Я увидел, как он очень осторожно перенес эту жидкость к автоклаву, поставил ее туда и установил время на таймере, с удовлетворением посмотрел вокруг себя, зевнул и прошел из лаборатории в спальню. Он совершал каждую операцию спокойно и уверенно, что доказывало, что он заранее знал, чему соответствует каждый жест, поэтому он даже смог выйти из лаборатории поспасть, будучи в полной уверенности, что все пройдет самым обычным образом.
Прошло несколько минут. В спальне все затихло. Дамиан спал.
Будучи не в силах справиться со своим любопытством, я оставил свое укрытие и тотчас же направился к таймеру на автоклаве, чтобы узнать, на какой час он поставил указатель. На десять часов. Значит, он предоставил себе два часа отдыха. Таким образом, у меня было два часа до того, как его разбудит сигнал автоклава. Целых два часа! Это было и много, и слишком мало.
Я бросил взгляд на паука, на его разъятую голову и на зияющую дыру, в которой находилось то студенистое вещество, которое он вытащил оттуда. Это был не мозг паука, как я себе представлял, а его слюнная железа. Именно для того, чтобы заполучить ее, Дамиан разрезал ему голову. Почему же он прилагал столько усилий для того, чтобы заполучить слюнную железу паука? Я открыл журнал записей, полистал его: большинство страниц были заполнены особыми химическими знаками. Их невозможно было расшифровать, не имея ключа. На одной странице были заметки карандашом: экстракт из почек мушмулы; скорость роста оплодотворенной яйцеклетки (зародыша) в щелочно-солевом растворе; гормоны в качестве катализаторов; невозможно нагреть раствор свыше 40 градусов, не убив при этом все сперматозоиды..." и еще какие-то зачеркнутые и неразборчивые строки.
Было очевидно, что он проводит свои исследования в самых различных направлениях. Было отчего прийти в замешательство. Я попытался установить возможную связь между слюнной железой паука, сперматозоидами, оплодотворенной яйцеклеткой и почками мушмулы. Какая связь могла существовать между всем этим? Да, именно. Какая связь? И все же, в самом деле, связь существовала. Как мне показалось, она заключалась в том, что все эти вещи общим имели то, что были живыми и быстро росли. Почка из всех частей дерева является самой живой и растет быстрее всего. Так же дело обстоит и с зародышем. Слюнная железа, производящая нити, из которых паук ткет свое жилище, является самым активным элементом животного. Сперматозоид также содержит по своему органическому составу зачатки обновления и жизни более, чем никакая другая энергетическая клетка.
Таким образом, Дамиан пытается проникнуть в тайну энергии, жизненной силы, роста и обновления, для этого он выбрал живые материалы среди веществ, которые наилучшим образом удовлетворяют этим условиям. Его цель - выделить все эти химические экстракты, обладающие волшебным действием, свойством генерировать жизнь, рост, энергию. Он ищет природный возбудитель жизни.
Я приподнял крышку автоклава и увидел некоторое количество экстрактов, на каждом из которых был номер и указатель зашифрованным кодом о его происхождении. В углу находилась голубая жидкость, которую он впрыскивал себе в руку. Я взял пробирку. У жидкости был странный запах, который напоминал запах чеснока.
Рассматривая жидкость, я уловил какой-то шорох у себя за спиной. Я обернулся. Передо мной стоял Дамиан. Глаза его были налиты кровью, веки опухли, щеки впали, волосы были всклокочены. Он двигался медленно, словно только начал учиться ходить, казалось, что он вот-вот упадет. Из его широкого рта не доносилось никаких слов. Охваченный ужасом он протягивал руку к пробирке, которую я держал в руке. Губы его дрожали. Изо рта текла слюна. Я увидел, что он хватает губами воздух, словно ему тяжело дышать, а потом он рухнул на пол во весь рост.
Я подбежал к нему. Он задыхался, открывал и закрывал глаза, терял сознание на какой-то миг, потом огладывался вокруг себя. "Я никого не убивал, - прошептал он, - я убил себя. Те, кто умер, не были убиты мной; они умерли, потому что их жизнь закончилась, ведь каждый из них прожил по миллиону лет. Чего еще они могли просить от жизни? Я тоже прожил миллион лет. Я видел вас при вашем первом рождении; вы не знаете, что вы рождались несколько раз, бессчетное число раз и что вы старый... старый, такой же старый как и большая пирамида".
Его взгляд помутнел, казалось, что он перенесся в мир иной. Он смотрел на меня так, словно сквозь меня он видел пустоту.
8
Состояние Дамиана было довольно странным. Кома? Конечно же, нет, поскольку он казался совершенно в здравом уме и рассудке; в глазах его был какой-то странный блеск. Те предметы, на которые он смотрел, казалось, сообщали о себе непривычные формы и значения. Он смотрел на меня, улыбаясь, как дитя.
