Эдди устало прикрыл глаза.
-- Почему же? Я люблю тебя! -- искренне проговорил он.-- Клянусь перед Богом!
-- Только слова! -- Ее было плохо слышно, так как она уткнулась головой в подушку...-- А ты докажи на деле! Докажи! Никогда в жизни не встречала такого скупердяя, как ты... Ну-ка, докажи, что любишь меня! -- Неизбывная безнадежность пронизывала ее слова.
Эдди подошел к ней, нагнулся и поцеловал. Она, тряхнув головой, резко оттолкнула его и зашлась в слезах, как до глубины души обиженный ребенок. Из соседней комнаты, где спал малыш, тоже донесся рев.
Эдди приблизился к окну, посмотрел на мирную Бруклин-стрит, на ряды деревьев у тротуаров, на маленьких мальчиков и девочек, носившихся на роликовых коньках.
-- Ладно,-- согласился он,-- я позвоню Блачеру.
Эрлайн тут же перестала плакать, зато ребенок в соседней комнате теперь орал.
-- Постараюсь уговорить его на двенадцать сотен,-- размышлял Эдди.-Съездишь в свой дорогой Канзас-Сити. Ну, теперь ты довольна?
Эрлайн сразу села и энергично закивала головой.
-- Сейчас же напишу мамочке!
-- Сходи, погуляй с ребенком! -- попросил Эдди.-- А я немного сосну.
-- Конечно,-- тут же подчинилась Эрлайн и немедленно принялась прихорашиваться перед зеркалом.-- О чем разговор, Эдди?
Муж ее, сняв туфли, снова улегся и приступил к накоплению новой внутренней энергии.
ПОМОЩНИК ШЕРИФА
Макомбер сидел на вращающемся стуле, засунув ноги в корзину для мусора,-- слишком полный мужчина, он не мог высоко задрать их, положив на крышку стола.
Глаза его не отрывались от плакатика на противоположной стене: на нем довольно крупными буквами было напечатано: "Разыскивается совершивший убийство Уолтер Купер. Вознаграждение за поимку четыреста долларов". Иногда он целую неделю, все семь дней, сидел на своем месте, постоянно глядя в одну и ту же точку -- туда, где виднелась строка "четыреста долларов",-- и выходил из своего кабинета, только чтобы перекусить, или пообедать, или домой, чтобы поспать ночью, часов так около десяти.
Макомбер, третий помощник шерифа, постоянно торчал в своем офисе: ему ужасно не хотелось возвращаться домой и встречаться с женой. После полудня приходил второй помощник шерифа и тоже садился напротив стены, внимательно разглядывая строчку "четыреста долларов".
-- Я вот здесь прочитал в газетах,-- начал Макомбер, чувствуя, как крупные капли пота с шеи проникают под воротник рубашки,-- что в штате Нью-Мексико самый здоровый климат в мире. Ты только посмотри, как я потею. Ну какой же он здоровый!
-- Ты ужасно толстый, черт бы тебя побрал.-- Взор второго помощника шерифа был прикован к притягательной строчке "четыреста долларов".-- Ну и чего же ты хочешь?
-- Такая жара, что хоть жарь на солнце яичницу.-- Макомбер бросил быстрый взгляд на пылающую жарким солнечным светом улицу.-- Мне нужен отпуск. Тебе тоже. Всем пора в отпуск.-- И устало выпростал пистолет в кобуре оттуда, где он увяз в мощной жировой прослойке.-- Почему бы этому Уолтеру Куперу не войти к нам вот сейчас в эту минуту? И ведь не приходит же это ему в голову!
Зазвонил телефон, Макомбер снял трубку; послушал, ответил:
-- Понятно, да, но шериф сейчас решил вздремнуть. Я все ему передам, гудбай! -- И медленно положил трубку на рычаг; что-то мелькнуло в его глазах.-- Звонили из Лос-Анджелеса,-- объяснил он.-- Поймали Брисбейна; посадили в местную тюрьму.
-- Получит лет пятнадцать, не меньше,-- предположил второй помощник.-Его сообщник тоже такой срок заработал. Теперь им вдвоем не так скучно сидеть будет.
-- Ну, это мое дело.-- Макомбер медленно надевал шляпу.-- Я первым заглянул в товарный вагон, когда они забрались в него.-- У двери обернулся.-- Кому-то надо поехать в Лос-Анджелес -- забрать Брисбейна и доставить его сюда. По-моему, это должен сделать я. Что скажешь?
-- Конечно, ты, кто же еще? -- согласился второй помощник шерифа.-Какое заманчивое путешествие! Голливуд! Девчонки там, в Голливуде, первый класс.-- Он в задумчивости покачивал головой.-- Недурно бы повеселиться в этом городе.
Макомбер не торопясь шел к дому шерифа -- ну и жарища, неважно он ее переносит,-- думая о соблазнительном, веселом Голливуде. Осторожно, ловко нес свое крупное тело, весом не менее, пожалуй, двухсот сорока фунтов, и внимательно поглядывал по сторонам.
-- Ах, ради Бога, не надо! -- воскликнул шериф, когда Макомбер рассказал ему о Брисбейне. Сам он еще до конца не проснулся: сидел на краю дивана, где еще минуту назад лежал без обуви после сытного ланча, с расстегнутыми пуговицами на ширинке.-- Мы же признали подсудимого по этому делу виновным.
