ним нужен глаз да глаз, но обычно она в курсе его дел. Может, договорился с администрацией поселка, что база «Горизонт» будет ответственной за порядок на пляже, а поскольку тут куча всяких баз, небось разделил трудовую повинность между всеми… Словом, гадать без толку, надо спросить у самого Георгия.
А пока… Ладно, заплатит она их поганый штраф, оставаясь безымянной дамочкой-нарушительницей!
— Что же вы сидите? — услышала она голос спасателя. — Или предлагаете мне вынести вас из лодки на руках?
Марина фыркнула рассерженной кошкой, выпрыгнула из лодки, отступила в сторону и чуть не упала на Георгия, который стоял на берегу рядом с Юркой и, считая, что она их уже увидела, ждал, что она к ним подойдет.
— Марин, — насмешливо протянул он, — ты и в законные выходные не знаешь покоя! В конце месяца Иван Витольдович привезет тебе отчет, тогда и будешь держать его навытяжку в своем кабинете.
— Отчет? А как его фамилия?
— Нестеренко. Я думал, вы успели познакомиться.
— Нестеренко И.В. — директор базы отдыха? — припомнила она штатное расписание.
— Точно. Я всегда говорил, что память у тебя идеальная.
— Тогда почему он работает спасателем?
— Ах, это? Инициатива Ивана Витольдовича. Он сказал однажды: «Порядок на пляже гарантирую». С тех пор — никаких серьезных нарушений не отмечено. Стоит человеку заплатить однажды штраф из своего кошелька, как он надолго запоминает урок. Кстати, за совмещение обязанностей мы Ивану Витольдовичу ничего не платим.
— То есть, когда он занят, никто утопающих не спасает? — пошутила Марина.
Однако директор базы на ее шутку никак не откликнулся. Во время ее разговора с Гариком он стоял и безучастно смотрел прямо перед собой.
«Что за чурка с глазами!» — с досадой подумала она.
— Раз вы не успели познакомиться, я вас представлю, — взял инициативу в свои руки Гарик. — Знакомьтесь, Иван Витольдович, перед вами новый главный бухгалтер фирмы Ковалева Марина Алексеевна.
Нестеренко вежливо поклонился.
— Раз уж вы нас познакомили, Георгий Васильевич, — насмешливо проговорила Марина, — давайте и я просвещу вас насчет некоего недавно происшедшего события, о котором вы еще не знаете. Дело в том, что я, можно сказать, арестована и в данное время конвоируюсь к своему кошельку для уплаты штрафа за нарушение границ буйков, которые перед началом сезона Иван Витольдович собственноручно расставил. Вот только меня пока не проинформировали о размерах штрафа.
— Ну-ну, брэк! — Гарик смеясь раскинул руки, как бы разводя их в разные стороны. — Мне кажется, Иван Витольдович, на первый раз нашего главбуха можно и простить.
— Как скажет командир, — безразлично пожал плечами тот.
— Ты посмотри, они меня простили на первый раз! — раздраженно бурчала Марина, идя к покрывалу с читающей Викой. — Погрозили пальчиком провинившейся девочке!
— Что это за седеющий Аполлон, с которым ты каталась на лодке? — поинтересовалась сестра; судя по всему, свою книжку она читала не очень увлеченно.
— Каталась! — прошипела Марина, невольно обращая раздражение и против Вики. — Правильнее было бы спросить: кто конвоировал тебя к берегу на лодке? Аполлон! Ты ему польстила. Скорее, Цербер. Некий сверхбдительный спасатель, который испортил мне оздоровительный заплыв.
— Какой-какой? — расхохоталась Вика.
— Даже вернуться вплавь не дал! Так и маялась на жаре в его поганой лодке.
— Вечно ты скандалишь со спасателями, — лениво протянула сестра.
— Вечно? — возмутилась Марина. — Да кто это тебе сказал такую глупость?
Седеющий Аполлон. Ишь, углядела! У него действительно седина на висках, но неужели это видно вот с этого покрывала?
— Так когда это еще я скандалила со спасателями? — вернулась она к утверждению, которое словно невзначай высказала сестра.
— Мне было лет шесть или семь — тогда мы отдыхали на море с родителями, — но я хорошо помню, как тебя вот так же в лодке возвращал на берег спасатель. И еще помню, что папа тебя наказал и в этот день тебя больше не пустили купаться в море.
— Нашла о чем помнить!
— А ты нашла на что злиться! Детской памяти, не прикажешь: что хочет, то и помнит.
Ничего не поделаешь, Вика права: ее с детства тянуло уплыть куда-нибудь подальше от людных мест, вообще в открытое море. Чтобы наконец остаться одной. Может, потому она так долго просидела на кухне одна, почти не тяготясь своим одиночеством?
Но нет, думать так, значит, признаваться, что у Марины не все дома. Люди стремятся к общению, а она, выходит, хочет обходиться без людского общества?
— …Маринка всерьез Ивана разозлила, — услышала она, как вернувшийся Гарик рассказывает Вике о происшествии. — Решил почему-то, что она сделала это ему назло…
— Назло? Он слишком много о себе мнит! Я вообще прежде его не видела, а уж делать что-то назло незнакомому человеку… я бы просто поленилась. Подумать только, этот нептуновский прихвостень решил бороться за порядок на море! Нельзя, видите ли, за буйки заплывать! Да если бы я утонуть захотела, небось его бы не спросила!
— Не пыхти, сестра! — стала успокаивать ее Вика. — Что плохого, если человек добросовестно делает свое дело. Недавно ты целую речь произносила в защиту людей увлеченных. А выходит, они хороши лишь до тех пор, пока тебя лично своей дотошностью не задевают?
— Значит, они друг другу не понравились, — сделал вывод Гарик.
— Или понравились, но не хотят в этом признаваться, — хихикнула Вика.
Марина демонстративно отвернулась и с преувеличенным интересом стала читать книгу, которую отложила Вика. Отчего-то плохо вникалось в смысл прочитанного. Перед ее глазами стоял суровый лик Нестеренко, его раздражение и досада, да что там досада, его плохо прикрытое смятение, когда он встретился глазами с Мариной… Видно, какая-то женщина оставила глубокий след в его душе от своих длинных наманикюренных ногтей. И чем-то, наверное, ее напомнила ему Марина…
— Гарик, а откуда он взялся? — продолжала расспросы Вика. — Невооруженным глазом видно, что он не местный. В нем еще видны повадки цивилизованного человека.
— Приблудился, — пошутил тот. — Мне его ребята порекомендовали: мол, честный, работящий, но после серьезной жизненной травмы желает находиться где-нибудь подальше от людных мест. У меня таких мест и не было, разве что эта база, но на ней в сезон
