ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ КАК НАМ СООБЩАЮТ ИЗ ВАШИНГТОНА ВОПРОС ЧАСОВ
Германская нота признана совершенно неудовлетворительной.
Она бросила газету на скамью и пошла смотреть работы Родена. Обойдя их, она прошла в китайский зал. Садясь в автобус - она решительно разоряется на такси, - чтобы ехать в отель "Принц Джордж", она почувствовала необычайный подъем. Всю дорогу она почему-то вспоминала "Бронзовый век" (*147). Когда она разглядела Джи Даблью в пыльном розоватом свете вестибюля, она пошла прямо к нему твердой, упругой походкой. Челюсти его были плотно стиснуты, и голубые глаза горели. Он казался моложе, чем при последней встрече.
- Ну наконец-то разразилось, - сказал он, - я только что телеграфировал в Вашингтон, отдавая себя в полное распоряжение правительства. Пусть они теперь попробуют бастовать.
- Как все это ужасно и как замечательно, - сказала Элинор. - Я вся дрожу.
Они прошли к маленькому столику в уголке за тяжелой драпировкой и заказали чаю. Едва они сели, как оркестр заиграл "Звездное знамя" (*148), и пришлось снова встать. Весь отель был похож на разворошенный муравейник. Все бегали с последними выпусками экстренных газет, смеялись и громко переговаривались. Совершенно незнакомые люди просили друг у друга газеты, толковали о войне, прикуривали друг у друга.
- Мне пришло в голову, Джи Даблью, - говорила Элинор, держа в тонких пальцах ванильный сухарик, - что, если я пойду и поговорю с вашей женой, как женщина с женщиной, она лучше поймет создавшееся положение. Когда я обставляла дом, она была очень мила со мной, и мы с нею прекрасно ладили.
- Я предложил свои услуги Вашингтону, - сказал Джи Даблью. - В конторе уже, может быть, получена ответная телеграмма. Я уверен, что Гертруда поймет, что это просто ее долг.
- Я хочу ехать, Джи Даблью, - сказала Элинор. - Я чувствую, что должна ехать.
- Куда?
- Во Францию.
- Не принимайте поспешных решений, Элинор.
- Нет, я чувствую, что я должна... Из меня выйдет хорошая сестра милосердия... И я ничего не боюсь, вы отлично это знаете, Джи Даблью.
Оркестр снова заиграл "Звездное знамя"; Элинор подхватила припев слабым, дрожащим, визгливым голоском. Они были слишком взволнованны, чтобы долго оставаться на месте, и, взяв такси, отправились в контору Джи Даблью. Контора была вся взбудоражена... Мисс Уильямс распорядилась вывесить в среднее окно флагшток, и как раз в эту минуту подвешивали флаг. Элинор подошла к ней, они обменялись крепким рукопожатием. Холодный ветер так и гулял по комнате, шелестя бумагами на конторках, повсюду летали листки и копирки, но никто не обращал на это внимания. По Пятой авеню проходил оркестр, играя "Ура, ура, все под знамена". Окна контор по всей улице были ярко освещены. На ветру флаги полоскались и шлепали по древкам, конторщики и стенографистки высовывались из окон и возбужденно перекликались, роняя из окон бумаги, которые крутились и взвивались в порывах холодного, пронизывающего ветра.
- Это Седьмой полк, - сказал кто-то, и все захлопали и завопили. Под окнами оглушительно ревел оркестр. Слышен был мерный топот солдат. Все автомобили запруженного уличного потока приветствовали их гудками и сиренами. С крыш двухъярусных автобусов махали маленькими флажками. Мисс Уильямс нагнулась к Элинор и поцеловала ее в щеку. Джи Даблью стоял рядом и с горделивой улыбкой смотрел поверх их голов на улицу.
Когда прошел оркестр и движение возобновилось, они закрыли окно, и мисс Уильямс стала собирать и приводить в порядок разлетевшиеся бумаги. Джи Даблью получил телеграмму из Вашингтона, его предложение было принято, его включили в состав Общественного информационного комитета, который собирал сам мистер Вильсон, и он сказал, что наутро выезжает. Он позвонил в Грейт-Нэк и спросил Гертруду, может ли он приехать к обеду и привезти с собой одного из своих друзей. Гертруда изъяви-ла согласие и выразила надежду, что в состоянии будет встать и сойти к ним в столовую. Она тоже чувствовала подъем, но мысль об ужасах и бедствиях грядущей войны вызывала у нее отчаянные боли в затылке.
- У меня предчувствие, что, если я привезу вас с собой обедать к Гертруде, - все уладится, - сказал он Элинор. - А мои предчувствия редко меня обманывают.
- О, я уверена, что она поймет, - отвечала Элинор.
Выходя из конторы, они встретили в передней мистера Роббинса. Он не снял шляпы и не вынул сигары изо рта. Он, видимо, был пьян.
- Что ж это такое в самом деле, Уорд? - сказал он. - Объявлена война или нет?
