Воцарилась тишина. Я сидела насупленная и злая на самоуправство отца, ведь просила же не лезть.
– Я не такой, как Артем, – сказал вдруг Кирилл, не отрывая взгляда от моего лица.
От его слов побледнела. Руки похолодели, позвоночник натянулся струной.
– Кто тебе рассказал? – прохрипела, сразу же отбрасывая в мыслях Милу, она бы не сделала этого. Догадка озарила сразу же: – Отец?
– Он любящий отец, Аида, – усмехнулся Соловьев, словно испытывая уважение к нему. – Вырвать бы ноги этому Артему за тебя.
– Не надо, – улыбнулась слегка, а после замерла, когда рука парня потянулась к моей щеке.
– Ты дашь мне шанс доказать, что я другой? – тихо задал свой вопрос, нежно погладил меня по лицу.
Меня тянуло сразу же согласиться, но разум шептал, что делать этого не стоит.
– А толку? Ты ведь даже ничего обо мне не знаешь, – покачала головой, хотя внутри плакала от желания быть с ним.
– Так позволь узнать, – простонал Соловьев и уперся лбом о мой лоб. – Я буду рад всему, что ты мне предложишь.
Я промолчала, но не оттолкнула его, наслаждаясь нашей невольной близостью.
– Ты, кстати, красиво рисуешь, – отстранился он сам и выдохнул, а после достал из сумки знакомый альбом.
Замерла на месте и явно округлила в удивлении глаза.
– Откуда ты… Мила! – стиснула кулаки и поджала губы. – А ну отдай! Надеюсь, ты не листал его?
Потянулась к своей собственности, но куда мне, коротышке, против высокого Соловьева.
– Не злись на нее, – рассмеялся раззадоренный парень. – Если бы не она, вряд ли бы я снова решился ухаживать за тобой.
– Что, эго бы не позволило? – фыркнула.
– Нет, – покачал он головой и грустно улыбнулся. – Просто сама мысль, что я тебе не нужен, угнетает.
Его слова неожиданно попали мне в самое сердце, заставляя застыть.
– Я в твоих глазах, к слову, красавчик. Ты действительно очень красиво рисуешь, никто бы не смог настолько точно передать мой характер, – снова присел Кирилл на скамейку и стал листать альбом.
И, конечно же, на каждой странице видел себя. Ведь влюбленная Аида только им и была вдохновлена. Он всё листал и листал, касался карандашных линий, улыбался довольно и хитро смотрел на меня, словно картинки говорили ему больше, чем мои слова. Стало так неловко, что захотелось быстро сменить тему, что я успешно и сделала.
– Кот твой, кстати, давно уличным стал. Его хозяева на улицу выкинули, переехали куда-то. Я его к себе взяла, ты же не удосужился, – сложила на груди руки, даже не злясь на себя за подобную сентиментальность.
– Какой кот? – недоуменно спросил Кирилл, а затем просиял. – А, Рипус, то-то я думаю, что давно не видать его.
– Пф, – сложила на груди руки и отвернулась от него.
А затем охнула, когда руки Соловьева притянули меня ближе к себе.
– Долго дуться будешь, кошка?
– Не детка я теперь, а кошка? – фыркнула, но улыбнулась, не в силах сдерживаться.
– Самое главное, моя кошка, – облизнулся, словно кот, объевшийся сметаны. А затем вдруг спросил у меня полуугрожающе: – Моя же?
– Твоя, твоя, – буркнула, не в силах больше держать бастионы.
Он вдруг резко поднял меня со скамейки и прижал к себе, целуя то в лоб, то в щеки, то в губы. Казалось, что его лавину нежности прорвало, выплескиваясь мощным потоком на объект его интереса. Меня.
– Хорошая моя, девочка моя, – всё бормотал от избытка чувств.
– Дышать нечем, – в какой-то момент прохрипела, пока он с силой прижимал меня к своей груди.
Он ослабил хватку, но мы так и продолжали стоять, обнявшись и наслаждаясь друг другом.
– Кстати, ты не забыла, у нас еще два обязательных свидания, – хмыкнул он в какой-то момент и поцеловал меня в макушку.
– Боюсь представить, что ты там придумал, – закатила глаза, а после глянула в его, видя там только собственное отражение.
– Ну пока ничего, но точно знаю, чем мы займемся на шестом. Я обещал тебе дартс, помнишь? Кирилл всегда выполняет обещания, – дернул бровями.
– Реванш? – усмехнулась сквозь слезы. – Хочешь снова проиграть мне?
– Обязательно, – улыбнулся он, а затем притянул к себе и подмигнул. – А рисуешь ты просто круто. Нарисуешь меня неглиже?
– Пошляк, – ударила ладошкой его по плечу и всё же призналась: – После встречи с тобой ко мне снова вернулось вдохновение. Удивительно, правда? Любовь творит чудеса.
Последнее вырвалось непроизвольно, я аж поперхнулась. Застонала, что не смогла удержать чувства в узде, слишком расслабилась от счастья.
– Любишь? – невероятно осторожно повторил за мной Кирилл.
Замерла после этого вопроса. Первой отвечать была не готова больше. Этот вопрос причинял мне боль, возвращая в воспоминания.
– Любишь? – снова спросил он и погладил меня по щеке, по которой вдруг скатилась слеза.
– Люблю, – приподняла ресницы и посмотрела ему в глаза.
Но вместо туч, которые были в прошлый раз, сейчас в них горели звезды.
– И я люблю, – прошептал, а затем наклонился и поцеловал меня в губы.
Мы растворялись друг в друге, отдаваясь на волю чувств и эмоций. Он возносил меня на небеса, а в моем животе снова порхали бабочки.
Любишь?... Любишь…
