Пока Трент суетился возле столика, Маргарэт наблюдала за посетителями в баре. На всех мужчинах темно-серые или голубые двубортные пиджаки, накрахмаленные белые рубашки с воротничками, выглаженными до остроты ножа, а маленькие галстуки плотного шелка так аккуратно примыкают к воротничкам, будто вылезают прямо из горла. Запонки, красивые, дорогие, поблескивают на запястьях; приобретенные в Англии туфли, надраенные до невероятного блеска, всех их подравнивают, ставят в один ряд, словно ступни у них одного размера.
Лица их казались Маргарэт очень знакомыми -- такие же у отцов ее друзей: отлично выбритые, без лишнего жира; выражение спокойное, самоуверенное, надменное, заявляющее о своем превосходстве: все эти мужчины за последние сорок лет жизни никогда не чувствовали себя неловко, не на месте, не в своей тарелке и посему высокомерны и недоступны. Лица бизнесменов, готовых принять на себя любую ответственность, давая распоряжения; за ними подъезжают автомобили, для них пересчитывают деньги. Эти джентльмены окончили одни колледжи, женились на девушках одного круга, слушали те же проповеди в церквах,-- на всех лежит одинаковая печать -- как маркировка на пулях из одного пистолета. Таких господ ни с кем не спутают, когда извлекают из-под обломков стен, из покореженных машин, из дорогих рам картин,-- если им случается стать жертвами несчастного случая.
-- Я намерена сегодня напиться! -- заявила миссис Тейлор.-- Завтра в церковь не пойду. А сегодня напьюсь!
-- Миссис Чемберлен молилась исправно, каждое утро,-- сообщила одна мамаша из предместья -- яркая блондинка.-- Ходила молиться в Вестминстерское аббатство. А ее муж чуть ли не каждый день летал в Германию.
-- Вот какой должна быть настоящая жена! -- высказал свое одобрение мистер Тейлор.
-- Первое воздушное путешествие старика,-- заметил толстячок.-- Никогда прежде не летал -- до шестидесяти девяти лет. Ничего себе первый полет!
-- "С крапивы, под названием опасность,-- процитировала блондинка,-- мы срываем цветок безопасности". Это из Шекспира. Мистер Чемберлен -- хорошо образованный человек.
-- Все англичане -- образованные люди,-- уточнил мистер Тейлор.-Знают, как нужно управлять своей страной. Правящий класс. Не то что мы здесь с вами.
-- Очень важны контакты, которые мы устанавливаем еще в колледже,-добавил от себя мистер Клей.
-- Тсс! -- нетерпеливо замахала на него руками Маргарэт.-- Тише, я слушаю.
-- Непременно сегодня вечером напьюсь! -- повторила миссис Тейлор.-- Я молилась за мир, чтобы моего сына не отправили на войну, и мой сын при мне. Так зачем мне снова идти в церковь -- не понимаю! Давайте выпьем еще!
-- Мир в наше время,-- вставила блондинка.-- Вот что сказал этот человек, когда сошел с трапа самолета,-- этот старик с зонтиком в руке.
-- Так тебе нужен мой совет? -- переспросил мистер Клей.
Маргарэт смотрела на него, на это лицо -- черты его навсегда запомнились, отложились глубоко, где-то на самом дне души,-- красивое, подвижное, веселое лицо; на нем сейчас выражение тревоги, озадаченность: чувствует, видимо, свое полное бессилие -- ведь ему приходится решать проблему, возникшую перед его дочерью, которой исполнился двадцать один год.
-- Конечно, я готова к тебе прислушаться.-- Она чувствовала, как ей жалко отца.-- Мне нужен твой совет, поэтому я и попросила тебя прийти. Ты ведь такой надежный.-- И мягко улыбнулась ему.-- В конце концов, ты первый посоветовал мне постричься, помнишь?
Мистер Клей тоже улыбнулся, довольный. Потягивал свою выпивку, положив красивые, холеные руки на столик перед собой, и тихо разговаривал с дочерью. Она все разглядывала с любопытством посетителей в баре, а он рассказывал ей о друзьях по колледжу, о людях, с которыми нашел возможным связать всю свою жизнь; делился накопившимися за долгие годы воспоминаниями об установленных важных контактах.
В бар вошла новая компания -- двое мужчин и две женщины, у всех раскрасневшиеся от холода лица,-- быть может, приехали в автомобиле с открытым верхом. Один похож на всех здесь -- в хорошо сшитом двубортном костюме, с теми же типично "безразмерными" английскими ступнями. Женщины помоложе его,-- соседки тех, что пришли сюда раньше. Второй -- громадного роста, полный, в твидовом костюме, черном пуловере и белоснежной рубашке с накрахмаленным воротником, ярко выглядывавшим из-под тяжелых, покрасневших челюстей.
-- "Рычи, лев, рычи!" -- пел он на ходу.
-- Двадцать семь -- четырнадцать!
-- Кто выиграл? -- осведомился мистер Тейлор.
-- Колумбия,-- ответил человек в твидовом костюме.-- Двадцать семь -четырнадцать. Я болею за Колумбию.
-- Кто мог подумать, что команда из Нью-Йорка когда-нибудь побьет Йель! -- изумился мистер Тейлор.
-- Даже не верится! -- подхватил Оливер.
-- Двадцать семь -- четырнадцать,-- повторил человек в твидовом костюме.-- Лакман их всех перебегал.
-- Мы из Йеля! -- уточнил мистер Тейлор.-- Все! Команда Йеля двенадцатого года.
-- Предлагаю по стаканчику от болельщика Колумбии! -- возгласил человек в твидовом костюме.-- Всем без исключения! -- И заказал выпивку.
Все вновь пришедшие затянули "Рычи, лев, рычи!". Две компании геев объединились и чувствовали себя счастливыми -- им было хорошо вместе.
Маргарэт слушала отца: он с самым серьезным видом рассказывал ей, как необходимы солидные денежные ресурсы, чтобы позже использовать их, с Божьей помощью, в тех местах, где они созданы, и тесно работать рука об руку с людьми, похожими на тебя самого и способными пройти огонь, воду и медные трубы. Она не спускала глаз с громадного мужчины в твидовом костюме: тот горланил "Рычи, лев, рычи!", и его обширная задница мелко тряслась под плотной тканью.
-- Не можете ли вы спеть "Держись, Колумбия!"? -- обратилась к нему миссис Тейлор.-- Это песня Колумбийского университета, вы наверняка ее помните.
-- Конечно, помню! -- это заявил толстячок.-- Только я охрип и такую песню мне не вытянуть.
Затянули все вместе "Хей-хо, хей-хо, идем мы все на работу!". Голоса звучали раскованно, горячо,-- исполнители как следует хлебнули виски и получали удовольствие и от крепкого напитка, и от громкого, свободного изъявления чувства товарищества.