-- Брисбейн -- хорошо всем известный преступник, не забывайте,-напомнил Макомбер.-- Проник в товарный вагон с целью хищения.
-- Да, знаю, проник в товарный вагон, и именно с такой целью. Стащил, кажется, два пальто и пару носков. И из-за этой чепухи мне направлять за ним своего человека аж в Лос-Анджелес? Даже если потребовать у них там, в Лос-Анджелесе, выдать нам убийцу, так на это уйдет как минимум лет двадцать! Ну зачем ты меня разбудил? -- Шериф был раздражен.
-- Из Лос-Анджелеса просили меня перезвонить им как можно скорее,-ровным тоном объяснил Макомбер.-- Хотят знать, что им с ним делать. Избавиться от него желают, это точно. Орет, сообщили, во все горло целый день. От этого постоянного истошного ора у всех осужденных в тюремном блоке голова идет кругом. Так они сказали.
-- Да, мне нужен здесь такой, как он,-- признал шериф.-- Очень нужен.-Надел ботинки и застегнул три верхние пуговицы на ширинке.
Вместе с Макомбером они пошли в контору.
-- Не съездить ли тебе в Лос-Анджелес? -- поинтересовался мимоходом шериф у Макомбера.
Тот пожал плечами.
-- Кому-то же надо ехать.
-- Ах, мой добрый, старый Макомбер! -- саркастически воскликнул шериф.-- Главная опора всей полиции, всегда хранивший ей неколебимую верность.
-- Мне хорошо знакомо это дело,-- серьезно откликнулся Макомбер.-- Вся изнанка, так сказать.
-- Учти: там полно смазливых девиц, я читал в газетах, и все мужчины, даже такие толстые, как ты, должны уделять им внимание. Ты, конечно, возьмешь с собой жену, Макомбер? -- И, ткнув его большим пальцем под ребра через слой жира, засмеялся.
-- Кто-то все же должен туда поехать,-- с невозмутимым видом повторил Макомбер.-- К тому же так хочется взглянуть на Голливуд. Сколько я читал о нем!
Когда вошли в кабинет, второй помощник шерифа живо соскочил с вращающегося стула и уступил место законному владельцу. Тот важно опустился на него, опять расстегнув три верхние пуговицы на ширинке; открыл ящик, вытащил гроссбух, дыша через широко открытый рот из-за угнетающей жары.-- Ну скажите мне на милость, разве может нормальный человек жить в таком месте, как это? -- Он с раздражением разглядывал раскрытый гроссбух.-- Ну вот, нет ни пенни -- ни одного завалящего пенни; поездка в Ниди за этим Букером исчерпала все наши фонды. Мы не получим теперь новых средств, по крайней мере, два месяца. Замечательная у нас страна. Стоит схватить одного мошенника -- и все, закрывай свой полицейский бизнес на целый сезон. Ну, чего ты на меня так уставился, Макомбер?
-- Чтобы послать человека в Лос-Анджелес, потребуется не менее девяноста долларов.-- Макомбер осторожно опустился на маленький стульчик.
-- У тебя они есть? -- осведомился шериф.
-- А ко мне какое это имеет отношение? -- спросил Макомбер.-- Речь об известном преступнике.
-- Может, вам удастся,-- вмешался второй помощник,-- убедить Лос-Анджелес подержать его там еще месяца два?
-- Да у меня, клянусь, работают копы с мозгами! -- подхватил шериф.-Занимать ни у кого не придется -- приятно сознавать.-- И повернулся к телефону.-- Ну-ка, соедините меня с Главным полицейским управлением в Лос-Анджелесе.
-- Этим делом занимается полицейский по имени Свонсон,-- подсказал Макомбер.-- Он ждет вашего звонка.
-- Попробуйте заставить их там, в Лос-Анджелесе, поймать убийцу,-- с горечью посоветовал шериф,-- тогда увидите... Только и способны ловить таких преступников, что грабят товарняки.
Пока шериф ожидал связи, Макомбер повернулся всем своим грузным телом, с приклеившимися к покрытому желтым лаком стулу штанами, и выглянул через окно на безлюдную улицу: она вся побелела на раскаленном солнце, а на проезжей части то здесь, то там появляется и лопается на расплавленном жарой асфальте отвратительный пузырь.
В эту минуту он всем своим нутром, под толстым слоем жира, ненавидел этот Гэтлин, штат Нью-Мексико. Окраина пустыни, самое подходящее место для больных туберкулезом. Вот уже двенадцать лет торчит он здесь, ходит дважды в неделю в кино, слушает нудные разглагольствования жены -- он, такой жирный человек. Если ты намерен умереть здесь, в Гэтлине,-- обязательно разжиреешь. Двенадцать лет, размышлял он, двенадцать лет смотреть на эту безлюдную улицу, где, может, и появится кто, но только в субботу. Он уже мысленно представлял себе, как выходит из парикмахерской в Голливуде, как непринужденно, словно мальчишка, ведет блондинку с осиной талией в бар, выпивает пару пива, разговаривает с ней, смеется -- точно так, как разговаривают и смеются миллионы людей вокруг. Там по улицам запросто ходят такие знаменитости, как Грета Гарбо, Кэрол Ломбард, Алиса Фэй1. "Сара,-торжественно сообщит он жене,-- мне нужно съездить в Лос-Анджелес, по делам государственной важности. Не жди меня раньше чем через неделю".
