас теперь заперта. Страшная гроза надвигается, сударыня, страшная! Посидите здесь минутку, пока я доложу о вас капитану.
Прихожая была низкая и темная, и таким же низким и темным был весь дом, немного пахнувший гнилью. Миссис Пендайс осталась стоять под сооружением из трех лисьих голов, на которых были укреплены два хлыста. И вид этих голов заставил ее подумать: "Бедный капитан Белью! Как ему, должно быть, тут одиноко!"
Миссис Пендайс вздрогнула: что-то потерлось об ее ногу. Это был всего-навсего огромный бульдог. Она наклонилась погладить его и уже не могла остановиться: стоило ей отнять руку, как бульдог начинал жаться к ней, а миссис Пендайс боялась за свое платье.
- Бедная собачка, бедная собачка, - шептала миссис Пендайс. - Она хочет, чтобы кто-нибудь поиграл с ней!
Голос за ее спиной произнес:
- Пошел вон, Сэм! Простите, что заставил вас ждать. Пройдите, пожалуйста, сюда.
Миссис Пендайс, то заливаясь румянцем, то бледнея, вошла в низкую, маленькую, обшитую панелями комнату, в которой стоял запах сигар и виски. Сквозь частый переплет окна она видела косые струи дождя, видела мокрые, поникшие кусты.
- Присаживайтесь, пожалуйста.
Миссис Пендайс села. Сжала руки, подняла голову и взглянула на хозяина.
Она увидела худую узкоплечую фигуру: кривые чуть расставленные ноги, взъерошенные песочного цвета волосы, бледное лицо в веснушках, маленькие темные мигающие глаза.
- Простите за этот беспорядок. Я не так часто имею удовольствие видеть у себя в гостях дам. Я спал, в это время года я только и делаю, что сплю.
Его жесткие рыжие усы шевельнулись, как будто бы он улыбнулся.
Миссис Пендайс что-то тихо проговорила в ответ.
Все происходящее было подобно кошмарному сну. Ударил гром, и она зажала уши.
Белью подошел к окну, взглянул на небо и вернулся к камину. Его маленькие горящие глаза буравили ее. "Если я сейчас не заговорю, - подумала она, - то не заговорю совсем".
- Я пришла к вам, - начала она, и с этими словами весь ее страх прошел, ее голос, до этой минуты звучавший неуверенно, приобрел свой обычный тембр, ее глаза с расширившимися зрачками, потемневшие и кроткие, были устремлены на этого человека, в чьих руках была ее судьба, от которого зависело благополучие всех ее близких. - Я пришла, чтобы сказать вам одну важную вещь, капитан Белью!
Фигура у камина поклонилась, и страх, словно какая-то зловещая птица, снова вцепился в нее. Было ужасно, было дико, что ей, что вообще кому-то приходится говорить об этом; было ужасно, дико, что люди, мужчины и женщины, так могут не понимать друг друга, иметь друг к другу так мало жалости и сочувствия; было дико, что она, Марджори Пендайс, должна сейчас начать разговор о том, что ему и ей причинит столько боли. Все это было так грубо, гадко, вульгарно! Она вынула платок и провела им по губам.
- Простите, что мне приходится говорить об этом. Ваша жена, капитан Белью, порвала с моим сыном!
Белью не пошевелился.
- Она не любит его, она сама сказала мне это! Они больше никогда не увидятся!
Как мерзко, как отвратительно, как ужасно!
А Белью все стоял молча и буравил ее своими горящими глазками. И как долго это продолжалось, миссис Пендайс не могла бы сказать.
Вдруг он резко повернулся к ней спиной и оперся о каминную решетку.
Миссис Пендайс провела рукой по лбу, чтобы избавиться от чувства, что все происходящее нереально.
- Вот и все, - сказала она.
Ее собственный голос показался ей чужим.
"Если и в самом деле все, - подумала она, - то я должна сейчас встать и уйти!" И в голове промелькнуло: "Мое бедное платье погибло!"
