Он поднял голову, посмотрел прямо в глаза Михаю, улыбнулся и сказал:
– Точно, уверен, зуб даю… коренной.
Обычно совещания проходили в помпезной круглой переговорной. Если вопрос был интимный – в кабинете ЛМ. Если степень интимности приближалась к предельной – в комнате отдыха при кабинете, на желтых диванчиках. Когда воровали деньги, собирались в личной туалетной комнате шефа и включали воду. Допущенный в тубзик шефа – это была высшая ступень социальной иерархии в конторе. Как и любая традиция, эта содержала в себе немало мудрости.
«Ну правильно, – часто думал Алик, – позанимался грязными делами, тут же и подмыться можно, не отходя от кассы, так сказать».
Для одного шефа туалетная комната была более чем просторной. Четырех человек вмещала с трудом. ЛМ закрыл крышку унитаза и, как глава компании, расположился на самом козырном месте. Справа от него, на бортике джакузи уселись Михай и Алик. Юрист, как самый молодой член коллектива, стоял. ЛМ посмотрел на юриста, тот все понял без слов и включил воду. Шеф удовлетворенно хмыкнул.
– Ну что ж, начнем, пожалуй, – сказал он и развел руками. – Вот видите, в каких условиях приходится работать. Молоко бы за вредность давали. Ладно… Береженого бог бережет, а не береженого государство охраняет. Лучше уж бог, он хоть и строгий, но справедливый, а государство у нас совсем уж поганое.
Все дружно засмеялись. И не из лести. Чувство юмора у шефа было хоть своеобразным, но было. Насладившись эффектом от шутки, ЛМ продолжил:
– Тут у нас одна проблема возникла. Да и не проблема в общем, наоборот скорее. Задача, так это назовем. У Минсвязи осталось на конец года два с половинной миллиарда неосвоенных денег. Предложили помочь освоить. Что делать будем?
Михай откашлялся, скромно посмотрел на шефа, чуть ли руку не поднял, как школьник, и елейным голосом, на два тона выше, чем обычно, сказал:
– Леонид Михайлович, тут мы предварительно с Аликом обсуждали. У него есть предложения. Давайте послушаем.
– Да, да, пусть Алик скажет, пусть он скажет, пусть, – в манере шакала из Маугли (а мы пойдем на север, а мы пойдем на север) добавил юрист.
Шеф благосклонно кивнул.
– Говори, Алик, ты мне рассказывал, но давайте вместе послушаем.
– Спасибо, Леонид Михайлович, спасибо, коллеги, – поблагодарил всех Алик и начал речь.
Речь строилась по классическим канонам офисно-бюрократического искусства. Сам товарищ Путин частенько не брезговал пользоваться этим каноном. Точнее, почти все его речи писались по этому принципу. Вкратце схема выглядела так: сначала показать, как все плохо, ужасно и беспросветно. Это чтобы слушатели поняли сложность и почти невыполнимость стоящих перед страной, компанией, человеком (нужное подчеркнуть) задач. Потом аккуратно, где-то вдалеке показать надежду. Потому что делать что-то надо, и никто, кроме нас, ЭТО (удвоить ВВП, снизить инфляцию, повысить прибыль, стырить денег – нужное подчеркнуть) не сделает. Дальше показать решение проблем, не забыв изящно выпятить свою скромную роль. Мол, работал, как раб на галерах, не спал, не ел, не срал, мозги кипели, жопа дымилась, уходил с работы за полночь, приходил затемно, ночевал на скамейке у офиса. Далее неплохо бы найти объект для сравнения. Типа, в то время как в других странах, компаниях, преступных группировках (нужное подчеркнуть) безработица, ВВП, инфляция, норма прибыли, обнал (нужное подчеркнуть) составляет… (нужное вписать), у нас все то же самое в разы – выше, ниже, крепче, сильнее и глубже (нужное подчеркнуть). И в конце, конечно, проявить скромность, поблагодарить товарищей за поддержку и сказать, что без помощи «Единой России», команды единомышленников, российского народа, всех сотрудников компании, братвы из Ростова (нужное подчеркнуть) ничего бы не удалось сделать.
Алик строго выдержал классический канон презентации: то, что нужно, подчеркнул, где надо – усугубил, где положено – закошмарил. Особенно удалось сравнение. Он заметил, что тупой тривиальный обнал нынче стоит 6 %, а он вот так лихо обошелся с государевыми бабками, и всего за 10 %, включая отгон в офшор. Закончил он тем, что если бы не громадная инфраструктура в виде высокоэффективного производства, созданного лично многоуважаемым, да что там, великим Леонидом Михайловичем, с небольшой, но существенной помощью коллег, то никому они не были бы интересны: ни банку, ни Минсвязи. И предложенной схемы бы тоже не было. И появление млекопитающих на земле, возможно, было бы под большим вопросом, твою мать! Последняя фраза была произнесена оглушительным криком, но благоразумно – про себя. Речь тянула на пятерку с минусом. Минус он поставил себе на всякий случай, чтобы не сглазить.
