Варис Елчиев - 13 дней января

Варис Муса оглу Елчиев родился в городе Сумгаит Азербайджанской Республики. Имеет высшее образование. Окончил факультет филологии Бакинского Государственного Университета. В разные годы работал заместителем директора Молодежного Центра, главным редактором газеты «168 часов», а также главным редактором в издательстве «Азербайджан» Управления Делами Президента Азербайджанской Республики. В настоящее время занимает должность начальника департамента ЗАО «Азербайджанское телерадиовещание».

Является членом Азербайджанского, а также Российского Союза писателей и кандидатом в члены Интернационального Союза писателей. В Азербайджане вышли в свет 9 книг (10-я готовится к печати), в Турции – 3 (4-я готовится к печати), в Узбекистане – 2, в Канаде – 1 книга автора.

Лауреат Высшей Литературной премии Азербайджанского правительства «Золотое слово», а также премии Евразийского Писательского объединения.

Его 5 раз переизданный роман «Надежда умирает последней» объявлен Бакинским Книжным клубом «самой читаемой книгой Азербайджанской Республики». Тираж же в Узбекистане этого произведения составил 126000 экземпляров.

В рейтинге «Самые популярные книги» престижного турецкого портала «1000kitap.com», охватывающего книги классических и современных писателей мира, его роман «Последнее письмо» занимает 54-ю ступеньку среди 40000 книг.

Женат. Имеет троих детей.

Тысячелетия назад наш континент был полностью покрыт ледниками. Не было нынешней красоты, зелени, нынешнего тепла. Были лишь бескрайняя белизна и холод…

Честно говоря, и сам толком не знаю, как начал писать. Сперва писал пером, затем – мозгами, а в настоящее время пишу кровью.

Знаете, о чем подумал в первый день Нового года, наблюдая из окна за ночным городом? Включив свои ближние, изредка и дальние фары, автомобили мчались, прорывая светом ночную тьму. И люди, подобно машинам, имеют ближние и дальние фары. Первые нужны для освещения пути на обзор расстояния. Абсолютное большинство людей пользуются именно ближними фарами.

Лишь у очень немногих из нас имеются дальние фары.

Слабаки всю жизнь страдают из-за своих ошибок, сильные же стараются не помнить о них.

Среди разбросанных на полу игрушек моей дочурки внимание мое привлекают алфавитные карточки. Все они перевернуты, кроме одной – буквы «Э».

Все мы тупые режиссеры, никудышные операторы, лишенные эстетического вкуса декораторы и идиоты-продюсеры. Но, тем не менее, как актеры все мы виртуозы.

На входной двери в управлении висела табличка «Уходя, не забудьте выключить свет!» Этот вроде нехитрый совет, в принципе, имеет большой смысл: Пусть после вас весь мир будет во мраке!

Кстати, в толковом словаре значится несколько заимствованных слов на букву Э.

Эмбрион – зародыш животного или человека в начальной стадии развития.

Экстенсивный – направленный в сторону только количественного увеличения, а не в сторону улучшения качества.

Эристика – умение дискутировать и показать свое превосходство.

Эндшпиль – заключительная стадия игры.

На этой стадии тебя ждет Эшафот – помост для казни.

Наконец, последняя твоя участь: Эпитафия – надгробная надпись.

Настенные часы в нашей гостиной всегда отставали, а наручные часы у отца ходили с точностью до секунды.

То есть часы, которые всегда в движении вместе со своим хозяином, они могли шагать в ногу со временем, часы же, находящиеся в покое, отставали от времени.

Интересно, ждет ли меня участь настенных часов?

Когда творческий человек ведет беседу со своими мозгами, он создает прозу, а когда беседует со своим сердцем, то создает поэзию.

Будучи школьниками, мы посещали музыкальный кружок в Доме пионеров. У нашей учительницы по сольфеджио Фариды Мамедовны было излюбленное выражение, которое повторяла она, постукивая железной линейкой по столу:

– Адажио, адажио и вдруг аллегро!

Как она говорила, если играть до конца адажио, то есть в медленном темпе, от этого музыка наскучит. Играть до конца аллегро, то есть в быстром темпе, также не следует. От этого голова разболится. Так что формула успеха такова: адажио, адажио и вдруг аллегро!

