Игорь Гриньков - Периферия, или Провинциальный русско-калмыцкий роман

— Он, что, не претендует на свою долю в деле? — спросил Олег.

— Какая еще его доля?! Фирма существовала до его появления. Его нет в составе учредителей, он не внес ни копейки в развитие бизнеса и, вообще, пальцем ни разу не пошевелил, чтобы хоть чем-то мне помочь. Его «функциональные обязанности» заключались в периодическом разбивании новых иномарок, регулярном посещении кабаков, казино и саун с девками. Адвокаты мне разъяснили, что ему вообще ничего не причитается после развода, кроме грязных носков.

— А он не пытался как-то воздействовать на тебя?

— Как же! — оживленно отозвалась Герля. — Однажды в пьяном виде он подступил ко мне с кулаками, боров кастрированный! Но я взяла в руку что-то тяжелое, и он, видимо, понял, что я не остановлюсь, запросто проломлю ему котелок. Теперь он старается вообще не встречаться со мной!

— Ну, хватит о неприятном, — устало сказал Олег. Он не без труда поднялся из-за стола, добрался до дивана и улегся на него, полуприкрыв глаза.

Герля, прежде чем прийти к нему, перемыла посуду, после чего устроилась с ногами на диване, уложив голову Олега себе на колени. Ее узкая ладонь бережно и неслышно коснулась волос и лица друга, а в печальных глазах застыли не расплесканная нежность и хрупкая грусть.

Неожиданно Олег задал вопрос:

— Герлюша! А ты вышла бы за меня замуж?

Стрелки бровей у Герли взметнулись вверх:

— Олег! Ты серьезно? Ты, что, забыл свои слова, когда года полтора назад я сама почти предложила себя в жены?

— Да, я что-то говорил о большой разнице в возрасте.

— А дословно ты сказал: «Дорогая! Сейчас разница в нашем возрасте практически не ощущается. Но лет через пять или шесть ты еще будешь цветущей, соблазнительной женщиной, а я превращусь в старую больную обезьяну. Тогда могут начаться проблемы!»

Ты очень сложный человек, Олег! Неужели тебе мало, что я люблю тебя и всегда готова явиться по первому твоему зову?

Вот, когда ты станешь совсем стареньким, я возьму тебя на полное содержание, чтобы ты имел возможность без помех писать маразматические мемуары для потомков, — перевела разговор в шутку Герел.

Настало время ложиться спать. Олег уже почти дремал. Но на Герлю нашло игривое настроение, она стала легонько, но настойчиво тормошить своего друга.

— А не согрешить ли нам на сон грядущий? — спросила она у Олега, — тебе сейчас нужны положительные эмоции.

— Моя хорошая, две недели пьянки так изнурили меня, что меня сейчас способна возбудить разве что негритянка или мулатка, — попытался увильнуть Олег.

— Какой ты развратник, Зеленский! Помнится, что в одной из своих книжонок ты признавался в своем сексуальном влечении к азиаткам. А, может, причина заключается в чем-то другом? В той непристойной книженции ты писал, что возрастной предел женщин, с которыми ты можешь спать, тридцать пять лет. А мне пошел уже тридцать шестой!

— Да нет! Извини. Я неудачно пошутил насчет негритянок. Я люблю только тебя! Просто запой настолько измочалил меня, что для этого дела мне нужен «Твердочлен».

— А это что, фаллостимулятор или домкрат? — ехидно поинтересовалась Герля.

— Это — «Виагра».

— Когда я рядом с тобой, тебе никакая «Виагра» не нужна, любимый! — авторитетным тоном, не допускающим возражений, проговорила молодая Олегова подруга. — Я отлучусь на пару минут, — заговорщицки подмигнула она и скрылась в ванной.

Минут через пять Герля появилась в комнате с махровым полотенцем на бедрах. На ее обнаженных, влажных плечах и груди поблескивали жемчужинами капельки воды. Когда Олег наблюдал Герлю в подобном виде, ему всегда вспоминалась старая, несколько пошловатая песня неизвестного автора, которую удивительно душевно исполнял Владимир Высоцкий:

Бормоча себе под нос:

— Мы тоже кое-что умеем, тоже кое-чему обучены. Учитель-то, кто? — она выключила свет и нырнула с головой под простынку Олега…

Избежать «Детокса» на следующий день не удалось. Начались бесконечные внутривенные капельницы среди стерильной чистоты кафеля процедурного кабинета. Герля ежедневно навещала Олега, иногда по два раза в день, привозила еду, приготовленную собственными руками. От одного ее вида жизненный тонус больного Олега повышался на пару уровней. А на четвертые сутки пребывания в лечебном заведении в его голове зародился сюжет новой повести.

