- Отдохните часок, - сказала она. - Так бывает, только когда попадаешь сюда в первый раз.
Валя ушла. Ник растянулся на постели и закрыл глаза. Через несколько часов приедет Гончаров, и уже больше не представится случая поговорить с Валей наедине. Работа их всех целиком поглотит. Ник забылся тревожным, неглубоким сном.
Проснувшись, он увидел в дверях Геловани и Валю.
- Как себя чувствуете?
- Превосходно, - ответил Ник, сразу вскочив с кровати, хотя по-прежнему перед глазами у него как будто все плыло, и ощущение это было неприятно. Они начали убеждать его лечь, но он и слышать об этом не хотел. - Пройдет, - уверял он.
Ника злила эта его физическая слабость, он решил заставить себя преодолеть ее - ему не терпелось начать приготовления к опыту. Но Геловани настоял на том, чтобы сперва он осмотрел станцию.
- Есть вести от Гончарова? - спросил Ник.
- Еще слишком рано ждать звонка.
Они провели Ника на самый верхний этаж, весь отведенный под лабораторию. Здесь шла одновременная подготовка к нескольким опытам, но работу выполняли всего двое молодых ученых. Одетые в плотную, теплую одежду, они работали молча, на большом расстоянии друг от друга. Валя казалась замкнутой и озабоченной. Если Ник сожалел о том, что ей приходится быть здесь, то Валю его присутствие растревожило еще больше. Ее бремя было более тяжким, и Ник решительно не знал, как ей помочь. Он не знал ее мыслей. Она держалась несколько поодаль от него, когда они все трое спускались на первый этаж. Там Нику показали огромную кухню, где орудовал повар в свитере и его помощник - оба в белых халатах, затем столовую, рассчитанную на полсотню человек, хотя на обеденном столе было расставлено не больше десятка приборов, потом ремонтную мастерскую, где работал всего один рабочий. Они зашли в кладовую, она была завалена ящиками, теплой одеждой и лыжами. Он всего веяло холодной) тишиной, и Валя словно отстранялась от него - была так же далека, как и весь остальной мир. За ее молчанием и сдержанностью Крылась происходившая в ней внутренняя перемена. Все здесь в горах оказалось не таким, как ожидал Ник, и это чувство неожиданности еще усилилось, когда они вошли в башню, казавшуюся такой зловещей, пока он видел ее снаружи. Внутри это была цилиндрической формы резонирующая камера. Мостовые краны, сейчас стоявшие в бездействии, переплелись вверху, образовав путаную сеть. На цепях, прикрепленных к крючьям, в прохладном, словно застывшем воздухе висели гигантские полюсы магнита. В обычном месте все это не удивило бы Ника, но на высоте трех миль, где-то в поднебесье, это казалось невероятным, и, однако, с узкого балкончика посреди башни Геловани как ни в чем не бывало указал на ящики, в которых находились две камеры Вильсона: их предстояло поместить одну на другую при изучении странных частиц. В башне работало всего двое - очевидно, устанавливали связь.
Ник представил себе, как выглядела станция в летние месяцы, когда тут были, должно быть, десятки и десятки людей, мужчин и женщин ученые-физики, сотрудники станции, рабочие, - и все в лихорадочной спешке старались сделать как можно больше до наступления непогоды. Потом, наверно, был дан сигнал - прогудел колокол или было сказано слово, - и все побросали инструменты и приборы и понеслись вниз, туда, где воздух такой, что им можно дышать, а тут осталась лишь небольшая группа людей ежемесячно сменяющихся, которым предстояло выдержать жестокую осаду зимы и неуклонно двигать дело вперед.
Масштаб проводимой на станции научной работы поразил Ника, но, хотя он повидал здесь уже многое, он пока еще не заметил никаких признаков непосредственной подготовки к опыту, ради которого приехал. Он все оценил и одобрил, на его снедало нетерпение.
- Я полагал, что установка для экспериментов с частицами высоких энергий является здесь основной, - сказал Ник Вале по-английски. - Где же все это?
Вместо того, чтобы ответить самой, Валя перевела его вопрос Геловани. Сделала ли она это из вежливости к грузину, недоумевал Ник, или тоже пришла к жестокому решению установить дистанцию между собой и Ником? Ответить на заданный ей вопрос было настолько просто, что для этого незачем было консультироваться с Геловани.
Геловани объяснил, что, кроме главного щита управления в углу на самом верхнем этаже, все оборудование находится снаружи. Он и сам, казалось, удивился, что Валя сочла нужным переводить ему такой вопрос, но, решив, очевидно, что этим она напомнила ему об его ответственности по отношению к гостю, сказал, что, если Ник хочет, он, конечно, поведет его и все ему покажет.
