Ознакомительная версия.
«Дорогая, любимая моя доченька. Как я хотела увидеть тебя. Мне разрешили. Прости меня, я не смогла выдержать всего. Родив, оставила тебя под дверью приличных бездетных людей. Сердце мне подсказывало, что они вырастят мою Оленьку достойным человеком. Я не ошиблась. Прости свою слабую мать и не ищи. Меня нет на земле вот уже двадцать пять лет. Как хотелось бы крепко обнять тебя и поцеловать, но не могу.
Будь счастлива, моя доченька. Мама».
Ольга машинально посмотрела на пакет. С него ей весело и задорно улыбался Олимпийский медвежонок.
1980 год – год её рождения.
В ту пору мне шел седьмой годок, и осенью предстояло идти в первый класс. Я была, как бабуля меня называла, совершенным «неслухом». Она даже не могла себе представить, как я, непоседа и юла, смогу высиживать уроки по сорок пять минут. Это совершенно невозможно!
В то утро с базара, помимо продуктов, бабуля принесла большой букет любимых маминых цветов. Это были очень крупные и необыкновенные по своей красоте астры сиреневого цвета. Цвет был представлен всеми оттенками, начиная от темно, почти черно-фиолетового до светло-сиреневого, который можно было принять за голубой. Букет был просто роскошным. Когда я его увидала, у меня перехватило дыхание от восторга.
Неосознанная детская любовь к составлению букетов впоследствии у меня четко сформировалась, и я стала профессиональным флористом. Но в те времена такого слова даже не существовало. Увидав сказочной красоты букет, во мне сразу заработала творческая мысль. Я стала быстро перебирать в уме все возможные вазы, которые могли бы подойти к этим цветам. Остановилась на большом с широким горлом и витой ручкой хрустальном кувшине. Он как нельзя лучше подходил к этому празднику цвета, не заглушал, а только подчеркивал богатство и разнообразие оттенков. Я залезла на табуретку и вытащила хрустальное чудо из буфета. Бабуля только и успела мне крикнуть вдогонку, чтобы была осторожнее и не разбила его. Но я уже неслась с ним, полным воды, в комнату. Для удобства села на пол и осторожно, любуясь каждым цветком, начала составлять букет, опуская их по одному в кувшин с водой. Бабушка, увидав меня, сказала:
– Ты бы на полу не сидела, и кувшину здесь не место. Всё поставь на стол, а то ненароком дверью можно разбить его.
На что я ответила:
– Мне некогда. Скоро придет мамуля, и я хочу обрадовать её.
Букет был почти готов, когда раздался звонок. Бабушка пошла открывать, а я, воткнув последний цветок, побежала в коридор, чтобы опередить её и самой открыть дверь.
Когда мама зашла, я, не давая ей опомниться, схватила за руку и потащила в комнату, при этом, постоянно чирикая о прекрасном подарке, который для неё подготовила и со словами:
– Посмотри, какой прекрасный букет! – рывком открыла дверь. Послышался удар и звон бьющегося хрусталя. Перед нашими взорами открылась ужасная картина. По всему полу разлетелись и цветы, и осколки когда-то чудесного хрустального кувшина, разлитая вода по всему полу как нельзя лучше дополняла картину катастрофы. Бабушка, всплеснув руками, добавила соли на мою рану, сказав:
– Ну, я же тебя предупреждала! Ох, неслух ты мой!
Я опустилась на колени и, взяв в руки несколько цветков, посмотрела на маму, из глаз полились слёзы. Для меня это было большим горем. Я плакала, меня успокаивали, и чем больше успокаивали, тем горше я рыдала. Было жалко прекрасный кувшин, цветов, и что вместо радости принесла огорчения своим самым любимым людям, а самое главное, рыдала о том, что я действительно неслух!
Меня еле успокоили к ночи. Укладывая спать, мамочка поцеловала меня в красные, ещё влажные от слёз глаза, и спросила:
– Ну, теперь поняла, что взрослых непременно надо слушать, и тогда всё будет хорошо. Ты, ведь у меня уже совсем взрослая, идешь в школу, а там без дисциплины совсем пропадешь. Обещаешь, что будешь слушаться?
Всхлипывая, я приподнялась и крепко обняла мамочку, которая сказочно пахла ландышами. Она же погладила меня по спинке и ещё раз поцеловав, уложила. Сон мне снился страшный, и во сне я всхлипывала, так глубоко переживая случившееся.