Однажды Олег Зеленский допился до белой горячки. В народе ее кличут ласково «белкой». Видимо, пьющая часть населения понимает; потенциально алкогольный психоз может посетить любого, кто слишком переусердствует в деле уничтожения спиртного. Поэтому и появилось такое нестрашное, безобидное определение, которое на самом деле скрывало очень нехорошие факты. Психоз мог закончиться и благополучно, особенно при условии оказания медицинской помощи, но имелись реальные варианты другого исхода: алкогольное слабоумие или смерть от отека головного мозга.

«Белка» накрыла Олега классически — на третий день после окончания запоя, как это чаще всего бывает. Практически две бессонные ночи, которые он вынужден был провести при включенном электрическом свете, вымотали беднягу до предела.

Включать электричество Олега заставило одно неприятное обстоятельство. Улегшись поздно вечером на диван, он убедился, что сон не идет, и принялся рассматривать нехитрый интерьер комнаты, довольно хорошо различимый при свете единственного неразбитого дворового фонаря. Внезапно он обнаружил, что в дальнем углу комнаты начало скапливаться что-то аморфное, черное, кромешное, безмолвное, не имеющее ничего конкретного, но ужасное и угрожающее. Это «нечто» постепенно увеличивалось в размерах. Нечетко очерченные, как бы размытые границы «субстанции», сквозь которые просвечивались предметы квартиры, медленно шевелились, а само «нечто» явно имело намерение наброситься на Олега. Когда до «нападения» остались доли секунды, Олег с колотящимся от жути сердцем вскочил с дивана и включил свет. При ярком электрическом освещении комната прибрела свой обычный вид, ничего аномального ни в углах, ни под столом, ни за шторами не нашлось. Немного успокоенный, он натянул одеяло до подбородка и стал считать слонов, вспоминать женщин, которых познал в своей жизни, но глаз так и не сомкнул.

На следующий день он сходил в магазин, купил еды и, на всякий случай, хотя пить совершенно не хотелось, чекушку водки и литровую баклажку пива. По дороге в магазин и обратно в квартиру Олег глубоко прятал голову в поднятый воротник дубленки; ему казалось, что встречные прохожие и продавцы как-то по-особенному, осуждающе смотрят на него, что им известна его «тайна». Проходя мимо стоящей группы мужчин, он услышал обрывок оброненной кем-то фразы:

— А, Чуню, сволочь, кончать придется…

«Почему они назвали меня каким-то Чуней? Чтобы я не узнал раньше времени, скорее всего! Ведь это они обо мне говорили!», — мнительно подумал Зеленский.

В коридоре квартиры торопливо Олег запер дверь на ключ, набросил цепочку (недостаточно крепка и надежна!), залепил пластилином «глазок». Но ощущение безопасности не возникало, беспокойно-тревожное ожидание прозрачным жидким киселем растворилось в атмосфере комнаты. Для верности он закрыл форточку, плотно задернул шторы и выключил оба телефона, стационарный и мобильный. Целый день он пил чай, что-то жевал, пробовал разбирать бумаги, но рассеянное внимание не давало возможности сосредоточиться. На два звонка в дверь он не откликнулся; носит нечистую силу по чужим квартирам, не сидится ей дома! Со страхом Олег ожидал приближающей ночи. Но горящее электричество уберегло его от появления не сулящей ничего хорошего «субстанции»; ближе к рассвету он даже отключился на короткое время.

Очнувшись под утро от раскалывающей череп головной боли, Олег неожиданно обнаружил странное явление. По смятому одеялу, которым он был укрыт, сновали какие-то странные, маленькие, зеленые человечки, похожие то ли на чертей, какими их изображают на картинках в книгах с русскими народными сказками, то ли на внеземных пришельцев.

Олег с каким-то озлоблением смахнул мелкую зеленую гнусь и отшвырнул одеяло на пол. Но и на его теле копошилась эта, на первый взгляд, безобидная нечисть, и что-то лопотала на непонятном воробьином языке. Видимой опасности от человечков не исходило, но сам факт их присутствия был несанкционированным и омерзительным. Олег щелчками стал сбивать с себя непрошенных гостей; те, заверещав, скопом ринулись в кухню и спрятались в духовке газовой плиты, идиоты плюгавые.

«Сейчас я вас там поджарю!», — неоправданно жестоко решил Олег. Но тут он вспомнил, что под рукой у него находились водка и пиво. Надо сначала снять стресс, а потом заняться процессом термической обработки зеленых гуманоидов. Олег «раздавил» чекушку почти единым духом в два приема, проигнорировав закуску, и это подействовало на него оглушающее. Олега буквально развезло. Прежде, чем «отрубиться», он включил мобильный телефон и доложил Герле: