Ознакомительная версия.
Золушка сидит на кухне – в джинсах и уютном бесформенном сером свитере, курит сигарету за сигаретой, перепроверяет счета. Нет, она их уже проверяла на той неделе, но нельзя же просто так сидеть, совсем без дела!
В кухне чисто, как в операционной, и также неуютно, но Золушка этого не замечает. Взять квитанцию. Просмотреть бегло. Сравнить с такой же точно квитанцией за прошлый месяц, записать результат в тетрадь. Затянуться. Выпустить дым через нос. Затушить сигарету, вытряхнуть и вымыть пепельницу. Достать и прикурить другую сигарету.
Она не прерывает своих занятий даже после того, как из очередного облака дыма, покашливая, кряхтя и поругиваясь, вылезает крёстная фея.
– На массаж, стало быть, забила! – проницательно изрекает она вместо приветствия.
– По моим расчетам, это бессмысленная трата времени, – откликается Золушка, не отрываясь от своих счетов. Да, ей тоже не приходит в голову поздороваться с крёстной.
– Тебе надо научиться расслабляться! – в который уже раз повторяет фея. – Иначе принц будет напрягаться рядом с тобой, и у вас ничего не получится.
– Исходя из наших с принцем соционических типов – у нас и так ничего не получится. Кроме того, я изучила светскую хронику за последние десять лет и пришла к выводу, что ему нравится совершенно другой тип женщин.
Фея критически окидывает взглядом крестницу и небрежно роняет:
– Это уж точно.
– Что – точно? – кипятится Золушка. – А я тебе сразу сказала, что тут – без вариантов. Зря только время потратила – на шейпинг и маникюр. И деньги!
– Лучше бы купила учебник по синергетике макроэкономических процессов, да? – поддевает её фея.
Золушка на некоторое время зависает, в голове её щёлкают тумблеры и переключатели, потом она всё же отвисает и говорит:
– То, что ты только что сказала – абсурд. Такой дисциплины не существует, а, следовательно, по ней не может быть учебника.
– Я пошутила, – серьёзно отвечает фея. – А бал – уже завтра.
– Я же сказала – наши соционические типы…
– А я сказала – что – читай по губам: Бал. Будет. Завтра.
– Очень за него рада. На завтра у меня запланировано много неотложных дел, – пожимает плечами Золушка, складывает счета в папку, убирает в шкаф. – Кофе? Чай? Может быть, по рюмочке?
– Золушка, милая, ты, кажется, говорила, что любишь принца, – сладким голоском, который, впрочем, не предвещает ничего хорошего, говорит фея. – И я, кажется, обещала тебе помочь добиться его любви. Так вот – бал завтра. И я привезла тебе приглашение.
– Ну что толку, что толку от того, что я припрусь на этот чертов бал??? – взрывается Золушка и тянется за очередной сигаретой. Фея мягко, но настойчиво перехватывает её руку, а пачку с зажигалкой по-хозяйски засовывает в карман своей волшебной накидки.
– Ни одной сигареты больше. Понятно? И так-то гримироваться придётся, но если от тебя ещё будет вонять, как от курительной комнаты на факультете журналистики СПбГУ, то тебя просто не пустят во дворец!
– Да не поеду я на этот бал! Бессмысленно! Я провела исследование предпочтений принца, я поговорила с двумя его ближайшими друзьями – всё говорит о том, что такая, как я, ему не нужна.
– Такая, – фея интонационно подчёркивает слово «такая», но Золушка делает вид, что этого не замечает. – И в самом деле не нужна. Но мы сделаем тебя другой.
– Всё это мишура, наносное, обман, – шепчет Золушка. – На самом деле я такая, какая уродилась, и все это сразу почувствуют.
– У тебя сила воли – есть? – неожиданно меняет тему разговора фея.
– Ну, есть, – вскидывается Золушка. – Хочешь поспорим?
– Ага, – невинно улыбается фея. – Слабо не курить до завтрашнего полудня, лечь спать вовремя, вместо того чтобы торчать в интернете до самого утра, и хотя бы вымыть голову?
– Почему это – хотя бы?
– Потому что на то, что ты воспользуешься маской для лица, пилингом и примешь тонизирующую ванну, я даже и не рассчитываю. Ну как, справишься?
– Справлюсь. Только ради того, чтобы доказать тебе, что всё это – бесполезно.
– Разумеется, только ради этого, – с облегчением выдыхает фея и исчезает так же неожиданно, как появилась.
Золушка идёт в ванную комнату и принимается колдовать над своим давно уже запущенным организмом так, как учила её фея. Чисто из вредности, а не потому, что она на что-то надеется.
