Ознакомительная версия.
Продавец обиделся.
– Это черви сомнения… Они составляют его необходимую принадлежность. Без червей сомнение не может считаться полностью настоящим. Как экологически чистые яблочки. Черви сомнения являются показателем высочайшего качества сомнения!
– Как у сыра «рокфор»? – уточнил Том. – Но там они дырки прогрызают, а тут?..
– Они будут грызть вас, и вы никогда не успокоитесь на достигнутом. Будете стремиться всё к новому и новому и постоянно сомневаться во всём…
– Надо ли сомневаться? – усомнился я.
– Так что: и на месте спокойно не посидишь? – удивился Том. – Зачем оно?.. Впрочем, одного червячка я бы, пожалуй, взял, поменьше. Только чтобы он не грыз слишком часто. Чтоб не давал успокаиваться, но и не так, чтобы места себе не находить.
– Вам завернуть? – обрадовался продавец.
– Попозже. Мы к вам ещё завернём. Тогда и вы завернёте.
Глава 10. Улыбки и гримасы
Вывеска, бросившаяся нам в глаза – пришлось зажмуриться, чтобы не повредить зрение – выглядела не очень оригинально и, наоборот, очень знакомо, особенно мне. Тому она, пожалуй, могла показаться новой, но я хорошо помнил минувшее недавно: «Улыбки разных широт». Рубрика кубрика. Или кубика Рубика.
Висела она над входом в небольшую лавку, куда мы собирались войти, да не вошли, потому что оттуда вышел продавец и завозился с замком, закрывая – на учёт, переучёт, обед, уход на базу, завоз товара, санитарный день и час, ликвидацию, конфискацию, экспроприацию…
Он закрыл дверь на замок, а замок положил в карман.
– Так-то надёжнее, – подмигнул он, – кто откроет замок, если он у меня в кармане?
– Логично, – кивнул я краем уха, им же слушая разговор Тома с Гидом:
– Имеется в виду широта – ширина – улыбки, или же географическая широта места, на которой улыбка появляется? – интересовался Том. – Или ширина лица? А до улыбки или после?
«Вот она, современная прагматическая молодёжь! – подумал я. – Всё-то им надо разжевать да рационализировать».
– Давайте спросим продавца, – загадочно ответил Гид. Что особо загадочного я услышал в его ответе, я не смог понять. Мне так показалось из-за того, что я слушал краем уха. А может, Гид решил поиграть в загадки.
Продавец оказался словоохотливым, но отнюдь не словоулыбчивым, хотя и улыбкоохотливым – как выяснилось в дальнейшем. Не охотоулыбчивым, а именно улыбкоохотливым. Во всяком случае, слова его не улыбались, что нам показалось немного странным…
Он пустился в длительные рассуждения о сравнительных характерисчтиках улыбок: он знал их наперечёт, отпускал немалые шутки – впрочем, не слишком далеко: они бегали вокруг него, как собаки на поводках – словом, всячески старался выжать из нас хоть малюченькую улыбку. Но мы, видя его подкислённое лицо, стоически стискивали губы, не позволяя им дрогнуть в стороны.
Потом он не выдержал и принялся упрашивать и умасливать. Причём умасливал настолько сильно, что я ощутимо заскользил по тротуару. Ноги начали разъезжаться, и я вспомнил хрестоматийную корову на льду.
– Всего одну улыбку! – умолял продавец, – Одну-единственную! Ну что вам стоит? Одна улыбка – и я счастлив!
Нет, если бы он не скорчил откровенно дикую рожу – я успел подумать, что он учился у лучших клоунов мира, а, может, и у самого Мистера Смеха (смотри у Александра Беляева) – он бы ничего не добился. Но я не выдержал и… послал ему улыбку. В синем конверте – у меня как раз завалялся один в кармане.
Продавец сразу схватил её и спрятал, бормоча:
– Спасибо, спасибо, большое спасибо… – конверт он тоже спрятал, в другой карман.
Но сами «спасибо», включая и «большое», показались мне не более чем пустыми оболочками, пустышками: содержание в них отсутствовало. Я долго раздумывал: брать ли? Для чего: всучить кому-нибудь? Так сколько с ними таскаться придётся, никаких прибылей не захочешь. Я немного подумал, взвесил их в руках – и пустил по ветру.
– Зря вы так, – сказал Гид, – он её высушит.
– Кого? – не понял я.
– Вашу улыбку. А потом продаст. Думаете, он себе на память? Вот посмотрите, – он повёл рукой.
И как я раньше не обратил внимания! Или оно закончилось? – над входом в лавчушку болталась целая связка сушёных улыбок, шелестящих на ветру. Как рыбы-фахаки в «Занимательном аквариуме». И на бревенчатой стене лавчушки висели распростёртые до дыр, прибитые громадными ржавыми гвоздями улыбки. Самые разнообразные: добрая, ироническая, недоумевающая, удивлённая, приветливая, насмешливая, саркастическая… И все сухие-пресухие.
– Но это же страшно… – прошептал я, – улыбка должна быть живая…
– Есть и живые. Но он торгует сушёными. Считает, что так они дольше сохранятся.
– И что, кто-нибудь покупает?
– А как же! Покупатели находятся. Правда, в основном люди чёрствые, так что им сухие улыбки очень к лицу. А некоторые покупают живые и засушивают сами… – Гида переедёрнуло, – что ещё страшнее… не все умеют правильно обращаться с улыбкосушилками. Засушить улыбку – сложное дело, надо учесть массу факторов: температуру, влажность, погодные условия… есть определённые правила, отработанная технология. Если её не соблюдать, улыбки перекашиваются, уродуются, превращаются в гримасы…
Мы с Томом слушали, раскрыв рты. Но не улыбались, даже в полрта.
– Есть, правда, люди, – продолжал Гид, – которые специально превращают улыбки в гримасы. Я считаю это извращением, – твёрдо добавил он.
После услышанного мне перехотелось оставлять свою улыбку, дарить её первому встречному. Разве можно разбрасываться улыбками? Но как вернуть её?
– Послушайте, – я шагнул к торговцу, – немедленно верните улыбку обратно, а то…
– Э-э, нет, угрозами улыбку не вернёшь, – возразил продавец.
– А чем можно вернуть?
– Зачем она вам? Разве мало вы бросали улыбок направо и налево… у себя дома? Почему же вам жалко здесь? – он увещевал меня, точно маленького ребёнка, которого успокаивают, подарив какую-то вещь. Но здесь вещи были виртуальными, и я их не увидел.
Доля правды в его словах имелась, я чувствовал. Да я и сам виноват: не понял, не увидел, не разглядел. Как бы выйти из создавшегося щекотливого положения? – начинало щекотать пятки.
Но мне помогла щекотка: она принесла мысль превратить неприятную ситуацию в игровую:
– Да-а… вы её засушите, – принимая игру и вживаясь в роль, тоном обиженного ребёнка протянул я.
– А откуда вы знаете, что делают с вашими улыбками там, дома? Думаете, их подбирают и хранят? Нет, их затаптывают, затаптывают грязными ногами.
– Ну-у… не все… я думаю…
– Не все, – согласился он, – но большинство. А тут… Что вам потеря какой-то маленькой улыбочки? И потом – разве это потеря? Так, потерька. Я обработаю её особым образом, она станет настоящей жемчужинкой в моей коллекцийке…
Я почти согласился с ним. И всё же… мне не очень хотелось увидеть свою улыбку засушенной… Бр-р!
– Утешьте себя тем, что она дольше сохранится, – успокоил меня Гид.
– Что ж… Пусть так…
Но впредь – решил я для себя – я буду более тщательно следить за тем, кому дарю улыбку. Может быть, даже при помощи спецсредств…
– А скажите, Гид, – обратился я к нему, – где можно посмотреть живые улыбки? Они продаются?
– Тут, недалеко, – согласился Гид.
Тут некое воспоминание отвлекло меня от дум о судьбе улыбки:
– А нельзя ли посмотреть на улыбку Чеширского Кота. Интересно, она там есть? Признаться, давно мечтаю о ней… С тех самых пор, как прочитал Кэрролла…
– О!.. – лицо Гида затуманилось. – Улыбка Чеширского Кота! Дорого бы я дал, чтобы увидеть её вживе… К сожалению, это невозможно: с тех пор Кот не расстаётся со своей улыбкой. Но у меня есть фотография, цветная. Я всегда ношу её с собой. Вот, – он протянул мне небольшую карточку.
– … Да, – произнёс я, возвращая карточку. – А у вас нет второго экземпляра?
– К сожалению, – вздохнул он. – Да и этот я достал соврешенно случайно. И за большие ятики.
Что-то в его словах показалось мне не совсем правдой, но я промолчал.
Больше Гид на данную тему распространяться не стал, а провёл нас к вольеру, в котором бегали, носились, летали десятки улыбок. Некоторые мне особенно понравились: лёгкие и пушистые.
– А как насчёт улыбок из солнечных зайцев? – спросил я, вспомнив Велтистова с его Электроником и сделав серьёзный вид.
Гид поморщился.
– Слишком слепят глаза. К тому же ненатуральный материал: синтетика.
Мы помолчали, и некоторое время просто рассматривали улыбки. Здесь я осуществил ещё одно давнее желание и посмотрел сардоническую улыбку. Признаться, я представлял её несколько иначе и остался немного разочарован.
– А ухмылки у вас где? – поинтересовался я у хозяина, когда он подошёл к вольеру. Тот скривился:
– Вульгарный товар. Торгуют подпольно – под полом, в подполье, под полем, из-под полы, и очень немногие разносчики. Честный торговец никогда не свяжется.
Ознакомительная версия.
