Ознакомительная версия.
Я киваю, но сдаваться не хочу:
– Птицы, но я вполне… то есть, у меня все в порядке.
Психолог улыбается:
– Не сомневаюсь. А обручальное кольцо вы… просто забыли сегодня надеть?
Я машинально прикасаюсь к безымянному пальцу: так и есть, забыла… Забыла, потому что «просто забыла», или – опять нечто «из подкорки»?
Олег Витальевич, кажется, еще и читает мысли:
– Не обращайте внимания, Маргарита. Мне, наверное, просто не хочется с вами так быстро расставаться. А вот заинтересовать собственной персоной хочется. И хочется продлить с вами знакомство. Как вам такая откровенность?
Я смотрю на него с немного наигранным удивлением. А потом решаю отбить этот чисто мужской «пас» в его же обезоруживающей манере:
– Олег Витальевич, неужели сейчас вы пригласите меня в ресторан?
– Да, а вы согласитесь. Мы ведь еще не договорили.
И вот мы уже сидим за столиком в нашем кафе на первом этаже и пьем кофе. Олег Витальевич очень ненавязчиво «продолжает знакомство»:
– Дело в том, что человек склонен искать самые простые объяснения всему, что с ним происходит. И это правильно, это норма человеческой психики. А вот излишнее самокопание – уже отклонение от нормы. Ну, разумеется, если это не часть профессии, как моей или вашей.
Я делаю глоток и закуриваю. Тяну время, чтобы ничего не говорить, а только слушать. Психолог привык к внимательной аудитории, мое молчание его не тяготит.
– Некоторые ваши вопросы показались мне немного личными. Остановите меня, если я касаюсь запретной темы. Хотите, я и не буду ее касаться вовсе. Но еще одну установочку вам дам, согласны? Она проста как все сущее. Правильный вывод – это верное решение, как в математике, так и в психологии. Сделали вывод из сложившейся ситуации – значит, уже почти нашли выход из нее.
Мы говорили бы еще долго, и не знаю, чем закончился бы этот разговор, возможно, исповедью. Я уже раскрыла рот, чтобы задать очередной вопрос «доктору», но тут в кафе заходит мой любимый Сергей Александрович. Не один: рядом с ним – веселая, как птичка, Алиса. Алиса щебечет, жестикулирует, играет глазами, Сергей внимательно слушает ее, улыбаясь и глядя вниз перед собой – это у него такая манера внимать на ходу. Они очень увлечены разговором и не сразу замечают нас с психологом. Но совсем не заметить кого-либо в небольшом кафе невозможно, и вот уже Сергей машет мне рукой и чуть кивает моему визави. Он наверняка смотрел наше «ток-шоу», а это всегда дает какое-то ощущение знакомства с героем передачи. Я кисло улыбаюсь в ответ. Сергей поворачивает голову к Алисе, а та только и ждала, когда можно будет продолжить беседу, не отвлекаясь на мелочи.
Почти со скрежетом перевожу взгляд на Олега Витальевича и напарываюсь на его понимающую улыбку:
– Коллеги? Или начальство?
– Коллега и начальство, – отвечаю я невозмутимо. Как мне кажется, невозмутимо.
А психолог-то наш – и впрямь орел! Все понял, все просчитал, да еще и молчит загадочно, хочет, чтобы я сама сказала что-то интересное для него, как для практика. Нет, ничего не скажу, улыбнусь вот ему вежливо, и все, разговор окончен – на эту тему, по крайней мере.
Без особой связи с предыдущим, Олег Витальевич спрашивает:
– Маргарита, а коньяк у вас тут заказать можно?
– Можно, – отвечаю я, – но желательно после работы.
– В таком случае, может быть нам переместиться в какое-то другое место? Я так понимаю, вы на сегодня уже освободились?
Я раздумываю недолго. Мне очень хочется сейчас уйти отсюда и больше не видеть, даже боковым зрением, как склонились друг к другу и говорят о чем-то Сергей и Алиса. Это, конечно, бегство.
А как вежливо и доходчиво дать понять тонкому знатоку человеческих душ, что я хочу пойти куда-то не с ним именно, а просто уйти и все?
Он опережает меня на полсекунды:
– Мне показалось, что вы просто хотели бы уйти отсюда. Или я не прав?
Да что же это такое! Так и будет просчитывать мои следующие шаги?! Не выйдет:
– Олег Витальевич, вы меня пугаете своей проницательностью. Да, мне хочется уйти. Не буду объяснять, почему. Но я никуда не пойду. Вы у меня в гостях, мы пришли попить кофе. Вот давайте и попьем! И коньяк сейчас закажем.
– А как же начальство? – спрашивает с улыбкой «доктор».
– Напишу объяснительную, а он объявит мне выговор. Мы найдем компромиссное решение, – мило улыбаюсь в ответ.
Олег отходит к стойке, я мечтательно смотрю в потолок, но прекрасно при этом вижу, как Сергей Александрович бросает на меня полтора взгляда: «целым» отмечает мое присутствие, «половинкой» сканирует место нахождение моего спутника.
