движется дело, которое я вам поручил?
— Что я вам могу сказать? — поздоровавшись с начальством, заговорил Пеликан. — К сожалению, дореволюционная реклама России дает нам очень и очень мало. Тем не менее я кое-что отобрал любопытное. Если хотите взглянуть, пойдемте со мной. Это все хранится у моей соседки Агриппины Львовны, я у нее работаю. Кстати, я иду туда же, несу ей телеграмму.
— Да нет, — сказал Кукушкин, — вы зайдите ко мне в управление, там все и покажете. Я жду вас завтра к одиннадцати. Вас устроит? Ну и добро. Скажете секретарше, что я вас приглашал.
И Аркадий Степанович зашагал той уверенной походкой хозяина, которая вырабатывается только при длительном пребывании на руководящих должностях. В сторону обескураженного Калинкина он даже не посмотрел.
— Да, Калинкин, — сказал Смуров, — опять у тебя, понимаешь, осечка. Опять накладка. Это же наш новый начальник УБОя населения товарищ Кукушкин. А ты его, понимаешь, заподозрил черт знает в чем. М-да… Работнички, понимаешь.
— И на старуху бывает… — бормотал Калинкин.
— Ну ладно, веди нас к Залетниковой.
Тут-то, услышав шум в парадном, и вышла Агриппина Львовна. Увидев женсовет в полном составе, она сразу поняла, что хорошего ждать нечего.
— Гражданка Залетникова, — официальным тоном сказал Рагнед Кузьмич, — общественность нашего дома идет к вам по поводу вот этого вашего объявления.
— Я вас не приглашала, — сказала Агриппина Львовна.
— Аморальное ваше объявление, — опять вступил Калинкин, — несовместимо с нашим домом, поскольку он борется за звание…
— Уж ты-то бы, старый козел, молчал.
— Гражданка Залетникова, — строго заметил преддомкома Смуров, — прошу не оскорблять общественность.
— Какая же он, к черту, общественность, когда он сам приходил по этому же объявлению жениться?
— Как так? — спросил Смуров.
— А вы у него спросите.
— Я не по объявлению, — забормотал Калинкин, — я по решению…
— Вот что, Калинкин, — заявил Смуров, — я вас освобождаю от должности председателя женсовета. Да, да. Идите и не мешайте нам работать.
Склонив голову, поплелся Рагнед Кузьмич домой.
— А вас, гражданка Залетникова, — продолжал Смуров, — мы все-таки просим — проведите нас к себе.
— А что вам у меня делать?
— Я имею директиву из района — проверить.
И Смуров уверенно повел за собой женсовет и примкнувшего к нему, ничего не понимавшего Пеликана. Женсовет оказался в квартире Залетниковой в тот момент, когда Люциан Манькин лежал в глубоком нокдауне, Елизавета Никаноровна вопила: «Караул! Убивают!» И только отец Левонтий спокойно сидел за столом, возведя очи к небу.
— Граждане, спокойно! — сказал Смуров. — Всем сидеть на местах. Сейчас мы составим акт.
Смуров взял Агриппину Львовну под руку, провел ее к столу, усадил, сел сам.
— Только что, — сказал он, — мне звонили из района. Сейчас сюда прибудет товарищ Малышкин.
Услыхав эту фамилию, отец Левонтий молниеносно рванулся с места и, легко отшвырнув стоявшую в дверях суфлершу с ундервудом, покинул беспокойные покои Агриппины Львовны.
— Нам тут тоже делать больше нечего, — сказала Манькина, легко выволокла из угла Люциана и, грозно, как меч, подняв суковатую палку, ринулась к выходу.
— Граждане, граждане, — засуетился Смуров, — вы нам нужны, не уходите!
Но граждан и след давно простыл.
— Может быть, кто-нибудь все-таки объяснит, что здесь происходит? — спросил Семен Борисович Пеликан. — Я ничего не понимаю.
Почему-то объяснять никто ничего не хотел.
Все молчали, и даже многоопытный Смуров не знал, что делать — составлять ли акт, когда все виновники разбежались без допроса.
В прихожей позвонили. Открывать почему-то пошла не Агриппина Львовна, которая все еще как бы находилась под следствием, а суфлерша. В комнату вошел молодой высокий человек и приятно улыбнулся.
— Здравствуйте, товарищи! У вас что, заседание какое, что ли?
— Вроде этого, — поднялся Смуров и представился.
— Вас-то мне и нужно, — сказал вошедший, — Малышкин из райжилуправления. Пришел к вам с приятной вестью. Все ваши развалюхи решено снести. Через месяц-полтора будем вас переселять в новые дома со всеми удобствами. На той неделе милости просим к нам в жилуправление, будем подбирать, кому где лучше понравится.
— Товарищ Малышкин, — со слезой в голосе сказал Смуров, — у нас, у всех общественников, к вам горячая просьба — переселить нас всех в один дом. Поскольку у нас здесь сколотился хороший коллектив, подобрался боевой актив, с которым мы горы, как говорят, свернем.
— Ну, горы сворачивать ни к чему, — улыбнулся Малышкин, — просто надо жить и уважать тех, кто живет рядом.
— Об этом же мы только и заботимся, — сказал Смуров.
Малышкин еще раз разъяснил, куда и когда нужно приходить, и с тем вышел. Смуров пошел за ним, на ходу излагая все более убедительные доводы за переселение всех жильцов в один дом. Оставшись без руководства, тихо ретировалась и Щечкина-Помадина с ундервудом.
Агриппина Львовна осталась с Семеном Борисовичем.
— Никуда я отсюда не уеду, — сказала она. — Это мой дом. Я здесь родилась, на Арбате.
— Ну, это никого не касается. Кстати, — вспомнил Семен Борисович, — вам телеграмма, я совсем тут на этом базаре забыл.
Агриппина Львовна развернула телеграмму и, не веря своим глазам, прочитала:
«Мамочка поздравь законным браком. Уезжаем Антарктику. Целуем. Лира Сергей Малышкины».
— И тут Малышкин! — прошептала Агриппина Львовна. — Господи, сколько их на мою голову?
— Их много, — уверенно сказал Семен Борисович.
Агриппина Львовна села и беззвучно, по-бабьи заплакала.
Семен Борисович, прихватив свои старые подшивки, тихонько вышел из комнаты.
1969
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
