Жак. Сготовить вкусно, а потратить мало?
Валер. Да.
Жак. Господин управитель, будьте столь любезны, научите, откройте свой секрет и состряпайте ужин без меня. Вы и то уж во всякую дыру суете нос.
Гарпагон. Молчи. Что покупать-то надо?
Жак. Спросите управителя. Он умеет по дешевке устраивать пиры.
Гарпагон. Оставь, сам отвечай.
Жак. А на сколько персон готовить?
Гарпагон. За столом нас будет восемь или десять человек. Расчет веди на восемь. Сготовишь на восемь, хватит и на десять.
Валер. Ну, разумеется.
Жак. Значит, четыре перемены. Пять сортов закусок, суп, заливное...
Гарпагон. Черт тебя возьми! Ты хочешь целый город накормить?
Жак. Жаркое...
Гарпагон (затыкает ему рукой рот). Ах, предатель! Все мое добро замыслил проесть?
Жак. Рыба...
Гарпагон (опять затыкает ему рот). Еще что?
Валер. Ты намерен гостей уморить обжорством? Из-за тебя хозяин убийцей станет! Ступай прочти-ка "Правила здоровья" - узнаешь, что доктора считают самым вредным делом объедаться.
Гарпагон. Золотые слова!
Валер. Жак, тебе и всем твоим собратьям надо крепко помнить, что изобильный стол, мясные блюда, пироги - смертельная отрава. Если хозяин хочет добра своим гостям, у него на ужинах и на обедах должна царить умеренность. Недаром в древности некий мудрец изрек: есть надо для того, чтобы жить, а жить не для того, чтобы есть.
Гарпагон. Ах, умница! Подойди, Валер, дай обниму тебя. Драгоценные слова! Я никогда еще не слышал более прекрасного изречения! Жить надо, чтобы есть, а не есть, чтобы... Нет, не то... Как ты сказал?
Валер. Есть надо для того, чтобы жить, а жить не для того, чтобы есть.
Гарпагон (Жаку). Вот, вот! Слыхал? (Валеру.) Какой же это великий муж изрек столь мудрые слова?
Валер. Уж я теперь и позабыл.
Гарпагон. Пожалуйста, запиши мне их. Я велю эти слова золотыми буквами начертать на стене у себя в столовой.
Валер. Непременно. А ужин предоставьте моим заботам. Я все устрою должным образом.
Гарпагон. Постарайся, друг.
Жак. Ну и хорошо. Мне работы меньше.
Гарпагон (Валеру). Закажи такие кушанья, которых много не съешь. Ну, скажем баранины кусок, и чтобы он весь заплыл жиром, да паштет с каштанами.
Валер. Положитесь на меня.
Гарпагон. Жак, надобно карету помыть.
Жак. Обождите чуточку, это относится к кучеру. (Снова надевает кучерской кафтан.) Что прикажете?
Гарпагон. Помой карету, говорю. На ярмарку придется ехать. Лошадей запряги.
Жак. Лошадей запрячь? Да они, бедняги, на ногах не держатся. Лежат в конюшне - не стану лгать: не на подстилке, нет, - для подстилки вы соломы не даете. Лошади ваши каждый день постятся, отощали, еле живы. На лошадей-то не похожи! Скелеты, тени, призраки!
Гарпагон. С чего бы им тощать? Гоньбой я их не утруждаю.
Жак. С гоньбой или без гоньбы, а есть-то каждый день надо. Лучше бы они работали и ели досыта. У меня вот сердце разрывается глядеть на них, потому как я люблю лошадок. Право, я как будто вместе с ними мучаюсь от голодовки. Я сам недоедаю, им свой хлеб отдаю. Кто не жалеет бедную скотинку, у того, значит, сердце корой обросло и очерствело!
Гарпагон. Не велик труд - карету довезти до ярмарки.
Жак. Нет уж, сударь, у меня не хватит духу их запрячь, и рука не поднимется кнутом их погонять. Да где же им тянуть карету! Они и собственные ноги еле волокут.
Валер (Гарпагону). Не тревожьтесь, сударь, я попрошу соседа Пикара сесть на козлы, и он же к вечеру поможет нам сготовить ужин.
Жак. Пусть уж лучше от его руки лошади сдохнут, чем от моей.
Валер. Жак, не умничай!
Жак. Управитель, не подлизывайся!
Гарпагон. Эй, тише!
Жак. Сударь, я терпеть не могу льстецов и подхалимов. Я-то вижу, куда он гнет, зачем он учитывает, сколько вышло хлеба и вина, дров, соли и свечей, - все для того, чтобы к вам подмазаться. Он меня просто бесит! Досадно, сударь, всякий день слушать, что люди-то про вас толкуют. Хоть мне и плохо у вас живется, а все-таки я к вам привязан: после лошадей вы у меня в сердце на первом месте.
Гарпагон. А что же про меня толкуют? Нельзя ли узнать?
Жак. Можно, сударь. Да, боюсь, рассердитесь.
Гарпагон. Ну вот еще! Не стану я сердиться.
Жак. Нет уж, знаю, что рассердитесь.
Гарпагон. Нисколько. Сделай милость, расскажи, я буду доволен. Мне любопытно знать, как про меня судачат.
