мы начнем производить собственные аккумуляторы. Я высоко ценю ваше мнение, мистер Грегори, но думаю, что наша деловая политика должна быть противоположна той, какую вы нам рекомендовали.
– Прекрасно! – вырвалось у Хэнтера.
Грегори принял сообщение спокойно.
– Ваше дело, сэр, – сказал он.
– Я скажу вам мои основания, – продолжал Эллерман. – Во-первых, надо сказать, что этот вопрос у нас поднимается не впервые. Мы давно его обсуждали. М-р Хэнтер только оформил это дело… Мы закупаем четверть миллиона батарей ежегодно, и через наших агентов, несомненно, можем продать еще столько же. Это большие партии. Рассчитывая на это, можно строить завод большого масштаба. И почему, скажите на милость, нам не производить своих собственных аккумуляторов?
– Да, но сейчас вы их покупаете ниже себестоимости. В этом все дело, – сказал Грегори.
– Правда, но это происходит потому, что, продавая нам дешево аккумуляторы, Троянская компания прижимает собственников наших автомобилей. Это не дело. Теперь другие веяния. Мы не можем смотреть, сложа руки, на то, как обирают нашу клиентуру. И черт меня побери, если я буду дальше содействовать повышению дивидендов Троянской компании. Я не желаю больше таскать им каштаны из огня. Они немного теряют на батареях, которые продают нам. Bcего какой-нибудь доллар. И наживают десять долларов на тех, которые продают потребителям…
– Правильно говорит! – страстно шепнул Хэнтер на ухо Майклу.
– Верно, – также шепотом ответил Майкл. Он говорит то, что надо. Он добьется своего.
– Наш контракт с Троянской компанией истекает в октябре. Сейчас май. У нас пять месяцев, чтобы поставить завод. М-р Хэнтер, я назначаю вас заведующим работами. Мисс Марголин, будьте добры распорядиться… Хэнтер, я хочу, чтобы к первому октября вы могли выпускать хорошие батареи. – Он поднялся с кресла, точно его толкнула пружина. До свидания, м-р Грегори, я был рад повидать вас.
Ричард Эллерман редко писал или диктовал письма. Всю корреспонденцию вела мисс Марголин. Письма, адресованные лично Эллерману, иногда им прочитывались, а иногда и нет. Случалось, что он по месяцу носил в кармане нераспечатанную телеграмму. Прочитав письмо или телеграмму, он неизменно бросал ее в корзину под стол или забывал в каком-нибудь неподходящем месте. Он даже не пытался извиняться в таком неделовом поведении. Когда мисс Марголин при случае начинала его упрекать в потере важной корреспонденции, он уставлялся на нее насмешливым взглядом и не отвечал.
У него не было ни порядка в делах, ни любви к порядку. В деловых сношениях со служащими компании, он постоянно обращался к ним, помимо их непосредственного начальства. К этому давно привыкли, и это не вызывало никаких разговоров… Это являлось составной частью его прямого, откровенного образа действий. Много ходило рассказов в чикагской конторе о методах Эллермана. Эти легенды служащие передавали друг другу с блестящими глазами и оживленно жестикулируя. Его сравнивали с Наполеоном.
– Послушайте-ка, – говорил своим приятелям Плэнкетт из статистического отдела. – Я чуть со стула не свалился, получив письмо от Р.Э. Не знаю, где он обо мне узнал, должно быть, прочел мою подпись на одном из докладов нашего отдела.
– А вы думаете, что старина Р.Э. не знает каждого из нас? – сказал один из приятелей. – Нет, он знает решительно всякого и знает решительно все, что мы делаем. Такие крупные дельцы, как он, скажу я вам, никогда и ничего не упускают из виду.
– Получив это письмо, – продолжал Плэнкетт, – я немедленно отправился к заведующему отделом и показал его ему. В письме сам Р.Э. приказывал мне отправляться в Техас и исследовать на месте возможность расширения там нашей торговли.
– А что сказал на это ваш заведующий? – весело хихикнув, спросил один из приятелей.
– Он был страшно озадачен и велел показать письмо Мак-Аллистеру, заведующему торговым отделом. Я показал письмо Мак-Аллистеру, и…
– Потише, парни, это интересно! – сказал кто-то из слушателей.