Белью обернулся.
- Не хотите ли чаю?
Миссис Пендайс улыбнулась бледной, слабой улыбкой.
- Нет, благодарю, мне не хочется чаю,
- Я писал вашему мужу.
- Да.
- Он мне не ответил.
- Да, не ответил.
Миссис Пендайс видела его взгляд, устремленный на нее, и в ее душе поднялась отчаянная борьба. Должна ли она просить его сдержать свое обещание теперь, когда Джордж?.. Разве не затем она и пришла сюда? Должна ли она, ради них всех?
Белью подошел к столу, налил себе виски и выпил.
- Вы не просите меня прекратить дело, - сказал он.
Губы мисис Пендайс приоткрылись, но не произнесли ни звука. Ее глаза на побледневшем лице, темные, как сливы, не отрывались от его лица, но она не сказала ни слова.
Белью быстрым движением провел ладонью по лбу.
- Хорошо, ради вас, - сказал он, - я прекращаю дело. Вот вам моя рука. Я знаю только одну истинную леди. Это вы.
Он схватил ее руку, затянутую в перчатку, пожал и вышел вон из комнаты. Миссис Пендайс осталась одна.
Она вышла в прихожую, слезы струились по ее щекам. Она тихонько притворила за собой двери.
"Мое бедное платье! - подумала она. - Разве постоять здесь немного? Дождь уже кончается!"
Лиловая туча ушла, скрылась за дом, но с яркого, посветлевшего неба еще сыпались мелкие блестящие капли; за деревьями аллеи открылся голубой кусок чистого неба. Дрозды уже охотились за червями. Белка, прыгавшая по стволу, остановилась и посмотрела на миссис Пендайс. И миссис Пендайс рассеянно посмотрела на белку, вытирая платком слезы.
"Бедный капитан Белью! - подумала она. - Как ему одиноко! А вот и солнце!"
И ей показалось, что за все это жаркое, прекрасное лето солнце первый раз проглянуло на небе. Подхватив обеими руками юбки, она спустилась с крыльца и скоро уже опять шла лугом.
Каждый зеленый листок, каждая зеленая травинка сверкали на солнце, воздух был так промыт дождем, что все летние запахи исчезли перед этим кристальным запахом чистоты и свежести. Ботинки миссис Пендайс скоро промокли насквозь.
"Как я счастлива! - подумала она. - Как мне хорошо, как я счастлива!"
И чувство, менее определенное, чем ощущение счастья, вытеснило из ее груди все остальные чувства, когда она шла этими насыщенными влагой лугами.
Туча, которая так долго омрачала небо над Уорстед Скайнесом, пролилась дождем и ушла. Каждый звук казался музыкой, все, что могло двигаться, казалось, танцевало. Она спешила к своим розам, чтобы увидеть, как обошелся с ними ливень. Она перебралась через перелаз и на секунду остановилась, чтобы ловчее подхватить юбки. Она была уже на ближнем поле, и по правую руку от нее лежала усадьба. Вытянутый в длину, невысокий белый дом был окутан нежной вечерней дымкой, два окна, из которых бил отраженный закатный свет, как два глаза, обозревали свои владения, за домом слева виднелось окруженное вязами плотное широкое серое здание деревенской церкви. А вокруг всего и над всем царил покой - сонный, подернутый дымкой покой английского вечера.
Миссис Пендайс пошла в свой сад. Направо, невдалеке, она увидела сквайра и мистера Бартера. Они стояли рядом и разглядывали дерево, спаньель Джон, символ раболепного мира низших существ, сидел рядом и тоже смотрел на это дерево. Лица сквайра и мистера Бартера были подняты под одним углом, и при всей разнице этих лиц и этих фигур, знаменующей собой извечный антагонизм двух различных человеческих типов, они поразили ее своим внутренним сходством. Как будто некая душа в поисках приюта натолкнулась на эти два тела и, не зная, кому отдать предпочтение, раздвоилась и стала обитать и в том и в другом.
