Владимир Дэс - Прыжок (сборник)

И вот теперь опять домой. Конечно, его нельзя было там оставлять. К одной беде прибавилась еще одна. Совсем неожиданно, неизвестно почему, у ее парализованного сына, вдруг стал расти и объеме и в длину, его маленький, детский, почти такой с каким он родился, мужской кончик. Почему, отчего? Никто ничего не мог понять. И объяснить. В медицинской практике парализованных детей, этого не было. Буквально за неделю «Он» у него вырос до размеров женской руки. Неполной, конечно, а до локтя, затвердел и остался в таком положении. Понятно, в начале химического, а затем и физического _______________по переводу «Его» в спокойное состояние, ни к чему не привели.

Яша лежал на спине, с высоко торчащим одеялом, и никто ничего не мог сделать. Поэтому врачи посовещавшись, позвонили маме Яши, Елене Владимировне, и попросили забрать ее сына. Мама, как мы говорили выше, забрала. Она привезла его вечером домой. Уложила на кровать и села рядом. Ей вначале было страшно смотреть на Своего парализованного сына с этим Штырем. «За что, за какие грехи», – тихо Шептала она, прорезая_______________ __________________________.

«Как теперь лечить? Куда повезешь?». А «штырь» торчал себе и торчал. Не успокаивался не на секунду. Иногда, правда, покачивался, когда Елена Владимировна, случайно поправляя или одежду или кровать, задевала его. Покачивался, как резиновая бита.

Тысячелетие назад, великий Пифагор создал теорию «цифр». Через которую без труда, путем комбинаций, можно выразить любое слово. В этом случае не надо алфавитов, путающих и усложняющих общение единой земной нации.

Сейчас, наконец люди поняли важность и значимость цифр и как только человек родился, ему тут же присваивается цифровой код.

Когда это сделали, то сразу поняли, какая в этом великая милость Божья, уразумевшая в свое время Пифагора к такому великому открытию.

Вначале просто присваивали родившемуся цифровой код. Например, мой код: 786746353272658774 2-87564356, где уже зашифрованы число, месяц и год моего рождения, место, то есть номер региона в стране, и ооновский номер страны, а так же группа крови, резус-фактор и пол.

Затем этот же номер стали присваивать и при учете налоговых деклараций.

Потом за этим же номером установили телефон, регистрацию машины, номер кредитной карточки, страховки.

И так далее.

Стало жить удобнее. Человек, вот он, весь на виду. Никуда не спрячешься. Никаких отпечатков пальцев для поиска преступников не надо. Да и сам смысл совершения преступлений отпал. Но если преступление все же совершалось, то человека, виновного в этом, стали находить за считанные секунды, так как при таком объеме информации, содержащемся в одном постоянном номере, человек не может спрятаться никуда. В номер даже стали закладывать сведения о родителях, о родных и близких; размер обуви, одежды, цвет глаз, кожи, волос.

Потом возникла мысль заменить и другие виды человеческого общения цифровыми кодами.

Вначале стали заменять общеизвестные слова и абревиатуры, имеющие общенациональные значения, общегосударственные институты, столицы стран, города, международные организации, начиная с Организации Объединенных Наций.

Например, ООН: 0000000164537827465

ВМФ: 6471984384736

Затем зашифровали географические названия.

Так, Африка: 65473021.

Азия: 7463252876.

Атлантида: 08717646325.

Тихий океан: 3762654К7.

Индийский океан: 8474362527346.

Затем пришел черед слов и понятий, выражающих предметы бытового характера.

Например, кастрюля: 34543.

Ложка: 343234.

Стакан: 78678.

Природные явления.

Ветер: 6758437.

Снег:4353635.

И пошло-поехало.

В течение нескольких лет все, что можно было обозначить в этом нашем мире, стало приобретать свой цифровой шифр. Теперь можно было смотреть передачи, состоящие из одних цифр, но каждому более или менее нормальному цивилизованному человеку было ясно, о чем идет речь.

Цифра была возведена в ранг идеальной истины.

И все бы хорошо, но появились какие-то умники, которые считают, что для передачи или зашифровки того, что уже шифровано в цифрах, достаточно всего двух цифр: 0 и 1.

Так, например, дождь будет теперь не 678437, а 0101.

Они утверждают, что это даст еще больше экономии времени при передаче и восприятии информации и путаницы будет меньше.

