Мисс Каттави -- его медсестра: высокая, шести футов роста, грузная сто шестьдесят пять фунтов она казалось, брилась два раза на день. Иммигрировала из Северной Италии, и была уверена, что Хьюго играет в европейский футбол, чтобы заработать себе на жизнь.
Этот Пеле,-- заявила она ему,-- такие деньжищи загребает,-- можно себе представить!
Доктор Себастьян ни разу в жизни не видел, как играют в американский футбол, выказывал несомненное нетерпение, когда Хьюго пытался ему объяснить, чем он занимается по воскресеньям, рассказать о Джонни Сматерсе, о том, что он не слышит угрожающего топота бегущих слева игроков, когда уходит в центр, чтобы предотвратить атаку. Врача крайне озадачило, когда Хьюго стал рассказывать ему, что с ним случилось в Грин-бей.
-- Неужели этим занимаются люди? -- недоверчиво спросил он.-- И все ради денег? У вас, в Америке? -- И продолжал зондирование, пофыркивая от удовольствия.
От него пахло мятой и новым, только что изобретенным антисептиком. Занимаясь своим делом, он то и дело принимался ораторствовать, хотя Хьюго многого не слышал.
-- Мы далеко отстали от животных.
Эту фразу Хьюго услыхал отчетливо.
-- Собака улавливает шум в таком диапазоне звуковых волн, который для человека -- абсолютное безмолвие. Она слышит шаги человека по траве на расстоянии пятидесяти ярдов и рычит, подавая знак, в темноте ночи. Некоторые виды хищных рыб за милю слышат всплеск воды, производимый сардиной,-- не говорю уже об акустической гениальности сов и летучих мышей.
Хьюго не имел абсолютно никакого желания слушать шумы в собачьем диапазоне волн или звуки шагов человека, идущего по траве. Его совершенно не интересовали всплески, производимые сардинами на таком удалении, и он не считал себя большим поклонником гениальных акустических способностей сов и летучих мышей. Все, что ему нужно,-- это слышать на футбольном стадионе команды, подаваемые Джонни Сматерсом с левой стороны на расстоянии десяти ярдов, но он терпеливо слушал. После того, что сделали врачи с его больным коленом, он им всем по-детски верил; если доктору Себастьяну при восстановлении его слуха нравится восхвалять зверей в лесах и полях, птиц в воздухе,-- он, Хьюго, готов вежливо его выслушивать и даже время от времени согласно кивать, как всегда делал, когда жена Сибилла заводила разговор о политике, мини-юбках или о своих подозрениях насчет жены Джонни Сматерса что она ведет себя нисколько не лучше прочих, когда команда отправляется на соревнования в другие города.
-- Мы позволили нашим органам чувств атрофироваться.
Хьюго скривился от боли -- доктор Себастьян, поднявшись на цыпочки, проник в его ухо тупым инструментом.
-- Мы утратили нашу животную магию. Мы занимаем только третье место по способности передавать и получать информацию, да и то лучшие из нас. Целые новые области коммуникации ожидают еще своего исследования. Когда в концертном зале исполняются последние квартеты Бетховена, тысяча слушателей должна бы сползти с кресел на пол и забиться в непреодолимом приступе экстаза. Ну, а что вместо этого мы видим? Нетерпеливо листают программки, мысленно прикидывая, успеют ли пропустить кружечку пива и успеть на последний поезд.
Хьюго кивнул; никогда не слышал ни одного квартета Бетховена, а пол в концертном зале, казалось ему, не совсем пристойное место, чтоб его облюбовал себе привлекательный, хорошо воспитанный, женатый американский парень и забился там в непреодолимом приступе экстаза. Но коли он решился и пришел к доктору -- должен претерпеть все испытания. Между прочим, принимая во внимание странные разговоры о собаках, совах и сардинах, не удивительно, что в приемной доктора Себастьяна нет нетерпеливо ожидающих своей очереди посетителей.
-- Нужно всех призвать к крестовому походу... Мистер Плейс, должен сказать вам6 что у вас совершенно необычное строение слухового аппарата -какое-то дивное сочетание косточек. Итак, нужен крестовый поход, чтобы приподнять занавес, препятствующий проникновению звуков! Чтобы убрать этот глушитель, возвратить себе наше животное наследие! Различать даже шорохи в буйном бедламе; слышать шелест раскрывающихся на утреннем солнце цветочных бутонов; улавливать угрозы, еще не высказанные, узнавать о еще не сформулированных точно обещаниях... Ого, мистер Плейс! Никогда не видел такой костной структуры в ухе...
-- Ну, этот парень в Грин-бей весил не меньше трехсот фунтов и его локоть... прямо с размаху...
-- Не волнуйтесь, не волнуйтесь! -- Доктор Себастьян наконец извлек из уха весь засунутый туда инструментарий.-- Мы проводим операцию завтра утром, мисс Каттави!
-- О'кей,-- отозвалась мисс Каттави, сидящая на скамье так, словно изготовилась вступить в игру, как только ее команда получит мяч.-- Сделаю все, что нужно.
-- Но...-- начал было Хьюго.
-- Я все должным образом приготовлю,-- прервал его доктор Себастьян.-Вам абсолютно не о чем беспокоиться. Вам только нужно еще прийти в клинику уха, горла, носа Любенхорна сегодня, в три часа дня.
-- Но мне хотелось бы кое-что выяснить...
-- Простите, мистер Плейс, но я ужасно занят.-- И доктор Себастьян выпорхнул из кабинета, оставляя за собой шлейф мяты и новейшего антисептика.
-- Доктор вас обработает как надо,-- посулила мисс Каттави, провожая его до двери.
-- Не сомневаюсь,-- откликнулся Хьюго,-- но...
-- Нисколько не удивлюсь,-- молвила ему на прощание мисс Каттави,-если вы вернетесь с просьбой заняться и вашим вторым ухом.
Когда Хьюго проснулся после операции, доктор Себастьян стоял у его койки, весело ему улыбаясь.
-- Вполне естественно, мистер Плейс, вы сейчас испытываете легкий дискомфорт.
Хьюго казалось, что в левой части головы засела танковая оружейная башня и производит не менее шестидесяти выстрелов в минуту. И до сих пор он не избавился от ощущения, что в ухе торчит плотно закупоренная бутылка пузырящегося сидра.
-- У вас экстраординарная костная структура, мистер Плейс.-- Доктор встал на цыпочки, чтобы удобнее было, глядя сверху вниз, прямо в лицо Хьюго, улыбаться ему..
"Сколько же времени он проводит стоя на цыпочках,-- думал Хьюго.-- В какой-то мере логичнее, если б он специализировался на таких частях человеческого организма, как коленки и лодыжки, а не уши".
