как много она для него значила. Почему же он сам так долго таил в себе это признание?
— Лоду Кунчап — единственная память, которая осталась мне от нее. Единственный подарок. Когда я смотрю на твоего брата, то вижу ее лицо, вижу самого себя в молодости и то, как мы были счастливы в Индии.
Отец замолкает. А я не знаю, что сказать. По его глазам видно, что он погрузился в воспоминания и не собирается больше ничего говорить. И честно говоря, мне достаточно того, что я уже услышала. Внезапно я испытываю любовь к той незнакомой мне женщине, которая смогла зародить такие чувства в папином сердце. Хоть я ни разу в жизни не видела ее, все равно я благодарна ей за то, что она подарила отцу столько счастья. Наконец-то я поняла, почему Лоду Кунчап всегда был папиным любимчиком. Дело не в том, что я в чем-то провинилась. Просто у брата было то, чего никогда не будет у меня. Невозможно сражаться с прошлым.
Я молча пообещала себе, что больше не буду жаловаться на отца и ругать его. Я слишком уважаю ту утраченную любовь, которая даже спустя сорок лет продолжает жить в его сердце и не давать покоя душе.
После нашего разговора моя любовь к отцу лишь усилилась, насколько это возможно. Мне потребовалось несколько лет, чтобы осознать: начиная с того времени я вступила в гонку со смертью. Я должна была действовать быстрее, чем она, дать родителям все, что она может у них забрать. Подарить им столько счастья, что и представить нельзя, ведь у них осталось не так много времени. Получается, что в конце их жизни я становлюсь их матерью. Забочусь о них, как мать заботится о своих детях. Вечером делаю им массаж ступней и рук; могу часами расчесывать им волосы; покупаю их любимые momos; внушаю им, что они по-прежнему молоды и полны сил.
Как ни странно, отец уходит первым. Я говорю «как ни странно» по одной простой причине: хотя папа старше мамы на двадцать пять лет, физически он гораздо крепче нее. В восемьдесят семь лет он высок, хорош собой, импозантен и довольно мускулист. У него проблемы с сердцем, поэтому несколько лет назад ему поставили кардиостимулятор, но мне отец всегда казался вечным. Я гораздо больше беспокоилась за маму — она казалась мне такой хрупкой, — чем за папу, который продолжал рычать, ругаться и вполне мог напугать меня, будто мне по-прежнему десять лет.
Отец умер в больнице. К счастью, он не слишком страдал; никто даже не думал, что он скоро покинет нас, но отец знал.
Однажды он проснулся и сказал мне:
— Чоинг, я себя не очень хорошо чувствую.
— Папа! Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя в больницу?
— Какой сегодня день?
— Четверг… А что такое?
— Четверг? Нет, подождем до завтра…
Он ведет себя довольно странно, но, несмотря на все мои вопросы, не хочет объяснить, что происходит. И я понимаю, что настаивать бесполезно.
Позже я пойму.
На следующее утро отец спокойно встает с кровати; он выглядит немного усталым, вот и все. Хочет, чтобы я отвезла его в больницу. Пока мы едем в машине, отец сидит совершенно спокойно, на лице его — умиротворенная улыбка, оно светится добротой — никогда прежде я не видела отца таким.
— Где мама, Чоинг?
— В больнице на другом конце города. Ей делают гемодиализ.
— Ох… значит, я больше ее не увижу…
— Не волнуйся, я привезу ее к тебе.
Но он отказался. Следующие дни я провожу у его кровати, потому что знаю: я действую на отца как лекарство. Делаю ему массаж ступней, мы болтаем обо всем на свете. Он не хочет, чтобы я уходила; я вижу, что он боится. Отец верит, что я обладаю божественной силой, что мои руки могут прогнать боль и страх. Мне кажется, что папа испускает мягкий оранжевый свет, совсем как небо на закате. В нем не осталось ничего, кроме нежности. Ничего от того человека, которого я боялась в детстве. Он изменился. Я не замечаю ни следа ярости или гнева в его глазах.
По прошествии нескольких дней он совсем ослабел, и я начала понимать, что происходит. Однажды вечером, около семи часов, после целого дня, проведенного вместе, он берет меня за локоть и притягивает к себе. Он хочет, чтобы я положила руку ему на голову.
— Ты не такая, как все, Чоинг, я всегда знал, что ты особенная. У тебя обычная внешность, но внутри тебя таится необычная, выдающаяся личность. Мне очень повезло, что у меня такая дочь, как ты.
Я ничего не отвечаю. Сейчас настал черед отца говорить. Смотрю на него пристально, словно глаза смогут удержать его и помешают уйти. А я вижу, что он уходит. Окруженный любовью.
— Спасибо тебе, Чоинг. Ты полностью исполнила свой долг. Я ухожу со спокойным сердцем.
Никакие слова не могут доставить мне больше удовольствия. Нельзя сказать, что я делала все только для того, чтобы однажды услышать их, но признание отца стало лучшим подарком для меня. Да, папа подарил мне жизнь, и я всегда понимала, что нахожусь перед ним в неоплатном долгу. Теперь мы квиты. Он уходит, но наши души ощущают лишь мир и покой. На следующий день я, полностью опустошенная, уезжаю из больницы. Я так устала, что не помню, какое сегодня число. Я только что потеряла отца. Он был одним из самых важных для меня людей; благодаря нему я стала той, кто я есть, — и вот он ушел. Человек, который на протяжении многих лет внушал мне страх, умер на моих руках, веря в мою любовь и отдавая мне свою любовь. Это красивый конец. У меня хорошая карма, и моя будущая жизнь пройдет в мире и благополучии.
Забирая машину с парковки, я смотрю на дату на стояночном талоне. Понедельник. Сегодня понедельник. От усталости я перестала следить за днями. Но только не отец. Мы, тибетцы, верим, что умереть в воскресенье — очень плохой знак. Отец решил умереть в понедельник. Ему удалось на четыре дня отсрочить смерть. Он ушел тогда, когда сам этого захотел. В свое время.
После папиной смерти мама чувствует себя ужасно одинокой. Она даже переехала к моему дяде, потому что не могла оставаться в пустом доме. Я даю папиному брату денег для того, чтобы он заботился о маме как можно лучше. Она часто приглашает друзей,