На следующий день Золушка по-прежнему сидит на кухне и штудирует какой-то полезный трактат. На ней те же джинсы и растянутый свитер, но сигарет поблизости не видно и общий вид уже не настолько удручает добрую крёстную.
– Отлично, – восклицает она, вылезая из буфета. Теперь за дело берётся мастер-имиджмэйкер. То есть – я.
– Ой, вот это уж совершенно лишнее, – отвечает Золушка. – Я сдержала слово, но, повторяю, это ничего не меняет.
– Ох и зануда же ты, деточка! – вздыхает фея, беззлобно ударяет крестницу волшебной палочкой по голове (так основательно, что «деточка» немедленно лишается чувств и сползает со стула) и принимается за дело.
Через час, вернувшаяся в сознание Золушка не может оторваться от своего отражения в зеркале и чуть ли не целует его – так оно ей нравится.
– Ну? – самодовольно усмехается фея.
– Офигенно! – выдыхает Золушка. – Только…
– Что – только? Ну-ка, попробуй меня разозлить, узнаешь, на что я способна!
– Только как же я поеду в таком платье – и на велосипеде? Оно же может помяться и запачкаться.
– Карета ждёт тебя во дворе!
– Но… у меня нет прав. И я не умею водить карету.
– Специально обученный кучер уже сидит на козлах!
– Но я…
– Убежать до 12 ночи и потерять туфельку ты в состоянии, я уверена! Большего от тебя не требуется.
– А если…
Фея, вздохнув, снова вырубает чересчур болтливую крестницу при помощи волшебной палочки, а после запихивает в карету её бесчувственное тело.
– Заприте дверь и не выпускайте её, пока не доедете до дворца! – распоряжается она. Бравый кучер козыряет и послушно блокирует все двери.
На этот раз Золушка приходит в себя почти что сразу и тут же начинает биться в стекло кареты: у неё явно есть ещё масса возражений и вопросов.
– Трогай! – приказывает фея и машет вслед карете платочком.
По дороге Золушка всё обдумывает, взвешивает и успокаивается. Если крёстная приложила такие усилия к тому, чтобы отправить её на этот чёртов бал, значит, шансы очаровать принца всё-таки существуют. И чисто из вредности их нельзя упустить!
Да-да, чисто из вредности! А вовсе не потому, что Золушке так уж нравится этот обаятельный, умный, красивый и богатый наследник престола.
Один белый-белый человек в белом-белом воротничке сидел в своем белом-белом офисе и делал белые-белые деньги. Делал месяц, делал другой, год делал и два года. А потом наступили черные-черные времена и денег в конторе белого-белого человека значительно поубавилось.
И посадили в его белый-белый кабинет еще одного белого-белого человека. И вот уже они вдвоем, сидя за белыми-белыми столами, продолжали вкалывать-вкалывать на благо родной компании. Но черные-черные времена не отступали, и со временем сотрудников в белых-белых воротничках в этом белом-белом кабинете стало уже трое.
Чистый-чистый воздух постепенно кончался, но это было только начало великих испытаний. Когда компания, по вине все тех же черных-черных времен, начала загибаться совсем, кабинет, в котором когда-то сидел только один белый-белый человек, поделили на части картонными перегородками, и в один из образовавшихся загончиков запустили, как хомячка, четвертого белого-белого человека.
Казалось бы, вот он – предел вместимости кабинета, но нет! Хитрый-хитрый начальник, в целях экономии средств-средств, приказал устроить в злосчастном кабинете второй этаж, поскольку сотрудники все равно большую часть времени проводят в сидячем положении, а до двери они и согнувшись пополам добегут, не велика беда, в коридоре распрямятся. И вот уже в белом-белом кабинете сидят друг у друга на голове, пять, потом шесть, потом семь белых-белых сотрудников! Когда черные-черные времена совсем стиснули контору своими страшными-страшными клещами, оставшихся сотрудников рассадили по стеллажам, одного подвесили на стенку, а начальнику в этом муравейнике умудрились даже выделить отдельный угол, с подставкой для секретарши. И все кругом были счастливы, что так ловко-ловко распорядились имеющейся в наличии полезной рабочей площадью. Не радовался только самый первый белый-белый человек, который два года сидел-сидел совсем один в этом кабинете, а теперь был вынужден освободить свой угол для начальника и работать отныне в коридоре. Он вышел на улицу, удивлённо огляделся по сторонам, а потом пошел купаться в море и больше не вернулся.
Говорят, он стал чёрным-чёрным от солнца, потому что день-деньской торгует белым-белым мороженым на берегу бескрайнего-бескрайнего моря.
Ознакомительная версия.