– Мак-Аллистер как стукнет кулаком по столу, как закричит: «Черт возьми, какое вы имеете отношение к торговле?.». А я ему говорю: «М-р Аллистер, по-видимому, теперь я буду иметь к ней отношение». И больше никаких. Я сказал это совершенно спокойно. А он начал вопить о том, как это служащий из статистического отдела будет вмешиваться в торговые дела в Texace. Потом начал звонить в Доббс-Ферри. Оказалось, что м-р Эллерман уехал на яхте, а эта женщина – эта самая мисс Марголин – убила все мое дело. Сказала, что ничего об этом не слыхала и чтоб на письмо не обращали внимания. Настоящий дьявол эта женщина! Потом я описал все эти обстоятельства в личном письме к Р.Э., рассказал, что мне помешало исполнить его приказания и т. д. Послал письмо, но ответа так и не получил.
Час спустя после совещания с Грегори Ричард Эллерман сидел в кабинете мисс Марголин, погрузившись в редкое для него занятие, – он писал письмо. Мисс Марголин прислала ему свою лучшую стенографистку, но девушка была так напутана и так волновалась, что понадобилось несколько часов, чтобы исправить все ошибки.
Вот это письмо:
«Джозефу Стэнфорду, президенту, Чикаго. Конфиденциально. Не заносить в регистратуру. Подчеркнуто – К о н ф и д е н ц и а л ь н о.
«Дорогой Джо!
«Меня осенило. По-настоящему. По-старому. Успех гарантирован, или деньги возвращаются обратно. «Сюда явился Т.Х. Хэнтер, восьмой вице-президент, с предложением начать производство батарей. «Ты представляешь себе, Джо, сколько времени он потратил на это сочинение? Он изложил на бумаге решительно все, касающееся производства батарей, начиная с Адама. Ручаюсь, что в своем железнодорожном отделе он пальцем о палец не ударил в течение трех месяцев по крайней мере. Он сам говорит, что его отдел работает, не нуждаясь в руководстве. Посему, хотел бы я знать, почему ты не передашь этот отдел в общее управление, куда он и относится? Нет никакого смысла, чтоб вице-президенты тратили свое время на управление отделами, которые могут без них обойтись. «Надо подтянуться, Джо. В деле заметна распущенность. Следующий раз, когда ты приедешь, я покажу тебе кой-какие цифры, подобранные мисс Марголин. Это откроет тебе глаза. Всюду лишние расходы. «Вот моя идея. Батареи производить мы не будем, – если только это не окажется неизбежным, но заключим выгодную сделку с Троянской батарейной компанией. Делай то, что я тебе скажу, и мы заставим их пойти на все. Троянская компания продает нам свои батареи по пяти долларов, как это тебе известно, теряя на них пустяшную сумму в один доллар, чтоб только сохранить связь с нашими клиентами. Мне надоело таскать для них каштаны из огня, и мы поставим дело так, что будем взимать с них за это приличную плату. «Первым долгом я пригласил Эдуарда Грегори на совещание по этому поводу. Я знал, что он расскажет обо всем троянским представителям. Поэтому я его и пригласил. Сегодня он явился. Он стал еще хуже, чем был, Джо. Я не встречал его лет пять, и за это время он превратился в скелет. Сам я потерял десять фунтов с тех пор, как мы виделись. Исключительно благодаря упражнениям. бы хотел, чтобы ты как-нибудь попробовал боксировать с Лаури, моим новым тренером. За такое зрелище не жалко заплатить! «Грегори нам не советовал начинать батарейного дела, – я этого ожидал. Я сразу при нем начал хвалить проект Хэнтера и велел ему начинать работы. «Теперь слушай, Джо. Я хочу, чтобы были начаты все приготовления к устройству огромного завода. Возлагаю на тебя личную ответственность в этом отношении. Конечно, Хэнтер не знает, что у меня задумано, и знать ему об этом не следует. «Говорю тебе это совершенно конфиденциально. Об этом знает еще мисс Марголин. Я хочу, чтоб все другие наши служащие, торговые агенты, публика и особенно Троянская компания считали, будто через год мы сорвем их дело и будем выпускать тысячу батарей в день. «Я думаю, что на это придется нам израсходовать тысяч сорок-пятьдесят долларов. Закажи Свинею и Рэсселю планы завода и сметы на машины, но не нанимай