- Каким именем мне вас называть, - прошептал он, - ведь у вас не одно имя, а более тысячи имен. Назвать ли вас тем именем, которое вы носили во времена мамелюков? Или во времена турков-османов или во времена Фатимидов? Вы можете представить себе, что в те времена вас звали Бахлуль эль-Халаби?
Он расхохотался. Мне показалось, что это, хотя и странное имя, было мне знакомо.
- Бахлуль, - продолжал он, улыбаясь, - Бахлуль... Вообразите себе немного. Поскольку на самом деле вы были шутом-бахлулем у халифа, именно шутом! Который прыгал перед халифом, чтобы позабавить его. Вы были малнького роста, не выше моего плеча. Да, да! У меня и сейчас в глазах стоит, какие штуки вы выделывали в прошлом. (Он снова расхохотался). Вы были так милы, Бахлуль!
Потом, взглянув на меня совсем по-другому, он сказал:
- Господин Дауд, получивший докторскую степень в Берлинском университете по хирургии мозга! Уважаемый ученый, при приближении которого все встают, едва завидев его. Как он далек от того шута халифа! Какая долгая у каждого из нас история. История длиной в один миллион лет. Не хотелось бы вам прожить один миллион лет? Тот, кто принимает эликсир, который есть у меня, может жить миллион лет, переживать давно прошедшее прошлое и листать все страницы истории. Какая чудесная вещь мозг! Вы специализировались на хирургии мозга, но, как и все специалисты, вы ничего не понимаете. Мозг это мир, не имеющий начала, свод архивов, реестр, огромный справочник; каждый день истории извечно сохраняется на листе вашего мозга. С самого начала жизни каждый день писан туда, листок за листком...
Не хотите ли вы пролистать одну за другой ваши собственные страницы? Не хотелось бы вам пережить историю всех времен?
Он на мгновение умолк, обхватил голову руками и взгляд у него был исполнен боли. Взор его затуманился; он снова стал задыхаться; зрачки его расширились; слова слетали с его губ подобно слабому прерывистому свисту.
- Больше никакой надежды... Я умру... Я... умираю... Свет меркнет у меня в глазах... мир погружается во мрак... мрак... свет... свет... Доктор Дауд... эликсир... лучи... лу...
Он схватил себя за шею и стал извиваться, словно чья-то рука душила его. Он сказал свистящим шепотом:
- Я никого не убивал, - силился он крикнуть. Я говорю вам, что я никого не убивал. Я даровал каждому миллион лет... миллион лет... Настоящая жертва - это я, я, который умирает сейчас, не находя для себя ни одного мгновения, ни единого мгновения, чтобы жить... Дауд, эликсир...
Я прижал его к груди. Мой язык, который парализовало от страха, наконец развязался:
- Где этот эликсир?
- Эликс...
- Его формула?
Он замолчал, закрыл глаза. Я с силой тряхнул его.
- Его формула, - вскричал я, - заклинаю тебя!
- Его форм... форм.. форм, - пробормотал он.
Потом, откинув голову назад, он угас. Он был мертв! Я не мог этому поверить. Я коснулся его глаз: в них больше не было блеска. Остекленевшие зрачки уставились в пустоту.
Жизнь Дамиана действительно завершилась. Моя последняя надежда умерла у него на устах.
Я с ужасом огляделся вокруг. В одну секунду я осознал страшную истину. Я был единственным наследником этой тайны. Никто, кроме меня, не знал жизни и смерти Дамиана. Как я должен себя вести? Я был с трупом на вилле, находящейся на проселочной дороге. И в тот момент во мне. К моему удивлению, проснулся врач. Невозможно было добиться от Дамиана ни единого слова, но здесь было его тело, у меня был его мозг. Я мог одним взмахом скальпеля узнать, что такого было в этому мозгу, способном видеть прошлое и проникать сквозь завесу времени. Мне, как ученому, следовало что-то предпринять. Тогда мне показалось, что время проходило подобно скорому поезду, колеса которого размалывали меня. Надо было действовать как можно скорее, пока не затвердели ткани. Я взглянул на лоток с инструментами и на скальпель, которым, часом раньше был разрезан тот самый паук. Мое научное любопытство было сильнее моего страха. Я взял скальпель и, не теряя больше времени, принялся за дело. Мне нужна была пилка для костей. В лотке их было несколько. Число их уже само по себе свидетельствовало о том, что Дамиан довольно часто производил подобные операции. Спустя полчаса напряженной работы мне удалось достигнуть мозга. Явно произошел прилив крови к мозгу: кровеносные сосуды его были явно расширены.