Настало утро. Проснувшись, вспомнила вчерашний день, снова навернулись непрошенные слёзы. Подумала, что надо пойти и ещё раз попросить прощения. Тихонечко на цыпочках, путаясь в длинной ночной рубашке, открыла дверь в комнату и обомлела. Посередине комнаты на круглом столе, покрытом кружевной скатертью, в центре стоял наш хрустальный кувшин, а в нём прекрасный букет из фиолетовых астр. Ранние лучи солнца падали на грани хрусталя, и по всей комнате летали солнечные зайчики. Это было настоящее чудо. У меня в груди взорвался золотой шарик и рассыпался на тысячи сверкающих искр. Я чуть не закричала от восторга. Чтобы поверить в реальность происходящего тихонечко подошла к столу и пальцем дотронулась до кувшина. Всё было настоящим!
Я повернулась и увидала стоящих за мной улыбающихся мамочку и бабулю, не выдержав, спросила:
– Что это?
– Это твой Ангел пожалел тебя. За твои искренние слёзы раскаяния послал тебе подарок, – ответила бабуля.
Я же закричала от восторга и кинулась целовать своих близких.
Радость моя была бескрайней и звенящей, наверное, такие сильные чувства могут испытывать только чистые детские души.
Маша уже давно не спала. Она наблюдала, как за окном черное пространство, плотно подходящее к самому окну, постепенно светлело. Словно кто-то в стакан с чёрной краской медленно вливал тонкой струйкой чистую воду, и концентрация цвета становилась всё меньше и меньше. За стеклом проходила мистерия под названием «Рождение дня», так величественно и значимо, что душа затрепетала от происходящего. Всё светлее и светлее, и вот первые лучи весеннего солнца заиграли на красивых занавесках тюля. Маша не зашторивала на ночь окна тяжёлыми портьерами, чтобы не пропустить небесное волшебство. Она уже давно перестала спать. Ждала утро следующего дня с трепетом, иногда проваливаясь в короткие моменты забытья. Маша умирала.
Многочисленные консилиумы ничего не могли сказать конкретного про её заболевание, но силы уходили, болевые симптомы усиливались, болезнь быстро прогрессировала. Сначала она боролась, а теперь уже сдалась и просто ждала конца. Поэтому каждое утро и день были для неё очень важны, словно дорогой подарок.
Тихо приоткрылась дверь, и в спальню заглянул муж, увидев, что Маша не спит, а лежит с открытыми глазами, он вошел, у него в руках был красивый графин из цветного хрусталя.
– Милая, ты не спишь? – спросил Вадим и символически коснулся своими сухими губами лба умирающей жены. Она безнадежно отвернулась к стене.
– Дорогая, мне непременно сегодня надо быть в студии. Выпускаем очередной номер, и возникли некоторые проблемы с фотографиями.
Маша молчала, словно не слышала сказанного. Знала, что Вадим врет, и уже давно врет: как только она слегла и стала беспомощной. Муж тяготился ею и старался, как можно меньше находиться в когда-то очень любимом доме.
Они поженились бедными студентами. Любили друг друга безумно, две души слились в одну. Жизнь и карьеру начинали с нуля. Всё, что теперь имеют – это их заслуга, большая часть, конечно, была Машиной, так как она пожертвовала своим талантом и пошла на неинтересную, но очень доходную работу бухгалтера. Талантливый человек во всём талантлив. Она сделала хорошую карьеру. Все деньги несла в дом. Даже от ребенка отказалась – это могло помешать работе. Они хорошо помнили голодные студенческие годы и поэтому не могли остановиться. Получая одно, они уже стремились заработать на следующее. Теперь всё. Стоп.
Когда человек не в силах остановиться сам, тогда Бог помогает образумиться, посылая болезнь. Маша много передумала, и многое поняла, но, кажется, было поздно. Силы покидали её с каждым днём. Услышав, как закрылась входная дверь, она громко и безутешно зарыдала. Ей было жалко себя, страшил ранний уход, и никого не было рядом, кто бы мог выслушать и пожалеть её. Душа-сирота брела по пустыне людского безразличия. Чтобы успокоиться, Маша дрожащей рукой потянулась к графину. Он был старинный, из темно-синего хрусталя, словно весь из драгоценного сапфира, ручка и носик из витого металла. С трудом, приподняв его и стараясь не расплескать, налила себе воды в стакан. Отпив, она почувствовала сильное головокружение, и, еле успев поставить стакан на прикроватную тумбочку, упала на подушку.
Прошло время. Резкий звонок в дверь прервал полудрёму-полуобморок. От неожиданности Маша вздрогнула, и первая мысль, которая пришла ей в голову, была – она сегодня умрёт. Удивилась тому, что совсем не испугалась и была совершенно спокойна. Снова раздался звонок. Подумала, что ей надо встать и открыть дверь непременно – ЭТО очень важно. От бессилия её мотало из стороны в сторону, она еле шла.
– Боже, зачем такая огромная квартира, словно полигон!
Ознакомительная версия.
