- И ты мне такой... товар подсовываешь? - помрачнел Гриша. Пепел просыпался ему на воротник. - Не хватало мне еще с ней неприятностей!
Том понял, что стрела точно попала в цель, он как-нибудь знал Гришу - человека крайне осторожного, неприятности ему действительно ни к чему... И, чтобы возместить моральный ущерб, нанесенный приятелю, Том с улыбкой сказал:
- Три кассеты - и я тебе такую очаровашку устрою... Не хуже Евы!
Том так, конечно, не считал, но он был торговец и не собирался продешевить и на этот раз.
- Молоденькая? Блондинка? - заинтересовался Гриша. В глазах его замелькали веселые искорки.
- Жгучая брюнетка! На верхней губе пушок... И свободна как птица...
- А у этой птички случайно...
- Чиста, как ангел!
- Самолично проверил?
- Товар с дефектом не продаем... - рассмеялся Том.
- Ах ты Ляля, Ляля! - сокрушенно покачал седой головой Григорий Данилович, снова вспомнив про Вдовину. - Я ведь ее, очаровашку, помню почти школьницей... Тоненькая, юная, ножки крепенькие... А какой прелестный задок...
- Лялька говорила, ты у нее был первый, - проговорил Том. - Поди, наврала?
- Она правду сказала, - скромно, но с достоинствам ответил Григорий. На холеном благообразном лице его появилась грустная улыбка. - Много их у меня, Томик, прошло, а такие, как Ляля, навсегда в памяти останутся... Редкостные экземпляры!
- А как жена? - поинтересовался Том. - Терпит?
- Я стараюсь ее не огорчать, - усмехнулся Гриша. - И потом, она у меня умная... Да-а, а сколько годочков твоей жгучей брюнетке?
- Двадцать... - сказал Том и рассмеялся: - Только учти, у нее в году каждый месяц день рождения... И она подарки любит.
- Лялечка... Лялечка... Как сейчас помню, когда ее первый раз до дому подвез... - вздохнул Гриша. - Два сексжурнальчика она у меня так и зажала...
- На том свете вернет... - утешил Том.
- Не многовато ли за двадцатилетнюю три кассеты? - засомневался Гриша, никак не отреагировав на кладбищенский юмор приятеля.
- Цены, дорогой, на все растут... - притворно вздохнул Том.
- На кассеты тоже, - ввернул хитрый Гриша, которого не так-то просто было надуть.
Вошел очередной клиент. Он поставил на стол большие старинные часы в деревянном футляре. Гриша заинтересованно посмотрел на них.
- Ну и как? - взглянул на него Том, давая понять, что разговор окончен.
- Три кассеты за мной, - подмигнул, улыбаясь, Гриша. - Я к тебе через полчасика еще загляну... - И, уже выходя из комнаты, пробормотал: - Ах, Ляля, Ляля... Тот-то, я гляжу, давно ее не видно...
Том подъехал почти к самой арке Невской Лавры и выскочил из машины. Он так спешил, что даже не заметил знак, запрещающий стоянку. Закрыл дверцу ключом и осмотрелся: Марии не видно. На высокой побеленной ограде тлел багровый закат. Торопливо проходили под монументальную арку редкие прохожие, а может быть, богомольцы. В церкви Невской Лавры шла служба.
Том наугад позвонил Марии, он даже не знал, что она приехала с юга. По телефону он не стал ничего выяснять, хотя и удивился, почему Борис не дал о себе знать. Марии сказал, что им необходимо срочно встретиться. Та почему-то назначила свидание у входа в Лавру.
- Привет, Томик! - услышал он веселый голос Марии.
Он и не заметил, как она подошла сзади. Загорелая, в куртке с капюшоном, высоких сапожках на платформе, из которых выпирают ее мощные икры, в живых глазах, как всегда, бархатный блеск.
- Мне нравится служба, - улыбнулась Маша. - А какие там семинаристы прислуживают! Мы с Евой иногда заходим сюда... У нее здесь знакомый семинарист Женя, он прислуживает священнику во время совершения обрядов.
- Ева здесь? - встрепенулся Том.
- Она выйдет, когда служба кончится, - сказала Мария и взглянула на часики. - Через полчаса.
- Скажи честно, есть у нее кто-нибудь? - спросил Том, сверля ее острыми глазами.
- У Евы? - удивилась Мария. - Никого у нее нет. Ты не встречался с ее папочкой? Ну, еще встретишься. Он всех ее дружков-приятелей отпугивает! Удивительно, как это он сегодня ее со мной отпустил. Так что Евочка под колпаком, как говорил разведчик Штирлиц...
- По-моему, и вы с Борисом попали под колпак, - мрачно заметил Том.
- При чем здесь я? - дернула плечом Мария. - Ты разве не знаешь? Я с ним порвала... Я уже с мальчиком одним познакомилась... Он, слава богу, не из вашей компании. Серьезный мальчик...
- Черт с ним, с мальчиком! - отмахнулся Том. - Где Борис?
- Меня это не интересует, - нахмурилась Мария.
