Молодого человека запихнули в автомобиль, на заднее сиденье, между великаном и толстяком. Пожилой господин сел за руль. Когда они подъехали к берегу, занимался рассвет. Корреа затосковал и сказал, не сдержавшись:
— Я уверен, что не узнаю острова, и вы меня убьете. Лучше уж убейте сейчас.
Бандиты встретили его слова дружным смехом.
— Ему сейчас совсем не смешно, — объяснил им пожилой господин. — Он всегда жил далеко от моря, и ему будет неприятно, если мы бросим его в воду.
Все забрались в катер. Толстяк сидел на руле, болтая с великаном; пожилой господин и Корреа устроились сзади. Корреа был очень испуган, печален и дрожал от холода. Ушибы на лице горели огнем, все тело нестерпимо болело. Почему-то он обратил внимание на маленькую лодчонку, привязанную за кормой, на два весла, лежавшие под сиденьями катера. Они подъехали к пристани Энкарнасьон, и пожилой господин сказал:
— Вот и наш причал.
Корреа с поразительной ловкостью вскочил на ноги. Остальные расхохотались.
— Не надейтесь, — сказал толстяк. — Мы еще поплаваем. Просто сеньор вспомнил, как мы вышли здесь в ту ночь, когда вы встретились со своим дружком-доктором.
Пожилой господин обратился к великану:
— А ты сразу же заснул?
— Я не хотел.
— Не об этом речь. Отвечай на мой вопрос.
— Пока мы шли вдоль этого берега, я не спал, но глаза у меня уже закрывались, а это очень неудобно.
— Молодец. — Пожилой господин пристально посмотрел на молодого человека и спросил: — В какой-то момент вы пересели на другой катер?
— Нет. Зачем?
— Сколько времени вы плыли отсюда до острова?
— Минут двадцать по меньшей мере. Может быть, полчаса, не знаю. Остров был по правую руку.
— Смотрите внимательно и верьте в успех, и вы его узнаете.
— Я всегда считал, что, если поискать хорошенько, всегда найдешь то, что ищешь, — провозгласил Корреа. И тут же подумал, не сказал ли он чего-нибудь лишнего.
— Это мне нравится, — воскликнул пожилой господин и хлопнул его по спине.
Корреа подумал, что, пожалуй, судьба предоставляет ему самый удобный случай. Вряд ли он нашел бы остров сам по себе, а на доктора, очевидно, надеяться нечего. И вот эти люди вынуждают его отыскать остров. Не успеют они и глазом моргнуть, как окажутся в Пунта-дель-Эсте, а там, воспользовавшись общим замешательством, он сбежит. Нет в мире силы, способной помешать ему встретиться с Сесилией.
Он сказал себе, что не сдержал буквально свое обещание хранить тайну туннеля, но поступил так под страхом смерти и потому, что доктору это уже не повредит.
Катер шел ровно, все было спокойно, и Корреа немного вздремнул, а открыв глаза, увидел, что они плывут уже по иным местам: здесь было куда более просторно, река словно раздалась и казалась светлее; на левом берегу появилась лесопильня, на правом — бесконечные ряды тополей. И тогда — но не сразу — у молодого человека упало сердце. Хотя он ничего не различал в лабиринте дельты, но твердо знал, что этих мест не видел никогда.
— Кажется, мы проехали, — испуганно пробормотал он.
Великан поднялся, не спеша поговорил с толстяком, шагнул к молодому человеку и дважды ударил его по лицу.
— Довольно, — приказал пожилой господин. — Поворачиваем.
И добавил, взглянув на пленника:
— А вы смотрите.
Корреа чувствовал, как лицо у него пылает; он спросил себя, не высказать ли этим негодяям все, что он о них думает, не считаясь с последствиями. Когда он наконец заговорил, ему самому показалось, что он хнычет, как мальчонка.
— Если мы будем плыть в обратном направлении, — сказал он, — я и вовсе собьюсь.
— Ну и терпение надо с вами, — заметил пожилой господин.
Когда — примерно через полчаса — молодому человеку удалось немного успокоиться, он сказал:
— Хотел бы я видеть вас на моем месте, под угрозой новых побоев. Думаю, меня совсем запугали, иначе я нашел бы остров. Вот послушайте: мы плыли тогда в обратном направлении, остров был по правую руку; там есть причал из гнилых досок, когда-то выкрашенных в зеленый цвет...
— Я думаю о том, что произошло. Поскольку в этом мире все лгут, мы ни во что не верим, и когда человек вдруг говорит правду, мы наказываем его. Я верю в вас.
— Если с причала смотреть по прямой в глубь острова, — продолжал объяснения Корреа, — разглядишь деревянную хижину, почти скрытую деревьями. Пройдя метров пятьдесят влево, туда, где гуще всего, вы увидите вход в туннель. И помните, что я вам говорю: это туннель, а не пещера.
— Теперь мы доставим молодого человека домой, он, наверное, уже утомился, — известил пожилой господин бандитов.
— Сначала пусть отведет нас в пещеру, — возразил толстяк.
— Я не спрашивал твоего мнения, — напомнил ему пожилой господин и, оборотившись к молодому человеку, сказал: — Мы оставим вас в покое, но можно надеяться на вашу сдержанность или вы начнете болтать направо и налево?
— Я никому ничего не скажу.
Они знали, где он жил: его отвезли прямо на остров Меркадера. Чтобы остановить катер, великан уперся веслом в дно реки. Еще не веря в то, что эти люди его отпускают, Корреа спрыгнул на причал. Тут же, внезапно пристыженный, он вспомнил о Сесилии и хотел было сказать пожилому господину, что поедет с ними, что поможет им отыскать туннель. Повернувшись, чтобы заговорить, он успел увидеть улыбку на лице пожилого господина, а очень близко от себя весло — мокрое, блестящее, огромное. Весло обрушилось на него, и он свалился в вязкую грязь. Удар был очень силен, но не смертелен — Корреа заметил весло в воздухе и откинулся назад. Он не потерял сознания, но на всякий случай лежал не шевелясь. Когда мотор катера затих вдали, он открыл глаза. Потом поднялся, вошел в хижину, собрал вещи, сел на первый катер, идущий в Тигре, и в первый поезд, направлявшийся в Буэнос-Айрес. Он хотел продолжать путь дальше, в свою провинцию, чтобы почувствовать себя дома, в безопасности, но остался в Буэнос-Айресе, намереваясь вернуться в Уругвай, как только соберет деньги на билет, потому что искренне верил, что без Сесилии не сможет жить. Меркадер, у которого он попросил взаймы, сказал:
— Ты забываешь, что правительство запретило поездки в Уругвай. Можно поехать в Тигре и поговорить с каким-нибудь лодочником из тех, что перевозят эмигрантов, или с контрабандистом.
— Лучше не надо, — сказал Корреа.
Искать туннель он тоже не поехал. Ему незачем было видеть туннель, чтобы знать, что тот существует. А убеждать в этом остальных представлялось ему бесполезной затеей. Со временем он стал адвокатом, потом доктором права и — поскольку в жизни все катится своим чередом — вышел на пенсию государственным служащим. Человек, не склонный к риску, ровного, хотя и меланхоличного нрава, он, по словам друзей, выходил из себя, лишь когда с ним заговаривали на географические темы. В таких случаях Корреа мог сорваться и вспылить.
Пригород Буэнос-Айреса. (Здесь и далее прим. перев.)
Кто знает? (итал.).
