Когда он в следующий раз встретился с мисс Уильямс, она дружески улыбнулась и подошла к нему, подавай руку.
- Ах, я так рада, капитан Севедж. Джи Даблью сказал, что вы будете у нас работать... Я уверена, что это будет приятно и полезно для обеих сторон.
- Ну, цыплят по осени считают, - сказал Дик.
- О, они уже вылупились, - сказала мисс Уильямс сияя.
В середине мая Дик приехал из Кельна в ужасном состоянии, он кутил накануне с несколькими авиаторами и немецкими дамами. Генеральный штаб строго-настрого запретил офицерам водиться с немками, и он нервничал и боялся, что кто-нибудь видел его в компании, недостойной офицера и джентльмена. Когда он сходил с поезда на Гар-дю-Нор, он все еще ощущал во рту вкус крюшона с персиками. В канцелярии полковник Эджкомб заметил, какой он бледный и утомленный, и пошутил насчет того, что в оккупированной области живется, по-видимому, довольно весело. Потом полковник отпустил его домой отдохнуть. В отеле Дика ожидала пневматичка от Энн-Элизабет: "Я остановилась в "Континентале", мы немедленно должны повидаться".
Он принял горячую ванну, лег в кровать и спал несколько часов. Когда он проснулся, было уже темно. Прошло несколько минут, прежде чем он вспомнил про письмо Энн-Элизабет. Он сел на край кровати и мрачно стал застегивать краги, чтобы пойти к ней, но вдруг раздался стук в дверь. Это был лифтер, он сообщил Дику, что внизу его ожидает дама. Не успел лифтер договорить, как в конце коридора показалась Энн-Элизабет. Она была бледна, и на щеке у нее краснела ссадина. Было что-то вызывающее в том, как она бежала по коридору, и это сразу же подействовало Дику на нервы.
- Я сказала, что я твоя сестра, и побежала наверх пешком, - сказала она, задыхаясь и целуя его.
Дик дал лифтеру два франка и шепнул ей:
- Зайди в номер. Что случилось? - Он оставил дверь полуоткрытой.
- У меня неприятности... ПБВ отсылает меня в Америку.
- Почему?
- Вероятно, потому, что я слишком часто пропускала службу. Впрочем, я довольна, они мне надоели.
- Где ты так ушиблась?
- Упала с лошади в Остии... Я получила огромное удовольствие - ездила на итальянских кавалерийских лошадях... Они берут любое препятствие.
Дик вглядывался в ее лицо, пытаясь разгадать, что произошло.
- Ну, - сказал он, - все уладилось?.. Я хочу знать... Меня это дело страшно тревожит.
Она повалилась ничком на кровать. Дик на носках пошел к двери и притворил ее. Она уткнула лицо в сто локтя и всхлипывала. Он присел на край кровати и попытался повернуть к себе ее голову. Она вдруг вскочила и зашагала по комнате.
- Ничего не помогло... У меня будет ребенок... Ах, я так боюсь за папу. Он этого не переживет. О, какой ты негодяй... Какой ты негодяй!
- Послушай, Энн-Элизабет, будь же рассудительной... Отчего мы не можем быть друзьями? Мне только что предложили очень выгодную службу, стоит мне только уйти из армии, но, пойми, в моем положении я не могу повсюду таскать за собой жену и ребенка. А если ты непременно хочешь выйти замуж, то ведь найдется тысяча молодых людей, которые за тебя перегрызут друг другу горло... Ты же знаешь, как ты всем нравишься... И я, вообще, не создан для брака.
Она села на стул и сейчас же встала опять. Она рассмеялась.
- Будь тут папа и Бестер, они бы, я думаю, насильно заставили тебя жениться... Но это все равно бы ничего не изменило.
Ее истерический смех действовал ему на нервы, он затрясся от судорожного усилия овладеть собой и говорить спокойно.
- Отчего бы тебе не выйти за Берроу? Он влиятельный человек, и у него есть средства... Он без ума от тебя, он мне это сам вчера сказал, мы встретились с ним в "Крийоне"... Надо же в конце концов быть благоразумной. Во всей этой истории я не больше виноват, чем ты... Если бы ты в свое время приняла меры...
Она сняла шляпку и пригладила волосы перед зеркалом. Потом наполнила умывальницу водой, умыла лицо и опять пригладила волосы. Дик надеялся, что она уйдет, каждое ее движение приводило его в бешенство. Она подошла к нему, глаза ее были полны слез.
- Поцелуй меня, Дик... Не беспокойся обо мне... Я как-нибудь все улажу.
- Я уверен, что еще не поздно сделать аборт, - сказал Дик. - Я завтра узнаю адрес и черкну тебе в "Континенталь"... Энн-Элизабет... Как это хорошо, что ты так хорошо все поняла.
Она покачала головой, шепнула "прощай" и стремительно-вышла из комнаты.