Точно так же и в жизни. В большинстве мы свыклись жить в темпе адажио, то есть нерасторопно, и поэтому ни в чем не успеваем. Незначительная же часть нашего брата в аллегро потеряли ритм жизни. Мы, задыхаясь, второпях растрачиваем свои силы.

Сейчас нам нужен учитель по жизни, чтобы бил своей железной линейкой по нашим рукам и твердил:

– Адажио, адажио и вдруг аллегро!

1 января всегда короче других дней. Он пролетает в один миг. Это словно предупреждение человеку, насколько коротка жизнь.

Стрелки часов стремительно приближаются к 12. На моем письменном столе кипа бумаг, а также ручка с исписанным стержнем. Срочно надо найти новую ручку и написать историю, которая не дает мне покоя. Историю о тех двоих, считающих себя забытыми.

Бывает, мы забываем про какую-то вещь, которую считаем ненужной. Если она не годна к использованию, значит, про нее забудут. Это в порядке вещей. Но бывает, что забывают не про вещь, а про человека…

Мне нравится следить за человеческими судьбами. Уверенное стремление к цели и ее отсутствие… Печаль и радость, траур и веселье… Эйфория от зажиточности и заботы о хлебе насущном… Радость любви и боль расставаний… На одной стороне – достигнутые успехи и осуществленные мечты, на другой – безысходность столкнувшихся с предательством и изменой. Словом, всевозможные триумфы и падения!

Жизнь людей складывается по-разному. У одних она проходит в один миг, у других тянется, казалось бы, вечность. Но один штрих у всех одинаковый: все люди начинают свою жизнь с большой буквы, а заканчивают ее крошечной точкой.

Он увидел, что каждый занят своим делом. Танцуют, рассказывают анекдоты и смеются, чокаются… Тихонько открыл дверь и выскользнул из этого мирка, пропахшего алкоголем и табаком, спустился по лестнице во двор.

Луна была огромной и залила всё светом. Сначала ему показалось, что выпал снег. Даже нагнулся, чтобы взять горсть снега. Но когда пальцы коснулись песка, понял, что и этот Новый год не принес с собой осадков.

В отдалении мерцал свет размером с точку. Ну и ну. Оказывается, и кроме них кто-то еще справляет Новый год на даче…

Закурил. Раньше он думал, что в жизни нет ничего постоянного. Поэтому верил: рано или поздно неудачи закончатся… Теперь не было и этой веры…

Сделал несколько шагов между виноградными грядками. Вдруг услышал шелест, вздрогнул и… застыл как вкопанный. Возле колодца, сложив руки на груди, стояла женщина. Платье на ней было словно из золота, горело, пламенело.

– Вы тоже вышли? – спросила с улыбкой она, увидев его.

Он ее узнал. Она сидела в самом углу, рядом с Рауфом.

– Да, все были заняты друг другом, на меня никто не обращал внимания, вот и вышел…

– Да и я тоже, – вздохнула женщина.

Он внимательнее пригляделся к той, которую видел мельком внутри. Она была красивой. Но чувствовалось: ее красота уже начала увядать.

Ему всегда оставалось сожалеть, что даже самый красивый цветок обречен на увядание. Хоть в золотой вазе держи, бесполезно…

…Вдруг он обнаружил себя прямо перед ней задающим вопрос:

– Вам не холодно?

Время от времени слышалось завывание ветра. Он накинул свою куртку ей на плечи. Женщина немного подергалась:

– Наденьте сами, мне не зябко. – Затем успокоилась: – Большое спасибо. Не хочу лишний раз заходить за пальто.

Некоторое время смотрели на луну. Женщина протянула руку, будто желая ее ухватить:

– Никогда не видела такой огромной луны.

– Я тоже, – откликнулся он.

Он стоял в шаге от женщины. Когда до него донеслись аромат ее духов, ее дыхание, затрепетало сердце, и он сказал дрогнувшим голосом:

– Можно у вас кое-что спросить?

– Спрашивайте смело.

– Кем вы приходитесь Тофику?

Женщина сконфузилась. Не проронила ни слова. Он тут же сменил тему:

– Может, покачаемся?

Поднялись на качели. Когда они качались, казалось, луна кружилась над их головами. Женщина спросила чуть ли не крича: