Лешка, смутившись окончательно, согласно кивнул.
– И ребенка собираешься родить, как сказал Алексей?
– Да, – с гордостью ответила она, – но только тогда, когда перепишет квартиру на меня, он обещал.
Все ясно. Как мы с Розкой и предполагали, очередная «охотница» за материальными ценностями. Тут мне на ногу изо всех своих сил наступила Розалия.
– Что, без квартиры слабо? – спросила она вызывающе.
– Нет, не слабо, но у меня должны быть гарантии! А если вдруг мы с ним разбежимся, куда я с дитем пойду, опять в общагу?
– А ты что, в общежитии живешь?
– Ну да, – призналась она, – ей богу, надоело уже! Хорошо вот, что Лешу встретила. Поэтому сначала квартира, а потом и ребятишки!
Я, конечно, сочувствую всем, кто до сих пор обитает в общежитии, но для себя сделала вывод, что скоро нам с Фимой из наших кровных придется покупать Алексею новую квартиру, потому как этот дурак жилья своего вот-вот лишится. Чтобы спасти приятеля от неприятностей, решила его выручить.
– Не получится, – сказала строго.
– Это… почему? – Алевтина уставилась на меня, как змея, потом вопросительно посмотрела на «жениха».
Я заметила, как на Алешкином лице появилось недоумение.
– Да потому, что куплена она им на мои деньги в кредит, и он не может ею распоряжаться и переписать на тебя, ясно?!
– Как так? – обратилась она к своему любовнику. – Ты же, паразит, сказал, что она твоя и обещал на меня переписать, значит, обмануть хотел? С дитем на улице оставить? Ах ты, сучонок!
– Алечка, ну что ты, Оля же шутит! – Лешка злобно посмотрел на меня.
Чего уставился, хотелось мне сказать ему, не пройдет и полгода, как снова будешь сидеть у меня на кухне и лить слезы и сопли по поводу потерянной квартиры. Как можно быть таким идиотом?!
– Нет, не шутит! – поддержала меня Розалия. – Действительно, Алексей, почему не сказал, что эта квартира еще не твоя? Нельзя же обманывать женщину! – подыграла мне подруга.
– Вы чё, обалдели, что ли?! Не верь им, Алечка! И жилье перепишу, и дитенка родим, и поженимся! А эти, – он кивнул на нас, – интриганки! Не ожидал от вас, – с возмущением обратился он к нам, – знал бы, с чем пришли, вообще бы не стал приглашать!
– Алексей, неужели не видишь, что ты ей на фиг не нужен? А нужна лишь твоя квартира! Как не понять?!
– Да заткнитесь вы обе! – заорал вышедший из себя приятель.
– А ты на нас не ори! – рыкнула Розалия. – Правильно Оля говорит, не видишь ничего дальше своего носа! Тебя, как глупого телка, вокруг пальца обведут и на улице оставят, ты что же, не понимаешь, с кем имеешь дело?
– Лешенька, а почему эти мочалки меня в моей же собственной квартире оскорбляют? – вклинилась в склоку обиженная «жена».
Остальные два гостя, затаив дыхание, наблюдали за схваткой.
– А потому! Если бы вот этой, – его палец уперся в меня, – я дал обет, что буду принадлежать только ей, то был бы хорошим, а поскольку не захотел на ней жениться, хотя она и очень настаивала, есть повод для мести! Вот уже много лет меня преследует и делает гадости! В общем-то, не удивительно! Все бабы такие! – злобно усмехнулся он.
На такое подлое заявление промолчать было нельзя.
– Тебе Алексей до Фимы, как до Луны, именно поэтому я выбрала не тебя, а его. И уже много лет мы счастливы и живем с ним душа в душу…
– Ну, конечно! – не смог он проигнорировать мои слова и с плохо скрытой иронией продолжил: – Видел я ваши «идеальные» отношения! Он, задрав хвост, бегал по бабам, награждая их внебрачными детьми, а ты в это время вовсю развлекалась со мной!
Недаром же говорят: «Слово – серебро, молчание – золото!» Нет бы подумать башкой о последствиях и прикусить свой поганый язык, нет! Этот мерзавец еще и поливает меня перед этой гоп-компанией! Я задохнулась от ярости. Щеки мои вспыхнули. В глазах потемнело. «Вот это ты зря, дружок, очень зря», – подумала я с ненавистью, а вслух сказала:
– Всегда подозревала, что ты мелочный говнюк, но никогда не думала, что до такой степени! О каком уж тут благородстве может идти речь?! Дорогу к нам забудь навсегда, потому что с сегодняшнего дня друзей в нашем лице у тебя больше нет и не будет!
Вслед нам еще неслись крики.
– И слава богу! – орал оборзевший приятель. – Нужны вы мне больно! Катитесь оба к черту! Знать вас не желаю, и чтобы в моей жизни больше вас не видел и не слышал!
