Лелий. Излишни, я сказал, такие повторенья: Я все давным-давно сообразил и так.
Маскариль. Ну, значит, я начну. За мною первый шаг.
Лелий. Отлично, Маскариль, согласен я на это. А как его сынка я опишу приметы?
Маскариль. А что ж тут трудного? Вам забывать не след, Что сына не видал он с самых детских лет. Года, тяжелый плен и жизни треволненья В наружности творят большие измененья.
Лелий. Ты прав. А если вдруг признает он меня? Что делать мне тогда?
Маскариль. Пустая болтовня! Я вам уже сказал: напрасны спасенья. Он видел вас одно короткое мгновенье И снова опознать не сможет никогда, Меняют облик ваш костюм и борода
Лелий. Ты "в Турции" сказал, а где? Места какие?
Маскариль. Скажите - в Турции, а можно - в Берберии.
Лелий. Как звался город тот, где мог я повстречать?
Маскариль. Тунис! До вечера мне, что ли, здесь торчать? Еще он говорит, что повторять излишне! Двенадцать раз уже я повторял, всевышний!
Лелий. Ну ладно. Затвердил. Начнем игру скорей!
Маскариль. Остерегайтесь же! Вникайте в смысл речей И не пускайте в ход свое воображенье.
Лелий. Ты слишком боязлив. Оставь мне управленье.
Маскариль. Гораций послан был в Болонью. Труфальдин В Неаполе рожден. Гораций не один Пропал, с ним был Альберт:
Лелий. Не стану слушать доле Проповедей твоих. Дурак я круглый, что ли?
Маскариль. Нисколько. Но весьма похожи на глупца .{Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Лелий один.
Лелий. Когда в нем нет нужды, он смирен, как овца, Но, усмотрев, что я нуждаюсь в нем всецело, Развязности своей не знает он предела... Я в дивные глаза с восторгом загляну, Которым суждено держать меня в плену, И в речи пламенной, иной не зная власти, Я нарисую ей весь пыл любовной страсти. Узнаю приговор... Они идут сюда!..
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ Лелий, Труфальдин, Маскариль.
Труфальдин. Благодарю тебя, счастливая звезда!
Маскариль. Ваш вещий сон, синьор, вам доказал на диво, Что сновидения бывают и не лживы.
Труфальдин. (Лелию). Как вас благодарить, чем оказать вам честь? Как вестник рая, вы несете счастья весть.
Лелий. Оставьте, я прошу, излишние заботы.
Труфальдин. (Маскарилю). Наружностью своей напомнил мне кого-то Твой армянин...
Маскариль. А что ж? Я говорил всегда, Что сходство странное бывает иногда.
Труфальдин. (Лелию). Я слышал, что мой сын вам встретился недавно.
Лелий. Да, как же, мой синьор. Он, право, малый славный!
Труфальдин. И он открылся вам и про меня сказал?
Лелий. Сто тысяч раз сказал.
Маскариль. (в сторону). Немножечко приврал.
Лелий. Он вас мне описал подробно и пространно: Черты лица, наряд...
Труфальдин. Однако это странно Ему в то время шел едва седьмой годок. Учитель сам, Альберт, за этот долгий срок Забыл мое лицо, без всякого сомненья.
Маскариль. Зато родная кровь хранит изображенье, И образ дорогой останется живым. Вот, к слову, мой отец...
Труфальдин. Где вы расстались с ним?
Лелий. В Турине, в Турции.
Труфальдин. Турин? Как это. странно! Турин в Пьемонте был...
Маскариль. (в сторону). О дурень бесталанный! (Труфальдину.) Вы недослышали: он вам сказал - Тунис. В Тунисе, в Турции, они и разошлись. Армяне говорят всегда так непонятно, Для уха нашего их речь звучит невнятно. В словах они всегда меняют нис на рин, Хотят сказать: Тунис, а говорят: Турин.
Труфальдин. Чтоб это понимать, потребно толкованье. (Лелию.) А что предпринял он для нашего свиданья?
Маскариль. (в сторону). Ответа не слыхать. (Фехтует. Труфальдину.)
Я повторял урок По фехтованию. Ведь это мой конек. В рапирах я силен, и в фехтовальном зале Искусней кто-либо отыщется едва ли.
Труфальдин. Мне эти сведенья, по правде, ни к чему. (Лелию.) Под именем каким известен я ему?
Маскариль. Синьор Зенобио! Какое утешенье Ниспосылает вам благое провиденье!
Лелий. Вот имя верное. А то, другое - нет!
Труфальдин. Упоминал ли он, где был рожден на свет?
Маскариль. Все говорят, синьор, Неаполь так прекрасен, А вам, я думаю, он кажется ужасен.
Труфальдин. Ах, ты мешаешь нам своею болтовней!
Лелий. Ваш сын в Неаполе увидел свет дневной.
Труфальдин. Куда и с кем его я с юных лет направил?
Маскариль. Учитель сей, Альберт, был муж высоких правил. Он сына вашего в Болонье опекал И дальше помощью его не оставлял.
Труфальдин. А!
Маскариль. (в сторону).
Нам несдобровать - беседа затянулась.
