Я ее больше не слушала: на подгибающихся ногах медленно пошла вниз по лестнице, толкнув по пути мужчину на костылях. Он что-то проворчал мне в спину, но его я не слышала тоже.
Слезы застилали глаза, разум помутнел, отказываясь верить в ударившую наотмашь действительность.
Ян мой брат.
На ощупь выбравшись из здания больницы, вышла в непроглядную ночь.
Не разбирая пути, пошла вдоль дороги. Дождь нещадно молотил по затылку, могильный холод забирался под распахнутое пальто, а я шла и мечтала о том, что лучшее, что сейчас может произойти, это если какой-нибудь лихач не справится с управлением и безжалостно размажет меня по асфальту.
Ян. Мой. Брат.
Разве жизнь теперь имеет смысл? Зачем жить? Для чего?
Я никого и никогда так сильно не любила, никогда мое тело и мой разум не желали так сильно ни одного мужчину.
Как мне жить с осознанием того, что я спала с собственным братом? Как вообще жить без него? Знать, что где-то там у него появилась жена, дети...
Я не выдержу этого. Я всегда думала, что сильнее, чем есть на самом деле.
Нет, я слабая, я настолько слабая...
Слезы вперемешку с дождем застилали глаза, мир превратился в неясное размытое пятно.
Мигающий фонарь, свет фар, ледяные брызги, оглушающий визг шин...
— Эй, ты что, больная? — Из облепленной грязью «шестерки» выскочил тощий паренек и, схватив меня за плечи, резко встряхнул. — Ты чуть под колеса мне не попала, дура! Эй, ты что, обдолбанная? — тряхнул сильнее, заглядывая сквозь занавесь дождя в мои лишенные смысла глаза.
— Простите, я не заметила, как вышла на дорогу, — проговорила каким-то чужим механическим голосом и, обойдя сначала его, а потом машину, пошла дальше, утопая в чвакающей грязи.
— Стой! У тебя что, случилось чего? — крикнул мне вслед.
Случилось. Только что я похоронила свою любовь. Свою душу.
— Давай я подвезу, куда тебе? А то на тебя смотреть страшно, бледная как смерть, — догнал, перепрыгивая глубокие лужи и, взяв меня под руку, довел до машины, бережно усадил в теплый салон.
Внутри уютно пахло хвоей, на зеркальце брелок в виде елочки, на приборной панели прилепленные иконки. Я смотрела перед собой, игнорируя стекающую с волос воду.
— Ну и напугала ты меня, — забрался на соседнее кресло паренек и завел мотор. — Я чуть коньки не откинул. Второй месяц за рулем и чуть... Не дай бог! Куда тебе?
— На Школьную, — прошептала онемевшими губами. До меня только стало доходить, что сейчас едва не произошло...
— О, так мы соседи! Я на Вавилова живу, — обрадовался он и протянул платок. — На́ вот. Он чистый. А то смотреть на тебя страшно. — Забрала платок и послушно вытерла лицо. — А ты ничего, — оторвав взгляд от дороги, оценил он. — Ты куда тащилась-то среди ночи? Еще и в такую погоду.
— Не знаю...
— Слушай, ты точно не вштыренная? — обеспокоенно нахмурил кустистые брови и, спустя пару безуспешных попыток затеять разговор, наконец умолк.
Эта обыденность, «шестерка», шансон из динамиков, дурацкий брелок, будто вернула меня к жизни.
Это страшно, это больно, это несправедливо... Не должно быть так! Не должен он быть моим братом, но, увы, реальность порой больно бьет под дых.
Ян мой родной брат. В нем течет моя кровь.
Дикость. Бред лишившегося разума сказочника. И все же это правда, и нужно как-то настраиваться на то, что мне придется с этим жить. День за днем, шаг за шагом...
Войдя в квартиру, сразу услышала разрывающийся в прихожей телефон.
Я знала кто это. Взяла трубку.
— Яна! Я чуть не свихнулся! Звонил, наверное, раз сто! Ты где была? — Его голос. Встревоженный, расстроенный, даже немного злой. Но такой родной.
Родной... теперь это слово имело роковое значение.
— Прости, я крепко спала, — сухо ответила. Так надо.
— Я был готов сорваться и снова ехать к тебе, честное слово! Как ты себя сейчас чувствуешь?
— Нормально.
— А ты та еще соня, оказывается. Ну ничего, будем в Новороссийске в шесть утра на пробежку просыпаться. Полезные привычки...
— Прости, я очень устала, — глотая слезы, из последних сил старалась говорить, не срываясь. — Давай потом...
— Хорошо... — растерялся он. — Тогда до завтра?
Я молчала. Что мне ему сказать? Что?
— Яна! Не молчи! Да что с тобой сегодня такое?!
— Да, до завтра. Пока, — опустила трубку на рычаг и уронила голову на руки.
Я рыдала без остановки до самого рассвета. Проваливалась в тревожный сон, резко просыпалась и снова рыдала.
Я не знала, как смогу жить без него. Пока не знала. Но я должна была его отпустить. Раз и навсегда выдернуть с корнями, и пусть раны будут долго кровоточить, но это правильно. Так правильно! Так нужно. Но я боялась, что не смогу. Увижу его и малодушно поддамся...