- Если еще не объявлена, то сегодня будет объявлена, - сказал Джи Даблью.
- Ну, это гнуснейшее предательство, какое знала история, - сказал мистер Роббинс. - Для чего же мы выбирали Вильсона вместо этих старых калош, как не для того, чтобы он не впутывал нас в эту кашу.
- Роббинс, я ни в коем случае не могу с вами согласиться, - сказал Джи Даблью. - Я считаю, что наш долг - спасти... - Но мистер Роббинс уже исчез в дверях конторы, распространяя сильный запах винного перегара.
- Ну, я бы его еще не так отчитала, - сказала Элинор, - если бы только он в состоянии был сейчас что-нибудь понимать.
Дорога до Грейт-Нэк в Пирс-Эрроу была незабываема. На небе еще догорало длинное красное зарево заката. Когда холодный ветер задул им в спину на мосту, перекинутом через 59-ю стрит, ей показалось, что они летят над огнями улиц и черными глыбами зданий и красной громадой Блекуэл-Айленд, над пароходами, заводскими трубами и ослепительно голубыми огнями силовых станций. Они говорили об Эдит Кавелл (*149), и воздушных налетах, и флагах, и прожекторах, и грохоте наступающих армий, и о Жанне д'Арк. Элинор подняла воротник мехового манто и думала, что ей сказать Гертруде Мурхауз.
Когда они входили в дом, она волновалась, боясь скандала. Она приостановилась в передней и привела в порядок прическу и лицо, глядя в маленькое зеркальце своей сумки.
Гертруда Мурхауз сидела в больничном кресле у потрескивающего камина. Элинор бегло оглядела комнату и с удовольствием отметила, как хорошо она убрана. Гертруда Мурхауз при виде ее сильно побледнела.
- Я хотела поговорить с вами, - сказала Элинор. Гертруда Мурхауз протянула руку, не вставая с кресла.
- Простите, что я не встаю, мисс Стоддард, но эти грозные вести буквально сразили меня.
- Цивилизация требует жертв... от нас всех, - сказала Элинор.
- Да, конечно, это ужасно, что творят эти гунны, все эти отрезанные руки бельгийских детей, и вообще, - сказала Гертруда Мурхауз.
- Миссис Мурхауз, - сказала Элинор. - Я хотела бы поговорить с вами о прискорбном недоразумении, которое касается моих отношений с вашим мужем. Неужели вы считаете меня такой женщиной, которая способна приехать сюда и смотреть вам прямо в лицо, если бы хоть крупица правды была во всех этих гнусных сплетнях. Наши отношения чисты, как свежевыпавший снег...
- Пожалуйста, не будем говорить об этом, мисс Стоддард. Я вполне верю вам.
Когда вошел Джи Даблью, они сидели по обе стороны камина и разговаривали об операции Гертруды. Элинор встала.
- Как это замечательно с вашей стороны, Джи Даблью.
Джи Даблью откашлялся и посмотрел на обеих.
- Этим я только отчасти выполняю свой долг, - сказал он.
- А в чем дело? - спросила Гертруда.
- На все время войны я отдал себя в распоряжение правительства, предложив использовать меня, как оно найдет нужным.
- Но не на фронте? - встревоженно спросила Гертруда.
- Я завтра отправляюсь в Вашингтон... Само собой, работать я буду бесплатно.
- Уорд, это благородно с твоей стороны, - сказала Гертруда.
Он медленно подошел к ее креслу, нагнулся и поцеловал ее в лоб. - Все мы должны внести свою лепту. Дорогая моя, тебе и твоей матери я доверяю самое...
- Ну конечно, Уорд, ну конечно... Все это было нелепое недоразумение. Гертруда вся вспыхнула. Она поднялась на ноги. - Я была дурацки подозрительна... Но ты не должен идти на фронт, Уорд. Я поговорю с матерью.
Она подошла к нему и положила руки ему на плечи. Элинор стояла, прислонясь к стене и глядя на них. На нем был прекрасно сидевший смокинг. Розоватое вечернее платье Гертруды резко выделялось на черном сукне. При свете хрустальной люстры его светлые волосы казались пепельно-серыми на фоне высоких серовато-желтых стен комнаты. Его лицо оставалось в тени и было очень печально. Элинор подумала, как мало ценят окружающие этого человека, как красива комната, словно декорация на сцене, словно Уистлер, словно Сара Бернар. Волнение застилало ей глаза.
- Я поступлю в Красный Крест, - сказала она. - Я не могу ждать, я хочу скорее во Францию.
НОВОСТИ ДНЯ XIX
ГОРОД ПРИЗЫВАЕТ ПОДДЕРЖИТЕ НАЦИЮ
США ОБЪЯВИЛИ ВОЙНУ
За океан
За океан (*150)
на годичном собрании пайщиков акционерного общества заводов огнестрельного оружия "Кольт и Кo" распределен был дивиденд в 2.500.000 долларов. Основной капитал компании удвоился. Прибыль за год равнялась 259 процентам