Труфальдин. Хочу подробно знать, как дело обернулось, Какое судно их в неволю увезло.
Маскариль. Не знаю, что со мной: зеваю, как назло! С дороги нелегко и говорить и слушать. Не время ль гостю дать и выпить и покушать? Ведь время позднее...
Лелий. Что до меня, я сыт.
Маскариль. Вам это кажется: обманчив аппетит.
Труфальдин. (показывает на дверь своего дома). Пойдемте.
Лелий. После вас!
Маскариль. Сударь! Хозяин дома В Армении всегда идет пред незнакомым. Труфальдин входит в дом. Двух слов связать и то...
Лелий. Ах, боже мой, врасплох Меня он захватил! Но я не так уж плох Мой ум пришел в себя и смело начинает...
Маскариль. Идет соперник ваш, он ничего не знает.
Лелий и Маскариль уходят в дом Труфальдина.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Ансельм, Леандр.
Ансельм. Постойте здесь, Леандр, и выслушайте речь Хочу я вашу честь и ваш покой сберечь. Я выступаю здесь не ради Ипполиты, Не как глава семьи, пе для ее защиты, Но так, как мог сказать заботливый отец, Доброжелатель ваш, наставник и не льстец. Ну, словом, действую по своему почину, Как можно действовать для собственного сына. А знаете ли вы о том, как смотрит свет На неожиданный такой любви расцвет, Что вы теперь предмет злословия и смеха, Что ваш ночной поход для всех теперь потеха? Уже везде идет обидный разговор, Что в жены выбрали вы всем наперекор Цыганку низкую, гулящую девицу И по профессии, я убежден, блудницу. За вас, не за себя, я, слушая, краснел, Хоть краем и меня тот разговор задел: Ведь с вами дочь моя считалась обрученной Как не почувствовать себя ей оскорбленной? О бедный мой Леандр, вы так ослеплены! Теперь открыть глаза вы наконец должны. Ведь если не всегда бываем мы разумны, Счастлив, кто вовремя прервал порыв безумный. Ведь мало одного красивого лица: Коль нет приданого, плохого жди конца, И даже самая красивая девица В обузу тяжкую способна превратиться. Я повторяю вам: пока имеют власть Кипенье бурных чувств и молодая страсть Мы ночи напролет проводим так беспечно! Но наслаждения не могут длиться вечно, И страсти бурные свой замедляют ход; За ночью пламенной прескучный день встает, За этим следуют нужда в деньгах и в платье, Отцовский гнев, печаль, отцовское проклятье.
Леандр. Рассудок собственный не раз мне повторял Ту речь, которую от вас я услыхал. Я чувствую, что я вниманья недостоин, Которого от вас сегодня удостоен, И хоть бессилен был соблазны превозмочь, Но с уважением смотрю на вашу дочь. Отныне буду я...
Ансельм. Тсс!... Двери открывают. Уйдем отсюда прочь немедленно. Кто знает, А что как если тут подслушивают нас! Леандр и Ансельм уходят.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Лелий, Маскариль.
Маскариль. Все наши хитрости развалятся сейчас. Глупите, сударь, вы без всякого стесненья.
Лелий. И слушать не хочу твои нравоученья! Ты недоволен? Чем? Уж как ты ни верти, Я славно все сказал!
Маскариль. Сказал, да не ахти! Еретиками вы всех турок обозвали И клятвенно еще при этом уверяли, Что солнце и луну они за бога чтут. Но это пустяки, а в том опасность тут, Что нагреваетесь вы сразу, словно топка, И возле Селии бурлите, как похлебка, Что на большом огне вскипает невзначай, Не зная удержу, все льется через край.
Лелий. Я ль воздержания не проявил большого? Я к Селии почти не обратил ни слова!
Маскариль. Да недостаточно еще сидеть молчком: Тело движеньями, ужимками, лицом Вы подозрениям такую пищу дали, Что кто-нибудь другой и за год мог едва ли.
Лелий. Каким же образом?
Маскариль. Рвались вы напролом. Едва лишь Селию увидя за столом, Вы сразу к ней одной вдруг повернулись сами И, густо покраснев, давай мигать глазами! Отказывались вы зачем-то от еды, Но, если Селия брала стакан воды, Вы, у нее из рук схватив питья остатки, Глотали залпом все поспешно, без оглядки, Как будто напоказ, целуя край стекла, Откуда только что красотка отпила, И все, что Селия брала рукой своею, Кусок, надкушенный иль оброненный ею, Хватали жадно вы, как будто мышку кот, И, словно фокусник, запихивали в рот. Ногами под столом вы громко топотали И Труфальдину так при этом наподдали, Что он, остервенясь при этаких толчках, Досаду выместил на бедных двух щенках. Жаль, смирные, а то вас потрепали б славно. Так вы себя вели примерно, благонравно? Э, мне смотреть на вас и то невмоготу! Хоть на дворе зима, я, право, весь в поту. За вами я следил с нетерпеливым жаром, Как кегельный игрок следит за бойким шаром, И, вас хоть как-нибудь пытаясь удержать, Я шею вывихнул, чтоб знаки вам подать.
