Ознакомительная версия.
– Какую вещь? – Саша с трудом вернулась к реальности.
Зачем нужно было погружать её в сладкую негу воспоминаний о слякотном зимнем дне, когда они с Артёмом по расстеленным полотенцам и рассыпанным мелким монеткам выходили после бракосочетания? А у Дворца их уже ждали три «Волги» с кольцами и лентами, которые повезли гостей по Москве, к Вечному огню и на Ленинские горы. После прогулки толпа ввалилась в ресторан «Пекин» – папа вбухал в торжество половину скопленной на сберкнижке суммы.
И как мудро устроена жизнь – ведь если бы Саша знала, что неполных пятнадцать лет отмерено их счастью, она не могла бы беззаботно смеяться, плясать до упаду и самозабвенно целоваться с Артёмом под пьяные вопли «Горько!», звон бокалов и оглушительную музыку. Но пятнадцать лет – это не так уж и мало…
– Любовницу Артёма убили, – неожиданно холодно, даже жёстко сообщила Таня. – Я думала, ты догадывалась, что он ходил налево.
– Да, подозревала, что доказательств не было.
– Тебя бесило, что брат помогает мне, взрослой «тёлке», деньгами, но это не так. Вернее, не совсем так. Да, брат подкидывал мне немного, но в основном я жила на деньги Абдула, когда они у него были. А если не было, то мне без проблем «папика» найти. Абдул в ночных клубах выступает – тебе Артём говорил, наверное. Мы с ним давно живём, но он афганец, и его родители ему на мне жениться не разрешают. Короче, мне от Артёма по большому счёту ничего не нужно было.
Таня смотрела на Сашу честными прозрачными глазами. Приходилось верить, иначе для чего все эти откровения? Саша не хотела обсуждать поступки мужа после его гибели, но если Таня хочет, пусть облегчит душу. Артёму уже все равно, а Таня выложит всё, что у неё наболело. Должно быть, она желает доказать невестке, что не является абсолютным злом.
– Получается, он не тебя ублажал?
Саша думала о другом. По логике вещей, сразу после похорон Артёма должны объявиться его кредиторы, если таковые имеются. Первый звонок ожидается поздно вечером или ночью. Серьёзные люди, да ещё в такие времена, денежные дела в долгий ящик не откладывают.
– Тогда, выходит, ЕЁ?
– Выходит, Сашенька. Ты только не обижайся. – Таня, потупившись, рисовала пальцем на столе вензеля. – Вот вы пятнадцать лет прожили. Ты Артёму изменяла? Если по-честному…
– Нет, – сразу же ответила Саша. – Никогда.
– Такая женщина – и никогда! – Таня прикусила губу, будто ей было больно. – А он тебе изменял два последних года.
Вот оно! Два года – тот самый срок, что назвали в астроцентре…
– С кем?
Саша встала, налила воду в чайник, повернула рукоятку на плите и немного подрегулировала конфорку. Ей очень хотелось чаю и обязательно с лимоном.
– Ты ведь знаешь, кто она.
– Юля Крель. Она работала в салоне красоты для мужиков, а ещё раньше занималась эротическим массажом. Подчёркнуто серьёзная, губастенькая, с круглой попочкой. Брюнетка, а глаза светло-серые. Черные брови, вздёрнутый носик… Блядь, конечно, высшей пробы – Артём запал на неё без памяти. Не мог из её постели вылезти, хотя понимал, что Юля тебе и в подмётки не годится. Но Саша, он говорил, для души, а Юленька – для тела. Он буквально заболел, даже ходил к врачу. Боялся, что ты узнаешь и не простишь. Но оргазм с той был какой-то особенный, и Артём превратился в животное. Околдовала она его, что ли? Жить без Юли брательник не мог, пропадал в этом салоне ночами. Не знаю, что он врал тебе, но расслаблялся по полной программе. Кончилось тем, что Артём утратил всякую способность соображать, и ему психологи посоветовали завести второго ребёнка. Вдруг он окажется дороже, чем та шлюха, которая брательника за яйца взяла? Весной она из салона ушла и замуж выскочила…
– Что за салон? Элитарный бордель?
Саша ждала, когда закипит чайник – в горле совершенно пересохло. Потом выключила конфорку, набрала из-под крана в горсти воды, брызнула себе в лицо. Чёрт с ним, с макияжем, всё равно поминки скоро кончатся. И гости уедут. Вот почему Артём так пожелал иметь сына! Врач выписал ребёночка в качестве успокоительного, а муж всегда был примерным пациентом.
– Нет, хотя целочки там не работают. Юлия-то стоматолог по профессии, и в том салоне чинила зубы, покрывала их лаком, камень снимала. И всё это проделывала в голом виде. Артём всё время дантистов боялся, а тут и без наркоза боли не чувствовал. Там всячески богатеньких буратин ублажают, – продолжала Таня, вытягивая ноги на середину кухни. – Стрижка, маникюр, педикюр, массаж и много всего прочего. Артём Юльке скандал закатил, что она при других голая шляется. Она спокойненько парировала: «Бери меня на содержание, да ещё с мамой и двумя детьми. Тогда я буду вся твоя». Он и взял, как придурошный, – без неё ломки начинались. Квартиру ей купил – она ведь не москвичка. Машину, «девятку», гараж. На курорты сам с ней ездить не мог, но «капусту» давал пачками. Стал её рабом, короче. А она Артёма за глотку держала крепенько. И обещала, если Артём ей не угодит, позвонить тебе и всё рассказать.
