краснеет:
— Как никого? А Арсений Николаевич?..
— Этот?.. — Екатерина Львовна кривит губы. — Какой это муж?..
— Почему не муж?
— Если ты серьезно… Ведь мы даже толком не знаем, кто он. Я слышала про него… Я не могу тебе повторить…
— Нет, скажи. Скажи сейчас же.
— Ну хорошо. Ты не волнуйся так. Он столько тратит, нигде не служит. Мне говорили. У него в Париже… Какая-то старая американка…
Вера сжимает кулаки:
— Замолчи. Не смей повторять. Это ложь, ложь!..
Екатерина Львовна испуганно смотрит на дочь:
— Вера… Неужели ты?..
Вера вдруг обхватывает худыми голыми руками шею матери, прячет лицо на ее груди. Слезы текут, смывая краску с ресниц, и падают бурыми пятнами на сиреневый шелк.
— Да, да, да… Я люблю его, — всхлипывает Вера. — Я люблю его, и, если он не женится на мне, я умру.
Вера отправилась с Арсением покупать туфли к балу. Люку не взяли, оттого что Люка мешает. И на бал Люку тоже не возьмут, оттого что Люка мешает.
Был туманный, ветреный день. Люка тихо шла вокруг пруда. На желтый песок дорожки выползла большая черная улитка. Люка подняла ее и положила на траву.
— Глупая, куда забралась? Тебя тут раздавят. Живи себе на здоровье…
Вот улитка ползет, и ни о чем не думает, и не знает, как трудно быть женщиной. Люка вздохнула. Ах, совсем уж не так весело быть взрослой… Совсем не так хорошо быть влюбленной. Арсений уезжает через два дня…
На скамейке сидит седая дама, жена доктора Барто, и вяжет на спицах красный безобразный шарф. Люка хочет пройти незамеченной, но мадам Барто зовет ее:
— Сядьте ко мне. — Мадам Барто гладит Люкины светлые волосы. — Какая вы хорошенькая.
Люка морщится. Ведь она не болонка, чтобы ее гладили.
— Расскажите мне про Россию.
— Я ничего не помню о России.
— Но все-таки. Вы ведь русская.
— Не помню, я была маленькая, когда мы уехали.
— Так ничего и не помните?.. Хоть что-нибудь. Меня очень интересует ваша несчастная родина.
Люка пожимает плечами:
— Зимой в России холодно, а летом жарко и много цветов.
— Ну еще, еще… А Петербург?..
Но Люка трясет головой:
— Я не помню.
— Что же, идите, упрямая девочка. Раз вы ничего не хотите рассказывать. — У мадам Барто обиженный вид. — Идите играть.
Люка вскакивает. Слава богу, отпустила. И зачем пристает?
Люка идет дальше, мимо пруда под темными качающимися елями. Она не любит вспоминать о России. Помнит ли она? Разве можно забыть?.. Так больно. Так грустно… Но об этом нельзя рассказывать глупой, чужой женщине. Люке и без того тяжело сегодня, а тут еще…
Она останавливается, смотрит на низкое облачное небо, на сонную воду.
Петербург… Разве можно забыть?.. Петербург… И закрывает глаза.
…Белый, чистый, сияющий снег. Все белое, и все сияет. Улицы, крыши домов, воздух. А небо ярко-синее, и в нем огромное морозное розовое солнце. По широким, прямым снежным улицам летят рысаки под малиновыми и голубыми сетками. «Берегись!» — кричат румяные кучера. В маленьких легких санках сидят дамы в собольих, в горностаевых шубках. Красные розы лежат на их коленях. Красные губы улыбаются, большие темные глаза смотрят рассеянно и мечтательно.
По тротуару проходят офицеры, волоча сабли и звеня шпорами. Высокие, красивые, стройные. Над их медными сияющими касками развеваются конские хвосты. Солнце играет на их золотых погонах.
И Люка тоже летит в узких санках вниз по широкой снежной улице, вдыхая морозный сияющий воздух, сладкий запах роз и тетиных духов.
— Хорошо тебе, Люка? Не холодно?
Серые большие глаза приближаются к ней, теплые руки обнимают ее. Снег комьями летит из-под копыт. Ветер свистит в ушах. Вниз по широкой улице, туда, на гранитную набережную.
— Это Нева, — говорит тетя. — Это Нева, Люка.
Люка хочет ответить, но не может от удивления, от счастья.
— Это Нева…
Солнце сияет, сияет гранит, сияет прозрачный голубой лед. И по голубому льду скользят маленькие легкие эльфы. На ногах у них серебряные коньки. Они танцуют, порхают, кружатся, держась за руки, и вдруг разбегаются во все стороны. Они смеются, серебряные колокольчики звенят, поют скрипки.
Санки останавливаются. Тетя берет Люку за руку. И вот они на голубом льду. К ним подлетают эльфы, окружают их, что-то говорят. Но серебряные колокольчики громко звенят, и ничего нельзя разобрать. Темноглазый тоненький эльф в треуголке сажает Люку на стул с серебряными полозьями, и Люка несется с ним по голубому льду. Все быстрей и быстрей. Она слышит его дыханье и, обернувшись, видит его темные, блестящие, веселые глаза. Ей страшно и блаженно. Куда они несутся?.. Куда?.. Может быть, в прорубь, может быть, в рай…
Но она уже опять с тетей в узких санках, и снег комьями летит из-под копыт рысака.
— Весело тебе было, Люка? — И опять запах роз и духов и теплые руки.
А вечером Люка стоит посреди огромного, ярко освещенного зала. На ней белое платье, волосы завиты локонами. И кругом эльфы, те самые, что скользили по голубому льду, но теперь на них уже нет серебряных коньков. Но серебряные колокольчики все еще звенят. Эльфы кружатся по паркету, и Люка с ними. Она танцует с темноглазым эльфом. Он улыбается ей, берет ее за руку, уводит из залы. Они идут по темному коридору. Ей опять страшно. Куда он ведет ее?.. Куда?.. Но эльф молчит. Он толкает дверь. Они в комнате, полной цветов. Цветы на столах, на полу, всюду. Как светло, как тепло. И птицы поют, маленькие красные и желтые птицы. Эльф сажает Люку рядом с собой на низкий диван.
— Как вас зовут? — спрашивает он.
— Люка, — отвечает она тихо.
— А меня Арсений.
— Арсений, — повторяет 〈она〉 еще тише.
Он обнимает ее:
— Я люблю вас, Люка.
Птицы громко поют. Из залы доносится звон серебряных колокольчиков. Она видит только его темные блестящие глаза, его темные блестящие волосы.
— Я женюсь нас вас, Люка, когда вы будете большой. Не забудьте: меня зовут Арсений. И вы должны меня ждать…
…Ветер качает ели. В пруду тускло поблескивает вода. Люка идет дальше.
А может быть, этого и не было и она сама все выдумала. Но ведь она уже встретила Арсения. И он, конечно, узнал ее. Он пока молчит, и она тоже молчит. Но теперь уже скоро. Надо только спокойно ждать…
Люка выходит на гимнастическую площадку. На трапеции сидит рыжий Рене, сын мадам Барто.
— А вы так не умеете, — кричит он Люке, поддразнивая ее. — Вы трусиха, вы девчонка.
— Это вы мне?.. — Люка презрительно пожимает плечами. — Я вам сейчас покажу, как я не
