– Фиби!
Одним словом он произвел чудесное превращение: мгновенно исчезло отрешенное выражение, девичье лицо внезапно потеплело и расцвело ярким румянцем, в нем зажегся какой-то волшебный свет. Она обернулась и счастливо воскликнула:
– Арчи!
– Сегодня истек ровно год. Я говорил, что приеду. Вы забыли?
– Нет. Я знала, что вы приедете.
– Пойдемте в сквер, там и поговорим.
Старый сквер был довольно мрачным и запущенным. В центре его находился заколоченный квадратный фонтан, в блеклой траве желтели пятна опавшей листвы, с которой играл холодный осенний ветер. Но для наших влюбленных это был земной рай. Взявшись за руки, они бродили по аллеям, освещенные призрачным осенним светом, и были так поглощены друг другом, что совершенно не замечали, с каким любопытством смотрят на них скучающие горожане.
– Фиби, готовы вы теперь вернуться домой? – спросил Арчи, нежно глядя на печальное личико и удивляясь, почему не все женщины носят маленькие черные бархатные шляпки с темно-красным цветком.
– Нет. Я еще мало сделала, – Фиби чувствовала, как трудно ей держаться принятого год назад решения.
– Вы доказали, что можете сами содержать себя, приобрести друзей и заслужить уважение. Никто не может отрицать этого, и мы все гордимся вами. Чего же вам еще нужно, дорогая?
– Я сама не знаю, но я очень честолюбива. Я хочу стать знаменитой, сделать что-то очень важное для вас всех, чем-то пожертвовать ради Розы… Дайте мне еще потрудиться. Я чувствую, что пока не заслужила приема, которого жду, – Фиби была так серьезна, что Арчи не стал уговаривать ее, это было бы бесполезно. Пока он благоразумно удовлетворялся крупицей счастья, поскольку не мог получить всего.
– Вы гордая девушка! Но за это я люблю вас еще больше и понимаю ваши чувства. Роза заставила меня взглянуть на вещи вашими глазами. Неудивительно, что вы не можете забыть колючих взглядов наших теток и оброненных ими обидных слов. Я буду терпелив, но с одним условием, Фиби.
– С каким?
– Вы должны позволить мне иногда приезжать сюда и носить вот это, чтобы не забыть меня, – он вынул из кармана кольцо.
– Хорошо, Арчи, но только не здесь… Не теперь! – Фиби взволнованно осмотрелась вокруг, вдруг вспомнив, что они не одни.
– Никто нас здесь не увидит. Я подумал об этом. Подарите мне хотя бы одну счастливую минуту после долгого года ожидания, – Арчи остановился как раз в том месте, где фонтан скрывал их от посторонних глаз. За ним высились лишь стены домов.
Фиби покорилась, и он поспешно надел ей на палец гладкое золотое кольцо. Затем одна ее ручка скрылась в муфте, а другая доверчиво вернулась на свое прежнее место, в сильную мужскую ладонь. У этой трогательной сцены не было свидетелей, влюбленные вышли из-за фонтана и продолжили свою прогулку.
– Теперь я спокоен, – проговорил Арчи. – Мэк писал мне, что вы приводите в восторг всех, кто слышит ваше пение, и что к вам начал свататься некий богатый холостяк. Признаться, я ужасно ревновал, но теперь успокоился.
Фиби улыбнулась с неповторимой смесью гордости и смирения:
– Вам нечего бояться! Даже король не заставил бы меня забыть о вас, приехали бы вы или нет. Но Мэку не следовало писать вам всякие сплетни!
– Теперь вы можете ему отомстить. Раз он вас выдал, я расскажу его тайну. Он влюблен в Розу! – Арчи взглянул на любимую, ожидая произвести фурор этой новостью.
– Я знала это, – улыбнулась Фиби.
– Так она рассказала вам об этом? – Арчи был несколько разочарован.
– Она не говорила ни слова. Я сама догадалась. Последнее время она ничего не писала о Мэке, а раньше то и дело упоминала о нем. Я сразу поняла, что значит это молчание, и ни о чем не расспрашивала.
– Какая вы умница! А как вам кажется, она не совсем равнодушна к этому славному малому?
– Конечно. Разве он вам не говорил?
– Нет. Перед отъездом он сказал: «Береги мою Розу, а я буду беречь твою Фиби», – и больше я ничего не смог от него добиться, хотя и допрашивал. Он непоколебимо держался и успевал еще ограждать меня от тети Джейн, которая сводила с ума своими советами. Я хотел предложить ему помощь в сватовстве, но он просил меня не вмешиваться и предоставить ему самому вести свои дела. Должен признать, он знает, что делает, – Арчи с удовольствием сплетничал со своей возлюбленной.
