Ознакомительная версия.
Наконец, поезд заканчивается.
– Сергей, не дури! – я прицеливаюсь, но нажать на курок так и не решаюсь.
Дурнев уже закарабкался на самый верх, и почти улизнул.
– Уйдет, – говорю я сам себе и снова неохотно прицеливаюсь.
– Бросай оружие, никому не двигаться! – слышу я голос сзади, оборачиваюсь и вижу за забором на крыше того самого гаража, с которого мы попали сюда, молодого полицейского, держащего меня на мушке.
Тем временем сзади как-то сильно хрустит «колючка», наверно брат продавил очередной виток и почти уже перемахнул.
Выстрел!
Нагибая голову, как в замедленной сцене, я поворачиваюсь – Сергей хватается за плечо, его ведёт в сторону и он, запутавшись в отогнутых прутьях спиралевидной колюще-режущей Егозы, соскальзывает с края, повисая на смертоносных витках в неестественной позе прямо на ограждении.
Я молниеносно выпрямляюсь и посылаю неточную очередь в сторону гаража, поверх головы Полицейского, чтобы согнать того с крыши. Одна из пуль попадает в распределительный щиток напряжения. Яркая вспышка рождает тысячу искр, озаряя на мгновение всё окружающее пространство.
Подбегаю к брыкающемуся брату. Картина жуткая. Из глубоких порезов сквозь ошметки покромсанной одежды ручьями течет кровь. Под тяжестью тела, острые как бритва обжимающие проволоку лезвия, всё сильнее и болезненнее впиваются в плоть, рассекая кровеносные сосуды и сухожилия.
– Не двигайся, делаешь только хуже, – я пытаюсь сообразить, что делать.
– Брат, это конец, да? – Сергей смотрит на меня испуганными детскими глазами, словно дичь угодившая в безвыходную ловушку.
– Это специальная оцинкованная проволока. Из неё нельзя освободиться без помощи трех-четырех человек. Тише, береги силы.
– Я так и не сказал тебе, – Сергей слабеет с каждой секундой.
Он медленно приподнимает залитую кровью правую кисть и чуть подает её вперед. Я подбираю левой рукой его прохладную ладонь и слегка сжимаю её.
Под порывами враждебно-леденящего ветра, держась за руки, мы молча смотрим друг на друга.
– Не суди меня, брат, – Дурнев выдавливает из себя последние слова, и его тело обмякает, теперь уже навечно.
Я не спеша отпускаю липкую безжизненную кисть и отступаю назад. Косой дождь, как художник, размывает на ограде темно-бордовые кровавые узоры. Где-то наверху в порывах ветра ходуном ходит слабый желтый фонарь.
Единственное, что я чувствую – это сожаление. О том, что нельзя вернуться время вспять и уговорить брата выбрать иной путь.
То, как мы живем сегодня – результат всех наших выборов. Кто бы что ни говорил вам, всё всегда выбираем мы сами. Запомните это.
Каждый наш выбор изо дня в день определяет весь ход нашей жизни. Формирует цепочку событий, поступки и их последствия.
За всё это отвечать нам перед нами же самими.
* * *
Я не хочу испытывать судьбу и ждать, когда на крышу вернется осмелевший хранитель порядка с подкреплением. Вытираю рукоятку пистолета о своё мокрое насквозь пальто и бросаю его на почерневшую от мазута траву. Тут же мокнут и портятся разметавшиеся наши с Сергеем старые детские черно-белые фотографии.
Последний раз бросаю взгляд на брата и удаляюсь с освещенного участка в темноту, в сторону вокзала. Я столько раз представлял себе нашу встречу, гадал о вариантах, даже придумывал, что ему скажу. И вот, в лице решенной головоломки и открывшейся мне правды, я ощущаю только преследующую меня недосказанность, и лишь усилившееся чувство одиночества, ненужности и разбитости.
О чем я думаю?
Правда в том, что мир прекрасен и убог одновременно. Чудес не бывает.
Любые выдающиеся способности – это бремя, вынести которое способен далеко не каждый. Сбиться со светлого пути и уйти во мрак – дело плёвое.