Ему в унисон подвывала и эта тупая кочерыжка, хотя назвать ее тупой язык не повернется! Она имеет четкую цель, и как мы поняли, эта цель любой ценой будет достигнута.
– Правильно, Лешенька, давай, гони этих сучар на хрен! Шатаются тут две проститутки, людям нормально жить не дают! Чтобы ноги здесь вашей никогда не было!
Вот не зря же не хотела идти сегодня в гости, не зря. Интуиция подсказывала!
Когда мы очутились на улице, Розалия ободряюще улыбнулась мне и мстительно произнесла:
– На пузе приползет паразит! Вспомнишь мои слова! Да он только на плаву и держится благодаря вам с Фимой, а вообще, Олечка, я уже убедилась, что делать добро – это такое специфическое занятие, что не знаешь, чем обернется. Или будут благодарить и помнить, или искусают и забудут!
Она совершенно права!
Из гостей меня выгоняли впервые, за исключением того случая, когда мы с Фимой с гордым видом ушли сами, дав одному из гостей по морде, впрочем, за дело! Получить такой «сюрприз» от бывшего одноклассника, любовника и друга, для которого я готова была достать Луну с небес, и чтобы поставить его на ноги, делилась не только дензнаками, но и своей кровью, – неожиданно, но закономерно. В своих поступках он никогда не руководствовался разумом, а вечно шел на поводу обстоятельств, как это случилось в первом, во втором, третьем браках и сейчас. Невеста была крива душой, но и на нее нашелся слепой жених. Мне стало окончательно ясно, что наши личные дружеские многолетние отношения завершились полным крахом, закончились раз и навсегда! Я рассталась с ним, как со старой, ненужной мне вещью, но не с сожалением, а полным безразличием.
В годы моего социалистического прошлого, как и у многих людей моего поколения, выработалась дурацкая привычка хранить годами весь накопленный хлам, не в силах расстаться ни с одной вещью, включая старый ржавый гвоздь. О фэн-шуе тогда мы никакого понятия не имели, и с большим трудом добытые в годы тотального дефицита вещи получали вечную прописку в недрах квартир, шкафов и шифоньеров. Непреодолимой преградой был извечный вопрос: «А вдруг еще пригодится?!» Но то, что должно было когда-нибудь пригодиться, почему-то не находило своего применения и десятками лет лежало мертвым грузом, валялось и пылилось, занимая большую часть нашей жилой площади. Особым, излюбленным местом для дислокации хлама были, конечно же, балконы – сборники всевозможного мусора, который уже давно должен был перекочевать на свалку. Если имелся старый таз, то он непременно висел на стене, наверное, на случай апокалипсиса, или как напоминание о сложных временах, связанных либо с отсутствием водопровода, либо стиральной машины. Если осталась лишь одна лыжа, то ее требовалось во что бы то ни стало сохранить, так как теплилась надежда, что на улице случайным образом найдется вторая.
Ношеная одежда – вообще отдельная тема! Что не подходит по размеру, оставляется на случай внезапного и счастливого похудения, но поскольку желание похудеть остается лишь желанием, то с годами разница между размером одежды, лежащей в шкафу и ожидающей свою похудевшую хозяйку, и габаритами самой обладательницы неприкосновенного запаса резко увеличивается в пользу последней, поэтому безумное желание поносить что-нибудь из вещей двадцатилетней давности не имеет никаких шансов, но… рука просто не поднимается, и этому появляются всё новые и новые оправдания: «Передам в наследство дочке, будет носить внучка…»
Однако самое интересное, что в отношении старых вещей регулярно работает закон подлости. Когда дрожащая ручонка, облитая горькими слезами хозяйки, наконец, умудряется избавиться от ненужного хлама, то спустя несколько дней обязательно наступает такой момент, когда появляется… острая необходимость в выброшенной вещи, пролежавшей без дела огромное количество лет, и… горькое сожаление по этому поводу уже не оставляет душу до конца жизни в покое. Правда, иногда бывает и по-другому, когда вещи сами стремятся уйти от хозяина.
Однажды много лет назад мой отец привез из Индии кроссовки. Он их берег, даже не смея и думать о том, чтобы носить, периодически примеряя и демонстрируя нам с мамой покупку дома. Прошло двадцать лет и вот, разбирая шкаф, в дальнем углу он наткнулся на вожделенную обувку и понял: их время пришло! Пофорсить, к сожалению, ему удалось совсем недолго – всего минут десять. Пройдя от подъезда метров двадцать, он с ужасом обнаружил, что подошвы остались за спиной на земле, а он идет по асфальту в одних носках. Со слезами на глазах и печалью в душе пришлось избавиться от кроссовок и желанной мечты щеголять в них.