– Дорогая моя хозяюшка! Как она себя держит? – Фиби очень хотела все знать о Розе, но не смела задавать ей вопросов. Она с благодарностью вспоминала, как в прошлом году Роза молча наблюдала за развитием их отношений с Арчи и ни о чем не спрашивала, – а это величайшая жертва, какую может принести женщина.
– Очень мило, застенчиво и очаровательно. Я старался не замечать, но, право, ничего не мог с собой поделать – иногда она так трогательно по-девичьи лукавила. Когда я приносил ей письмо от Мэка, она изо всех сил прятала свою радость. Глядя на это, мне хотелось засмеяться и признаться, что я все знаю. Но я напускал на себя глупый вид, будто ничего не вижу, как сова днем. Я еле сдерживал улыбку, наблюдая, как она мирно наслаждалась своим письмом и думала, что я так поглощен своей собственной страстью, что совсем не замечаю, что с ней происходит.
– Но почему Мэк уехал? Он говорит, что из-за лекций, но я уверена, что тут какая-то другая причина – он выглядит таким счастливым. Я редко вижу его, но когда мы встречаемся, я все не могу отделаться от ощущения, что это совсем не тот Мэк, которого я оставила год тому назад, – сказала Фиби, уводя Арчи из сквера. Оставаться там дольше не позволяли приличия, кроме того, было очень холодно, да и послеобеденная служба в церкви должна была начаться через час.
– Вы же знаете, что наш Мэк всегда был особенным. Он и рос не таким, как другие. Он для меня до сих пор загадка. Я уверен, что он вынашивает какой-то план, о котором никто не подозревает, разве что дядя Алек. Мы все становимся чудаками, когда влюбляемся, а наш Дон Кихот наверняка отличится чем-нибудь особенным. Будьте готовы поддержать его, что бы он ни придумал. Так же, как он когда-то поддержал нас.
– Конечно. Если Роза когда-нибудь решится заговорить с вами о своих чувствах, передайте ей, что я буду приглядывать за ее Мэком, а она пусть позаботится о моем Арчи.
Необычное проявление нежности со стороны столь сдержанной Фиби естественным образом перевело беседу на более личные темы. Арчи принялся строить воздушные замки с таким увлечением, что они прошли мимо земного жилища Фиби, не заметив этого.
– Хотите войти? – спросила Фиби, когда они вернулись к ее порогу. Он скромно выпустил ее руку, потому что когда она позвонила в дверь, из окон сразу высунулись любопытные соседи.
– Нет, благодарю вас. После обеда я вернусь в церковь. Я должен завтра уехать рано утром, поэтому, чтобы не терять драгоценного времени, прошу позволения снова проводить вас сегодня вечером домой, – раскланивался Арчи, вполне уверенный в согласии.
– Хорошо, – и Фиби исчезла, нехотя затворяя дверь, как будто ей приходилось запираться от целого потока любви и счастья, переполняющего сердце ее возлюбленного.
Молодой человек весело шагал вдоль улицы, напевая себе под нос старинную песенку:
Пусть чистая песня летит к небесам,
Пусть дарит им благословенье.
Оттуда все блага спускаются к нам,
И радость, и свет вдохновенья.
Пусть ангелы вместе с сынами Земли
Возносят Творцу песнь великой любви.
В этот день мисс Мур пела в церкви как никогда, она поразила своих слушателей небесной высотой исполнения «Inflammatus»[72] в оратории.
– Если это не гений, то что тогда? – сказал один молодой джентльмен другому, когда они выходили после службы.
– Отчасти гений, но главным образом – любовь. Это великая сила, она способна творить чудеса, если только научишься управлять ею! – в глазах его собеседника читалась жажда попробовать свои силы, чтобы укротить эту бессмертную силу.
– Ты совершенно прав. Я не могу сейчас остаться с тобой, она ждет меня. Прощай, Мэк!
– Господь с тобой, Арчи!
И двоюродные братья расстались. Один – чтобы писать до полуночи, а другой – чтобы проститься со своей Фиби, которой и в голову не приходило, что очень скоро она заслужит такой прием в семье Арчи, о котором не могла даже мечтать.
Между тем Роза старалась разобраться в своих чувствах к Мэку. Она никак не могла соединить его новый образ со старым. Мысль любить чудаковатого и рассеянного Мэка прежних лет казалась ей невозможной и абсурдной. Новый Мэк – живой, талантливый, страстный – приводил ее в изумление. Казалось, какой-то незнакомец пришел и покорил ее сердце, но прежде чем признать свое поражение, она должна была его получше узнать.
Роза с детства хорошо относилась к Мэку и была к нему привязана. Дружеская симпатия перешла в глубокое уважение к уму молодого человека, а теперь в ее душе зародилось нечто более теплое. Роза все сомневалась: было ли это преклонение перед талантом или любовь, возникшая в ответ на любовь.