- А меня интересует! - повысил голос Том. - Что с ним?
- Этот подонок перед самым отъездом из Сочей устроил дебош в ресторане... Ну, который на горе... Как же он называется?
- Плевать, - оборвал Том. - И что дальше?
- Схлопотал пятнадцать суток, - спокойно сообщила Мария. - Деньги все пропил и даже не оставил на обратный билет... Представляешь, в каком положении я оказалась? Одна в незнакомом городе и без гроша и кармане!
- Картины и аппаратуру он загнал? - поинтересовался Том.
- Какие картины? - вытаращила глаза Мария, и Том понял, что Борис не посвятил ее в свои темные дела.
- Стало быть, загремел наш Блоха в каталажку, - сказал Том. - А он рассчитывал, что ты за ним приглядишь...
- Это после того, как он наставил мне рога? - свирепо воззрилась на него Мария. - Он мне стал противен!
Том выяснил, что хотел, и теперь поглядывал на арку. Церковного песнопения было не слышно, отблеск багрового солнца погас на стене, стало сумрачно и прохладно, хотя на небе высыпали звезды. Хорошая погода все еще держалась в Ленинграде.
- Я загорела? - кокетливо спросила Мария, взглянув на него. Как же это он забыл похвалить ее загар! Неужели все женщины едут на юг лишь для того, чтобы месяц проваляться на пляже под палящим солнцем и привезти в Ленинград знаменитый южный загар, который через три-четыре месяца почти полностью исчезнет?.. Том не любил загорать, да к его розоватому веснушчатому телу загар не очень-то и приставал.
- Этот серьезный мальчик, наверное, в восторге от твоего загара? - поддел ее Том.
- Он еще чернее меня, - рассмеялась Мария. - Я ведь с ним в Сочи познакомилась...
- Ого! Выходит, ты там тоже не терялась!
- Нет, я буду покорно смотреть на все его художества!
- Рога за рога? - усмехнулся Том.
- Не вспоминай лучше о нем... - нахмурилась Мария.
Видно, крепко Борис ее допек! Мария была незлопамятной и прощала своему дружку многое. Том вообще не понимал, как она, девушка почти с высшим образованием, из интеллигентной семьи (отец Марии был какой-то крупный начальник, мать - учительница музыки), крутит любовь с грубым, ограниченным Борисом? С тех пор как его выперли из института, он опускался все ниже и ниже. Много пил, не любил работу, зато очень любил деньги и удовольствия. Понемногу от мелких краж докатился до ограбления квартир. Еще хорошо, что ума хватило скрыть это от Марии, не то бы она в припадке злости не пощадила его. Что же все-таки у них там произошло?..
Может быть, Том и выведал бы подробности их разрыва, но тут он увидел Еву.
- Привет, - ничуть не удивившись, кивнула она Тому. И тут же повернулась к подруге: - Куда ты исчезла, милое дитя? И даже ничего не сказала...
- Я позвоню, - сказала Мария и, подмигнув Тому, оставила их вдвоем.
Чтобы не мешать выходившим из церкви, они отошли в сторону. Сразу за узенькой речушкой, огибающей в этом месте Невскую Лавру, высоко громоздились огромные деревья. На голых ветвях чернели неряшливые прутяные гнезда, но галок было не видно. Или уже спали, или еще не прилетали. Осенью птицы летают стаями, так что сразу их услышишь.
- Все-таки жаль, что бога нет, - вздохнула Ева, прислонившись к толстому, в грубых лепешках коры дереву. - Как красиво в церкви молятся! А какие лица у верующих! Просветленные, не от мира сего... Особенно истово бьют поклоны старушки. На вид такие тихие, благочестивые, а в молодости, наверно, ое-ей как грешили! Теперь вот грехи и замаливают...
- Там, я слышал, твой приятель размахивает кадилом, - заметил Том. - Или это ему не доверяют? Носит просвирки на подносе?
- Женя-то? - улыбнулась Ева. - Он прислуживает священнику. Это его последняя служба в Ленинграде...
- В архиереи выбился? - Том смутно разбирался в рангах священнослужителей.
- До архиерея ему далеко, так же как тебе до министра торговли, - усмехнулась Ева.
Ее так и подмывало рассказать про этого святошу Женю, на которого отец тоже написал о его недостойном поведении. И теперь Женю срочно переводят в Киев. Ева специально сегодня и пришла в Лавру, чтобы попрощаться с семинаристом Женей.
- Я тебя ждал, Ева, - говорил Том, чувствуя какую-то пустоту внутри. Ева умела нагонять на человека тоску. Еще больше, чем похороны.
- Я за ум взялась, Том, - сказала она. - А ты ведь змей-искуситель. Втянешь меня в пьянство и разврат...
- Потому и ходишь в церковь, - усмехнулся Том.
- И там, оказывается, правды нет... - заметила Ева и бросила на него испытующий взгляд. - Ты что не в настроении?
- Все-таки мы не чужие, - сказал с обидой Том. - Нельзя же так, Ева! Куда-то сорвалась, исчезла... Неужели я для тебя пустое место?