- Хотя знаете, - добавил он, - мне думается, можно бы подождать еще немного.
Но Ник уперся. Он обещал Гончарову, что поедет сюда только ради работы - это обещание было самым главным.
- А вы? - спросил он Валю. - Вы тоже пойдете с нами?
Она слегка покачала головой, избегая его взгляда.
- Времени нет, - ответила она. - Да вы недолго будете ходить. Кроме того, я хочу быть в радиоаппаратной - могут передать сведения относительно Когана.
- Да что вы! - удивился Геловани, взглянув на часы. - Еще слишком рано.
- Все равно, - сказала она упрямо. - Я буду там.
Ник уже много лет не ходил на лыжах, но готов был идти немедленно - для него это означало, что наконец начнется работа. В кладовой Геловани подобрал лыжи с палками, которые пришлись Нику почти впору. Из-за того, что он надел вторую пару носков, и свитеры, и еще какую-то бесформенную куртку, он и двигался за Геловани по пушистому снегу неуверенно, точно скованный. Впрочем, скованность эта быстро прошла, движение согрело его. И тут он остро почувствовал всю нереальность обстановки - ведь он даже не знал, куда, собственно, идет. Он не видел перед собой ничего, кроме волнистого снежного покрова и черного, затянутого тонкой ледяной коркой озера.
Геловани остановился подле большого, покрытого снегом камня и ногой начал сбивать с него снег. Оказалось, что это вовсе не камень, а деревянная кабина с алюминиевой крышей высотой в рост человека. Геловани указал Нику еще пять таких же кабин - это были контейнеры, стоявшие на равном друг от друга расстоянии по краю чаши, и каждый такой контейнер представлял собой самостоятельный блок, а с контрольным управлением на станции был соединен посредством тонкого кабеля, который лежал прямо на земле, под снегом. С помощью этого кабеля станция могла включать все приборы синхронно и суммировать полученные импульсы. По существу, каждый контейнер был огромным приемником космических лучей.
Ник слушал пояснения Геловани и молча кивал. Сознание у него работало необыкновенно четко, но ему казалось, что оно как бы отделилось от него, и потому он понимал сказанное не сразу, а мгновение спустя.
Геловани рассказал, что имеются еще два таких контейнера, по одному на внешней стороне каждого из двух утесов, но до сознания Ника еще только успело дойти то, что Геловани объяснил за минуту перед тем: в самом центре озера находится наполовину затопленная водонепроницаемая баржа и на ней контейнер, а под баржей, на глубине десяти метров, помещен еще один контейнер, служащий как бы телескопом, который определит направление потока космических лучей.
Ник понимал, что действительно совершил ошибку, выйдя на воздух так рано, но, хотя мозг его был словно окутан ватой, он все же отчетливо представил себе, что в пустыне подобное устройство потребовало бы для получения необходимых результатов площади во много раз большей. Но так как в пустыне даже и не вставал вопрос о каких бы то ни было ограничениях пространства, можно было занимать его сколько угодно. В горах, даже если радиация здесь значительно интенсивнее, все возможное пространство уже до конца использовано. Это было очко в пользу Ника.
- Как вы думаете, сколько времени нам потребуется, чтобы установить приборы и начать опыт?
- Дней пять-шесть.
- А если без Гончарова?
- Почему без Гончарова?
- Валя говорит, что погода может снова испортиться.
Геловани пожал плечами.
- Может быть, испортится, а может быть, и нет. Но даже и без Гончарова все успеем собрать и установить за то же время.
- А нельзя ли начать уже сегодня?
Геловани улыбнулся.
- Это мы начнем, а не вы.
- Почему?
- Слишком рано. Вы еще не готовы.
- Ничего подобного, я вполне готов!
- Посмотрим, - сказал Геловани глубокомысленно.
Он очистил от снега двери контейнера, и они, пригнувшись, вошли внутрь. На них пахнуло морозной тишиной и запахом бензина от генератора, снабжавшего контейнер электрической энергией. Единственная лампочка, всего в несколько ватт, лила слабый свет, тускло поблескивающий на ионизационных камерах и счетчиках Гейгера. Места в контейнере было ровно столько, чтобы можно было протиснуться между стеной и рамой, на которой стоял прибор, но Ник следовал за Геловани неотступно, ныряя под высоковольтным кабелем и держась подальше от неизолированных концов провода, откуда мог вылететь блестящий червячок - смертоносная искра.