Таня качнулась к невестке, обняла её и положила голову на плечо.
– Ты прости, что я только сегодня разродилась. Думала, не поверишь или расстроишься. Решила взять на себя все расходы Артёма, чтобы ты ничего не заподозрила. Вспомни, сколько за последние два года братан промотал «капусты»…
– Я верю.
Саша налила чаю и себе, и Тане, бросила в каждую чашку по кружочку лимона.
– Получается, кредитную карту Артём ей подарил? И щенка шарпея? И наряды от кутюр? И пластическую операцию в Швейцарии делала не ты? И квартиру купили не тебе?
– Нет. Это всё Юле пошло. По-моему, ты должна была узнать про них с Артёмом. Но, в то же время, я боялась твоей реакции, возможного скандала и вашего развода. Когда Артём застрелился, я решилась. Брат про Юльку рассказывал, когда в последний раз приезжал в Тулу. Это было двадцатого августа, если память не изменяет.
– Да, в тот день я не сопровождала его, – согласилась Саша.
– Так вот, братан не знал, радоваться ему или грустить. С одной стороны, вашему с ним браку уже ничто не угрожало. С другой – горевал, что никогда больше не окажется в Юлиной постельке. Она утонула в джакузи дня за три до этого, как раз семнадцатого.
– Интересно.
Саша допила чай, налила себе ещё. Таня до своей чашки не дотрагивалась.
– Ты сказала, она замуж вышла. За кого?
– Пёс её знает! Артём не откровенничал. Сказал, за воротилу какого-то. Генрихом, вроде, звать. Квартиру, машину, все свои накопления на него переписала, и очень скоро захлебнулась в ванне. Генрих всё и унаследовал. Твоё, между прочим, кровное.
– Не надо об этом, Танюша.
Саша хотела ещё что-то добавить, но в кухню вошла Аллочка – вся в чёрном, гладко причёсанная, с траурным крепом в толстой длинной косе. Пахло от неё духами «Алла» – крепкими, пряными, цветочно-фруктовыми.
– Никита Андреевич спрашивает, когда мы едем. А то ему срочно нужно в деревню – Ксюшу отвезти к бабушке с дедушкой.
– Он специально на поминках не пил, чтобы сесть за руль! – наигранно-весело сообщила Татьяна. – Предки его в Ромашково живут.
– Мам, он очень торопится, – предупредила Алла, заметив, что матери и тёте не до неё. – Мы Бекки берём с собой?
– Разумеется. Ты как, собралась уже? – Саша собиралась задать золовке ещё один вопрос наедине. – Тогда скажи Никите, что Таня идёт. И не забудь корм для собаки взять в холодильнике.
– Мам, я взяла уже всё, – пожала плечами Аллочка.
Воспитанная в элитной школе девочка держалась изо всех сил, хотя к глазам подступали слёзы. Она была очень привязана к отцу и понимала, что жить так, как прежде, они с матерью уже не будут.
– В школу я позвоню, скажу, чтобы забирали тебя из Хамовников, – сказала Саша, массируя виски.
Алла, ещё раз встревоженно взглянув на мать, вышла. Таня с трудом поднялась, опираясь на стол, взяла сумку, перекинула ремень через плечо.
– Ну что, чао? Мы с Аллой завтра позвоним тебе.
– Я буду ждать. Только ещё один вопрос…
Саша отвернулась, торопливо набрала ртом воздух, чтобы не сорваться в истерику.
– Ты о Юлии Крель давно знаешь? Или это всё открылось только что?
– Месяца два назад, когда Артём начал сильно зашибать. Как приедет в Тулу, так начинает квасить с отцом и грузить его. Дальше и меня подключил. Орал, что совесть мучает, а плоть не побороть. Специально в турне поехал по Скандинавии, ребёночка пытался сделать, а перед глазами стояла Юлия в костюме Евы. Поначалу мне по барабану всё это было. За тебя переживать, вроде, ни к чему. А потом женская солидарность победила, и я обозвала Артёма свиньёй. И это несмотря на его помощь, на заботу обо мне, махонькой и глупенькой. Тогда я своего старшего брата окончательно перестала уважать. А он об одном умолял – молчать. Покуда он жив, рта не раскрывать…
– Спасибо тебе за искренность. Иди, Никита заждался. И не обижайся, пойми меня, как баба бабу. А когда всё чуточку успокоится, приезжай обязательно. Посидим, кофе попьём. Устроим девичник, ещё Аллочка с нами будет. Мы станем нуждаться друг в друге, мне кажется.
Ознакомительная версия.