Но мне кажется, что здесь надо думать не только о каких-то информационных плюсах, но и об эстетическом моменте.

Вы только послушайте, как звучат гениальные строки Пушкина в десятках цифр.

Я помню чудное мгновенье…

7464535245664 098757864 53643534

Разве это не музыка?

А они предлагают:

011101000 111000 110001010 10001010000

Ну что это, какая-то тарабарщина – барабанная дробь.

Никакой эстетики.

Я против.

Писатели для смертных – люди не от мира сего.

Души их распахнуты, лезь кто угодно: хочешь – ласкай эту душу, хочешь – плюй в нее.

Но чтобы стать человеком «не от мира сего», считается, что нужна удача или, на край, счастливый случай.

Пятнадцать лет я писал, писал и писал. Пятнадцать лет стучался во все двери. И все пятнадцать лет встречал непонимание и отказ за отказом.

Не было у меня удачи, но, как и всякий русский, упершись единожды, упрямо упирался и дальше.

И вот один раз я приехал в Ленинград по делам своей старой работы и поселился в одноместном номере одной из центральных гостиниц. Взял напрокат печатную машинку и в свободное время заканчивал свой очередной сценарий, мало надеясь не только на постановку, но и на публикацию.

И вот на третий день командировки, придя после обеда в гостиницу, я застал там переполох. Оказывается, налетела целая бригада киношников во главе с самым известным и популярным в те времена режиссером.

Снимали они здесь какой-то эпизод в гостиничном интерьере.

Когда я поднялся к себе на этаж, то меня с ходу остановила дежурная и, оттеснив в угол, зашептала, чтобы я пока не ходил к себе в номер. Я ничего не понял. Вдоль по коридору тянулись шнуры, стояли короба, осветительная техника, скучающие люди бродили взад-вперед.

Я поначалу подумал, что снимают у меня в номере.

А снимали в апартаментах чуть дальше по этажу. И вот известному режиссеру для какого-то эпизода понадобилась настольная лампа с журнальным столиком.

Решили взять все это в ближайшем из номеров, то есть в моем. Мэтр сам прошел посмотреть, подойдет или нет.

Войти-то он в мой номер вошел, а вот выходить не собирался. Сидел там уже больше часа и что-то внимательно читал. Съемки остановились, никто не решался его потревожить, и поэтому слонялись, не зная, что делать.

Но я, вежливо отстранив дежурную, вошел к себе в номер.

Режиссер сидел у журнального столика, на котором я утром оставил свою рукопись – сбоку от печатной машинки с титульным листом в каретке, на котором было единственное слово «СЦЕНАРИЙ». Услышав мои шаги, он поднял голову, посмотрел внимательно на меня, затем снял очки, постучал ими по рукописи и спросил: «Ваше?»

Я с задыхом ответил: «Мое». И замолчал, а затем, испугавшись чего-то, стал быстро объяснять, что он читал черновик, что я собирался перепечатывать начисто и вот даже первый лист начал. Но он остановил меня.

«Я буду это снимать», – положил он руку на сценарий и позвал меня за собой.

И я пошел.

И в один год напечатал все, что писал пятнадцать лет.

Так исполнилась моя мечта. Изменив мое будущее.

Но это был не случай, а только трезвый расчет. На самом деле я целый год охотился за этим режиссером, чтобы как-то подсунуть ему этот сценарий. И в Ленинград приехал, и в гостиницу устроился только потому, что знал: он будет там на съемках.

Высчитал, за что можно будет зацепиться во время съемок, чтобы он обратил на меня внимание. А сколько денег я оставил в этой гостинице: администратору, чтобы номер был поближе к киношному апартаменту, дежурной, горничной, чтобы эту лампу с журнальным столиком перенесли ко мне, чтобы показали ему именно мой номер – единственный, где есть нужная лампа и столик с лежащим на нем моим лучшим сценарием.

Вот так.

Поэтому наше будущее зависит не только от случая, но и от тебя самого и твоих поступков.

В седьмом классе к нам пришла новая учительница истории. Замужняя молодая женщина лет двадцати трех.

Светлые волосы, голубые глаза, приталенная кофточка, серая прямая юбка.

Я сидел за второй партой в правом ряду. Она часто подходила ко мне сзади и наклонялась, как бы проверяя, что и как я пишу. Но в то же время как бы случайно упираясь своей грудью мне в плечо. От этого уши у меня белели, шея заливалась бордовой краской.