Олег Витальевич возвращается. Мы делаем по глоточку.
– Я вам, наверное, надоел со своей лекцией, – сообщает мне мой догадливый собеседник, – но, если позволите, еще пару слов в тему скажу.
Я, согретая изнутри капелькой коньячку, милостиво киваю:
– Что вы, мне очень интересно…
Олег Витальевич как бы мельком, но довольно внимательно взглядывает на Алису и Сергея и произносит:
– Человек устроен так, что ситуация меняется, а модель его поведения остается прежней. Если знаешь кого-то не первый год, нетрудно догадаться, как он будет себя вести в разных обстоятельствах.
– Почему вы мне об этом говорите? – искренне удивляюсь я.
– Потому что вы мне очень нравитесь. Потому что мне, судя по всему, не на что надеяться. И потому что я знаю, а может быть, вижу причину.
Мне не хочется больше играть словами:
– Ну хорошо, причину вы знаете, а следствие? Психолог пожимает плечами:
– Ну я же не Господь Бог… Извините Маргарита, ваш муж… тоже намного старше вас?
– На одиннадцать лет.
Какой смысл притворяться и делать большие глаза на слово «тоже»? Мол, что значит «тоже»? А кто еще «тоже»? А почему вы, собственно, решили, что «тоже»?…
Да, тоже. Когда-то, до моего безумного романа с Сосновским, мне казалось, что одиннадцать лет – огромная разница в возрасте. Космос! Как же все относительно!..
Олег Витальевич понимающе кивает, но никак не комментирует этот факт. А потом говорит:
– Не знаю, как у вас, а у меня есть ощущение, что мы знакомы больше, чем три часа. И я очень рад этому знакомству. Между прочим, ваша коллега и ваш начальник, по-моему, собираются уходить. И пока я в вас окончательно не влюбился, нужно идти и нам.
Моя очередь понимающе кивнуть, но не комментировать это заявление по поводу «влюбился». Я тоже психолог, Олег Витальевич, работа такая.
Я сегодня без машины: в городе у меня нет особых дел, до Катькиной школы доберусь и на метро. Сегодня моя очередь забирать девчонок.
А Олег Витальевич, естественно, за рулем. Широким жестом приглашает подвезти меня на серебристом «додж караване» – наперсток «Старого Кахети», выпитый с кофе, его, видимо, не смущает. Пообщавшись с ним, начинаю понимать: он, в случае чего, так любого гаишника заговорит, что человек в погонах и с жезлом будет уверен, что граммульку тяпнул как раз он сам, а никак не водитель.
Но ехать почему-то отказываюсь. Впрочем, знаю почему: просто хочу побыть одна. Вслух говорю:
– Мне еще нужно в магазин забежать, в продуктовый. И чего я взбрыкиваю по мелочам, почему мне так хочется его разочаровать? Он мне – «влюбился», а я ему – «продуктовый магазин». Потому что не люблю, когда меня просчитывают и предсказывают мой следующий шаг. Или все же что-то, сказанное им, действительно меня зацепило и осело «в подкорке»? Что именно? Что-то про «меняющуюся ситуацию и модель поведения»?
Олег Витальевич целует мне руку:
– Удачи вам, Маргарита. Пусть у вас все будет хорошо.
– Спасибо, Олег Витальевич. До свидания, – в ответ улыбаюсь я. – И вам всего хорошего.
Я еще не дошла до метро, когда «додж караван» свернул на проспект.
А зайду-ка я в продуктовый магазин!
Глава 9
Психология семейных отношений. Теория и практика
Я безумно люблю Катьку и очень привязана к мужу. Но когда дочь вытворяет что-то из ряда вон, реакция моя однозначна – вся в отца! Что именно я вкладываю в это выражение, без пространных объяснений поймет любая женщина.
Учительница Ульяна Вячеславовна приветливо здоровается и спрашивает:
– Маргарита Владимировна, у вас не получилось прийти на родительское собрание? Тут есть несколько небольших финансовых вопросов.
Так, вторая часть мне понятна: очередной добровольный взнос на что-то внебюджетное. Плачу без комментариев.
А первая? Почему у меня не получилось прийти на родительское собрание? Да я про него просто не знала. Дневник не смотрю принципиально, а Катька ничего не сообщила. Странно. До сей поры я ходила на собрания, как на работу. Однако разбираться с дочерью буду наедине, обойдемся без публичной порки.
Всю дорогу болтаем с девчонками о том о сем… Настроение у девочек хорошее: через неделю каникулы, без пяти минут лето.
Катина подружка – хорошая девочка, умненькая, спокойная, смешливая. Но лидер в их парочке, конечно, Катя. И вот этот самый лидер-неформал, очевидно, волнуется: нервно смеется и время от времени поглядывает на меня с некоторой опаской. Ничего, пусть попереживает. Интересно, зачем ей понадобилось скрыть факт родительского собрания, если там всего лишь собирали деньги на внеплановый косметический ремонт лингафонного кабинета?
Ознакомительная версия.