- Ну, все улажено, - вслух сказал Дик. Ему было ужасно жалко Энн-Элизабет. "Фу, как я рад, что я не женщина", - все время думал он. У него адски болела голова. Он запер дверь, разделся и потушил свет. Когда он открыл окно, в комнату ворвался холодный влажный воздух, и ему стало чуть лучше. Это как Эд говорит - только вздумаешь развлечься, непременно сделаешь кого-нибудь несчастным. Что за гнусный, прогнивший мир! Улицы, тянувшиеся мимо Гар-Сен-Лазар, мерцали, как каналы, уличные фонари отражались в них. По тротуарам еще бродили люди, кто-то кричал "InTRANsigeant" ["Непримиримый" (франц.)], квакали рожки такси. Он представил себе, как Энн-Элизабет едет одна в такси по мокрым улицам. Хорошо бы иметь несколько жизней, тогда он прожил бы одну из них с Энн-Элизабет. Может, написать об этом стихотворенье и послать ей? И запах маленьких цикламенов. В кафе напротив официанты переворачивали стулья и ставили их на столы. Хорошо бы иметь несколько жизней, тогда он был бы официантом в кафе и переворачивал бы стулья. Опускаясь, загремели железные шторы. Настал час, когда женщины вышли на улицу, они ходили взад и вперед, останавливались, мешкали, ходили взад и вперед, а за ними молодые парни с нездоровым цветом лица. Его начало знобить. Он лег в кровать, простыни были покрыты липким глянцем. Все равно, в Париже нельзя в одиночестве ложиться в постель, нельзя в одиночестве ехать в квакающем такси среди душераздирающего кваканья такси. Бедная Энн-Элизабет. Бедный Дик. Он лежал дрожа под липкой простыней, веки его были раскрыты и приколоты английскими булавками.
Он постепенно согревался. Завтра. Семь тридцать: побриться, надеть краги... Cafe au lait, brioches, beurre [кофе с молоком, сладкие булочки, масло (франц.)]. Он будет голоден, накануне не ужинал... deux oeux sur le plat. Bonjour, m'si'eurs, mesdames [Яичница из двух яиц. Здравствуйте, господа (франц.)]. Звеня шпорами, в канцелярию, сержант Эмс, "вольно". Тянется одетый в хаки день, чай в сумерках у Элинор, надо сказать ей, чтобы поговорила с Мурхаузом, пусть он закрепит должность, как только будет подписан мир, рассказать ей о покойном генерале Элсуэрсе, они вместе посмеются. Тянутся одетые в хаки дни до после заключения мира... Серые тусклые хаки. Бедняжке Дику придется работать после заключения мира. Бедняжке Тому холодно. Бедный мальчик Дик... Ричард... Он подобрал ноги и растер их... Бедные Дикины ноги. После Заключения Мира.
Когда ноги согрелись, он заснул.
НОВОСТИ ДНЯ XXXVII
СОВЕТСКАЯ ОХРАНА УСТРАНЕНА
американский главнокомандующий почтил память убитых и раненых, призвал солдат возблагодарить господа за ниспосланную победу и заявил, что ныне у всех нас возникло новое представление о нашем долге перед богом и родиной. Когда были вывешены номера, оказалось, что отсутствует номер "Зимзими" М.Э.Омонта. У жеребца утром начался жестокий приступ кашля, и его пришлось чуть ли не в последнюю минуту снять с программы
РЕСПУБЛИКАНЦЫ ГОТОВЯТСЯ ГРОМИТЬ ВИЛЬСОНА
ТРЕБОВАНИЕ СУДИТЬ ЭКС-КАЙЗЕРА В ЧИКАГО
Джонни винтовку сюда
винтовку сюда
винтовку сюда
Не уйдут они никуда
мы стоим на пороге великих перемен в социальной структуре нашей великой страны, - сказал мистер Шваб (*93), - в будущем аристократ будет таковым не в силу своего происхождения или богатства, но только благодаря своей деятельности на благо родины
БЕСПОЩАДНАЯ ВОЙНА С КРАСНЫМИ
никуда
никуда
одновременно перед дворцом канцлера появились многочисленные колонны солдат и матросов. Положение в Германии в настоящее время сводится к отчаянному соревнованию между американским продовольствием и большевизмом. Ллойд Джордж защищает на мирной конференции точку зрения обеих сторон.
Эй француженка плутовка
С головы до пят татуировка
Так что даже и смотреть неловко
ПОЧТОВЫЙ МАК-КЕЙ НАЗЫВАЕТ БЕРЛИСОНА БОЛЬШЕВИКОМ (*94)
прибытие Президента и великобританского и бельгийского монархов будет отмечено массовыми демонстрациями и рядом празднеств. Нелепость положения заключается в том, что свобода слова и печати, о которой так много кричали социал-демократы, ныне оказывается одной из главных опасностей, угрожающих новому правительству
На скулах родины оплот
Королевский воздушный флот
А на плечах английский флаг
Прихотливые кольца вьет
военное министерство сегодня решилось опубликовать весьма сдержанное сообщение о с трудом предотвращенном мятеже американских частей, расположенных под Архангельском, и об их отказе идти на фронт, невзирая на меры, принятые полицией, царило относительное спокойствие; но когда процессия двинулась по многочисленным авеню - Малаховской, Анри Мартена, Виктора Гюго, Трокадеро - и аристократическому кварталу, в котором некогда жил Жорес, создалось такое впечатление, словно вы шли по минированным улицам, где малейший толчок мог вызвать взрыв