Жак. Ну, коли вам желательно узнать, скажу по правде: все вас на смех поднимают, потешаются, всяк норовит щипнуть или стегнуть покрепче. Самая у всех любимая забава - сплетать быль с небылицами про вашу скупость. Один придумал, будто по вашему заказу для вас отпечатали особый календарь, и в нем число больших постов и постных дней указано вдвойне, чтобы ваши домочадцы поменьше ели, по хозяйскому указу. Другой присочинил, что в Новый год или когда наши слуги от вас уходят, вы нарочно заводите ссору, чтобы придраться и никаких подарков им не дарить. Третий говорит, что вы на соседнюю кошку в суд подали за то, что кошка-блудня утащила у вас из кладовой объедки со стола. А четвертый всем твердит, что как-то ночью вы забрались в конюшню, хотели своровать овес у своих собственных лошадок. А кучер, - тот, что до меня служил, - вас впотьмах не узнал и отдубасил палкой, а вы от стыда смолчали. И если уж на то пошло, напрямик скажу: мне на люди стыдно показаться - везде-то вас срамят, ругательски ругают. Вы стали посмешищем. Такие басни про вас рассказывают - слушать тошно. А как честят-то вас - скаред, жмот, сквалыга, жадина и лихоимец!
Гарпагон (бьет Жака). Ах ты осел, болван, наглец и плут!
Жак. Ну, вот. Ведь я же говорил, а вы и верить не хотели. Я же говорил, что правда вам придется не по вкусу.
Гарпагон. Разговаривать сначала научись!
ЯВЛЕНИЕ VI
Валер, Жак.
Валер (смеясь). Видишь, Жак, за откровенность плохо платят!
Жак. Эй ты, втируша! Нечего нос задирать. Не суйся не в свои дела. Погоди чужой беде смеяться. Сам получишь таску, тогда и смейся.
Валер. Дядюшка Жак, пожалуйста, не гневайся!
Жак (в сторону). Ага, посбавил спеси! Наберусь храбрости и, если он такой дурак, что струсит, хорошенько намну ему бока. (Громко.) Эй, послушай, пересмешник, со мной шутки плохи! Я над собою не позволю смеяться. Лучше не дразни, а не то поиному засмеешься. (Угрожающе наступает на Валера, тот пятится от него.)
Валер. Ну, ну, потише!
Жак. Это еще что? "Потише"? Я вот покажу тебе!
Валер. Осторожней.
Жак. Нахал ты этакий!
Валер. Господин Жак!
Жак. Не умаслишь! Господин Жак тебе ни капельки не верит. Вот возьму палку да начну тебя охаживать!
Валер. Что? Палку? (В свою очередь наступает на Жака.)
Жак (пятится от него). Да я ничего!..
Валер. Ах ты хвастун! Да я тебя сам могу палкой вздуть.
Жак. Верю, верю!
Валер. Поваришка несчастный!
Жак. Простите, сударь.
Валер. Ну? Где твоя палка?
Жак. Я пошутил.
Валер. Я до этих шуток не охотник. (Бьет Жака палкой.) будешь теперь знать, как со мной шутить! (Уходит.)
Жак (один). Вот и говори тут правду! Ну ее ко всем чертям! Невыгодное дело. Теперь зарекусь и больше ни слова правды не скажу. Хозяин отколотит еще куда ни шло. А уж управитель!.. Погоди, я тебе отплачу!
ЯВЛЕНИЕ VII
Мариана, Фрозина, Жак.
Фрозина. Жак, дома хозяин, не знаешь?
Жак. Ох, знаю, очень даже знаю. Дома.
Фрозина. Ступай, друг, доложи о нас.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Мариана, Фрозина.
Мариана. Ах, Фрозина, я в смятении! Не знаю, что со мною! Право, я так боюсь этого свиданья!
Фрозина. Да почему? Чего вы всполошились?
Мариана. Ах, не спрашивай! Ужели ты не можешь понять, как страшно человеку увидеть орудие пытки, на которую его хотят обречь?
Фрозина. Да чего уж тут, понимаю. Мало вам приятного от пытки с Гарпагоном. Пожалуй, терпеть ее с белокурым юнцом, о котором вы говорили, вам больше по душе.
Мариана. Да, Фрозина, не стану отпираться, - он у нас бывал и, признаюсь, почтительным, любезным обращением понравился мне.
Фрозина. А кто же он такой? Вы знаете?
Maриана. Нет, ничего о нем не знаю. Знаю только, что он так мил и так хорош, что его нельзя не полюбить. И если б я могла выбирать по сердцу, я бы выбрала только его. Вот потомуто мне и кажется жестокой пыткой жизнь с другим супругом, которому меня хотят отдать.
Фрозина. Ах ты господи! Белокурые юнцы всегда любезны девушкам и все умеют сладко петь. Только вот беда: в кошельке-то у них пусто. Старый да богатый муж будет повыгоднее. Конечно, не очень сладко в супружестве со стариком, да ведь терпеть недолго. Помрет - и ты на воле, бери сердечного дружка в мужья, а уж он за все вознаградит.
Мариана. Ах, боже мой, Фрозина! Как же это! Ждать и желать чьей-нибудь кончины, чтобы стать счастливой! А еще смерть возьмет да и обманет!
Фрозина. Полно! Вы идете замуж только с тем условием, чтобы старик поскорее оставил вас молодой вдовой. Так и надо записать в брачном договоре. Если не помрет через три месяца, это с его стороны просто нахальство будет! Ага, вот он сам идет сюда.