– Что скажешь? – спросил ЛМ у юриста.
– Отличная идея, Леонид Михайлович. Мне все очень нравится. И недорого, и безопасно, и не придерешься. Но объективности ради должен отметить некоторые узкие моменты. Во-первых, мы отдаем купленный пакет акций в управление, а зачем мы его тогда покупали? Чтобы в управление отдать? Где экономический смысл? И главное, а где гарантия, что деньги за купленные акции они нам вернут? Впрочем, я, конечно, уверен, что Алик давно знает этих людей и не допустит такой ситуации.
«Падла, тварь, крыса, сука хитрожопая, гондон упитанный, яппи штопаный! – ругался мысленно Алик, при этом снисходительно улыбался и ласково смотрел на юриста. – Ладно, обосрыш юркий, сам напросился…»
– Что касается экономического смысла, даже странно слышать слова такие обидные. Экономический смысл, он ведь в чем? – Алик вопросительно посмотрел на юриста. Тот молчал. – Вот ответь мне, в чем экономический смысл?
– Да, действительно, в чем? – заинтересовался ЛМ.
– Вообще или в данном случае? В данном случае я его не совсем вижу.
– Да бог с ним, с данным случаем, – отмахнулся Алик, – ты в принципе скажи. В чем экономический смысл всего?
Юрист молчал.
– Ну чего ты, Дим, не тушуйся, скажи, – вставил свои пять копеек в анальное отверстие юриста Михай.
– Ну, не знаю, – растерялся юрист. – Чтобы выгодно все было, чтобы хорошо…
– Хорошо – это когда гондон на шалаве лопнул, а трипак она вылечила за неделю до этого несчастного случая. Вот это хорошо, Дима. А экономический смысл это немножко другое… – сказал Алик.
Первым заржал ЛМ. С армейских времен он высоко ценил солдатский юмор и глумеж над черпаками. Михай ценил все то, что ценил ЛМ, особенно в его присутствии. Смеялись хором. Бедный юрист выглядел полным дебилом. Причем даже непонятно почему, вещи-то он говорил более-менее дельные. Вот она, волшебная сила харизмы. У Алика харизма была, а у юриста не было. Зато у него была обида. Не дав доржать до конца, он дрожащим голосом спросил:
– Ну так а в чем же все-таки экономический смысл всего?
– Да не обижайся, Дим, ты и не должен этого знать. Экономисты понимают экономический смысл, а юристы, видимо, юридический, – пнул несчастного напоследок Алик.
– Нет, а ты все же скажи. В чем он, экономический смысл всего? – не унимался юрист.
– Экономический смысл всего…
Алик сделал паузу, интерес слушателей достиг апогея. Из крана лилась вода, холодный цвет люминесцентных ламп отражался в кафеле. И показалось всем на секунду, что вот сейчас, вот здесь, в этом продвинутом нужнике и раскроется самая главная тайна Мироздания.
– Экономический смысл всего… в деньгах.
Все облегченно выдохнули, а ЛМ даже пробурчал:
– Это ты, Алик, верно подметил. Не поспоришь.
– Я не шучу, Леонид Михайлович – в деньгах. А деньги мы так любим, что не только купили крупный пакет перспективного банка в расчете на многократный рост его стоимости в среднесрочной перспективе, мы еще настолько жадные, что отдали этот пакет в управление. И получаем три копейки в год по пути к этой радостной перспективе. Да еще и кредиты халявные как акционеры рассчитываем брать. С банкирами я договорился, зашлем им три копейки сбоку и тут же обратно получим, как дивиденды с управления, им нетрудно.
– А че, по-моему, прав Алик, все логично. Ты как думаешь, Дим? – спросил ЛМ.
– Ну я же не знал, что Алик уже договорился, – стал оправдываться юрист. – Так-то, конечно, нормально.
– Ну а если нормально, может, примем схему за основу? – попытался закончить совещание шеф.
Юрист был раздавлен предыдущим шоу с его участием. ЛМ улыбался. Михай молчал. Алик очень надеялся, что на этом все закончится.
– А как насчет второго Диминого вопроса, по поводу гарантий возврата денег? – спросил в тишине Михай.
– Да, кстати, как? – оживился ЛМ.
Алик ожидал такого вопроса. Но он предполагал, что вопрос задаст юрист. На фоне всеобщего веселья и опущенного Димы проканал бы любой ответ. Но эта яппистая рохля расклеилась так, что забыла все на свете. И вопрос задал Михай. Это было плохо. Очень плохо.
– Вот в этом Дима прав. Проблема действительно есть. Да, я знаю этих людей давно, и, кстати, работаем мы с ними уже три года по разным темам, и сбоев, слава богу, не было. Но мне кажется, что это проблема как раз юридическая. Надо составить с ними понятийное соглашение. Я это обговаривал. Вот Дима, я уверен, блестяще справится, а я помогу, если что.
