бегстве и о том, что он бросил компаньона на произвол судьбы, но более всего – о том, что моему другу пришлось отказаться от всех доходов, чтобы расплачиваться за махинации моего брата, я решила, что нужда в этих деньгах настала. Вчера я отправила Чарльза к мистеру Макадаму, и его клиент, узнав всю подноготную этого дела, великодушно согласился вернуть пенсионные документы и взять обратно заплаченные им деньги. Не благодарите меня, адмирал. Уверяю вас, что это благодеяние обошлось мне очень дешево, поскольку сделано было на средства моего братца. Могла ли я найти им лучшее применение?
Я считала, что он наверняка скоро со мной свяжется, и не ошиблась. Вчера вечером мне принесли записку с его обычными причитаниями и раболепствованиями. Он вернулся из-за границы, рискуя жизнью и свободой, лишь для того, чтобы попрощаться с единственной сестрой и попросить прощения за все причиненное мне зло. Он больше никогда не станет меня тревожить и просит лишь о том, чтобы я передала ему деньги, которые я храню в доверительном управлении. Их вкупе с тем, что у него уже есть, будет достаточно, чтобы он начал жизнь заново честным человеком в другом, новом мире, где он будет всегда помнить и молиться о своей спасительнице-сестре. Записка была написана именно таким слогом и заканчивалась мольбой не закрывать окон на защелку в три часа ночи в комнате, выходящей на улицу, когда он явится получить от меня прощальный поцелуй.
Каков бы он ни был, я не смогла предать его, когда он мне доверился. Я не ответила на записку, но пришла в комнату в назначенный час. Он влез в окно и стал умолять меня отдать ему деньги. Он ужасно изменился, исхудал, осунулся и говорил, как безумец. Я сказала ему, что потратила его деньги. Он заскрежетал зубами и с руганью настаивал, что это были его деньги. Я ответила, что истратила их на него же. Он спросил, каким образом. Я заявила, что пыталась сделать его честным человеком и поправить результаты его мошенничества. Он разразился проклятиями, что-то вытащил из внутреннего кармана пальто – по-моему, дубинку – и ударил меня. Больше я ничего не помню.
– Вот мерзавец! – воскликнул доктор. – Но полиция наверняка ищет его по горячим следам.
– Вряд ли его, – спокойно ответила миссис Уэстмакотт. – Поскольку мой брат очень высокого роста и худой, а полиция разыскивает толстого коротышку, не думаю, что его поймают. По-моему, лучше всего, чтобы такие семейные дела решались в узком кругу.
– Любезная мадам, – сказал адмирал, – если моя пенсия и вправду выкуплена на деньги этого человека, то я приму ее с чистой совестью. Вы вновь вернули нам солнце, когда над нами сгустились черные тучи, поскольку мой сын настаивает, чтобы я вернул полученные мною деньги. Теперь он может их оставить, чтобы расплатиться с долгами. За все сделанное вами я могу лишь молить Бога, чтобы Он хранил вас, что же до благодарности, то я даже не могу…
– Тогда прошу вас – и не надо, – ответила вдова. – А теперь, адмирал, бегите домой и помиритесь с миссис Денвер. Уверена, что будь я на ее месте, то еще долго бы вас не простила. Что касается меня, то я уеду в Америку, когда туда отправится Чарльз. Вы ведь возьмете меня с собой, верно, Ида? В Денвере строится колледж, где для женщин будущего будут разрабатываться методы для борьбы за жизнь и прежде всего – для битв с мужчинами. Несколько месяцев назад комитет предложил мне ответственный пост в преподавательском штате, и теперь я решила принять приглашение, поскольку женитьба Чарльза освобождает меня от последних уз, связывающих меня с Англией. Пишите мне время от времени, друзья мои, по адресу: Денвер, колледж эмансипации женщин, профессору Уэстмакотт. Оттуда я стану наблюдать за ходом нашей славной борьбы в старой и консервативной Англии, а если понадобится, то вы снова найдете меня здесь, сражающуюся в первых рядах. Прощайте… Но не вы, девушки, хочу сказать вам еще несколько слов.
– Дайте мне ваши руки – вы, Клара, и вы, Ида, – начала миссис Уэстмакотт, когда женщины остались втроем. – Ах вы, игривые кошечки, вам не стыдно смотреть мне в глаза? Вы что же, и вправду подумали, что я ослепла и не замечу вашего маленького заговора? Должна сказать, что он прекрасно удался, и считаю, что вы мне нравитесь такими, как вы есть. Но все ваши старания были совершенно напрасны, поскольку даю вам слово, что я твердо решила, что не имею никаких видов на вашего отца.
Через несколько недель наши старые девы со своего наблюдательного пункта следили за поднявшейся в Заповеднике суетой, когда туда прибыли украшенные цветами и лентами кареты, запряженные двойками лошадей, чтобы увезти двух девиц, которым суждено было вернуться замужними дамами. И сами они в хрустящих шелковых платьях отправились, согласно приглашениям, на большой двойной свадебный прием, дававшийся в доме доктора Уокера. Пили за здоровье, смеялись, молодожены переоделись, их осыпали рисом, и когда вновь подъехали кареты, еще две семейные пары отправились в путешествие, кончающееся лишь с самой жизнью.
Чарльз Уэстмакотт теперь – преуспевающий хозяин ранчо в западном Техасе, где он и его очаровательная крошка-жена стали самыми популярными людьми в округе. С теткой они видятся редко, но время от времени читают в газетах статьи, что в Денвере появился центр просвещения, где куются грозные молнии, которые однажды поставят сильный пол на колени. Адмирал с женой по-прежнему живут в коттедже номер один, а Гарольд с Кларой обосновались во втором номере, где проживает и доктор Уокер. Что же до бизнеса в Сити, то он был перестроен, и благодаря энергичности и способностям младшего компаньона преодолел последствия урона, нанесенного ему старшим компаньоном. Однако в атмосфере уютного и обустроенного дома Гарольд может реализовывать свое желание освобождаться от корыстных целей и низменных стремлений, которые обуревают человека, работающего на финансовом рынке в этом огромном Вавилоне. Когда он каждый вечер возвращается с бурлящей и суетливой Трогмортон-стрит на тихие обсаженные деревьями улицы Норвуда, то всякий раз убеждается, что можно исполнять свои обязанности в шумном Сити, но душою жить за его пределами.