Почему мы с братом, почти одинаковые в прошлом, в новом качестве с идентичными способностями вдруг выбрали диаметрально противоположные судьбы. Почему я смог остаться человеком, а Сергей стал преступником, способным отнять жизнь у слабого и невиновного.
Чем больше силы – тем больше ответственность.
Никогда нельзя это забывать.
* * *
290 секунд.
Их достаточно, чтобы молодой стрелок с крыши, не вспомнил обо мне ничего. Просто забыл, что здесь только произошло, а следователи с утра написали рапорт, что именно Дурнев, управляя автомобилем Порше, врезался в остановочный комплекс и, покинув место ДТП, в невменяемом состоянии, нанеся вред сотрудникам предприятия общественного питания, стрелял в Полицеского и погиб на месте при попытке к бегству.
Прихрамывая я иду, постоянно спотыкаясь, о скользкие от мокрой снежной крошки шпалам. В голове также темно, как и на путях.
Я нахожу себя совершенно потерянным, сидящем на табурете в коридоре отделения травматологии Центральной Поликлиники № 15.
Смотрю на заляпанные кровью часы, протираю подушечкой пальца стекло циферблата: 05:15
Вспоминаю, как вернулся на Ленинградский вокзал и всё через тех же таксистов с чаем выяснил, куда отвезли Карину на карете Скорой помощи. Забрал свою, чудом не эвакуированную «шестерку».
Из палаты 212 выходит средних лет дежурный врач. Я встаю и сразу направляюсь к нему:
– Как она?
– Простите, а вы кто ей будете?
– Это моя девушка. Мы вместе учимся в институте.
– Ясно, я ввел ей успокоительное, она сейчас спит, угрозы жизни и здоровью нет.
– Я могу с ней повидаться?
– Утром, молодой человек.
– Если я хоть что-то могу сделать, – я достаю из внутреннего кармана пару купюр – всё, что у меня осталось.
– Это не нужно, – волевым жестом останавливает меня доктор.
– Тогда передайте ей, пожалуйста, вот это, – я протягиваю мобильный телефон, который забрал у Макса.
Несколько минут назад я почистил его память, обнулив все настройки до заводских. Потом записал небольшое видеообращение.
– Это можно, – врач принимает аппарат и уходит.
– Спасибо вам, – говорю я ему в след.
Сегодня я очень рано встал и, впервые за долгие годы, проснулся со спокойной душой и в хорошем настроении. Можно сказать, я практически выскочил из кровати навстречу новому дню.
Карина идет на поправку, и на следующей неделе я заберу её к себе.
В видеоролике, записанном на отобранный у Макса телефон, я постарался как можно радостнее сообщить, что мы знакомы и близки. Что вероятно, она не помнит меня из-за травмы. Наплел что-то про вокзальных пьяных панков, добавив, что обязательно навещу её, как только разрешит лечащий врач.
Рассказывать Карине всю подноготную я не стану – зачем лишний раз её травмировать.
Мне кажется, сейчас мы как никогда нужны друг другу. Тем более я многим ей обязан, и свой долг ей я выплачу по максимуму.
* * *
Вчера я снова убедился, что бы мы ни делали, какие поступки не намеревались совершить, в любых обстоятельствах надо всегда оставаться людьми.
Я понял, что, несмотря на абсолютное одиночество и тот факт, что у меня фактически нет прошлого, в огромном перенаселенном мегаполисе всё же нашёлся один человек, почти чужой и незнакомый, который сделал то, на что не способны миллионы других. Доверился мне и сделал шаг навстречу, с риском для себя, в некотором смысле добровольно помог мне в трудную минуту.
А значит мир не без добрых людей. И Карина, хоть она и захочет поспорить на эту тему, не самый бесполезный человек на Земле.
* * *
В самом конце обычно вспоминают самое начало.
Я продолжаю жить в этом городе, среди миллионов обычных людей, которые даже не запомнят моё имя при встрече, никогда не поздравят с днем рождения, не пригласят на уик-энд.
Но ведь если задуматься, один ли я сталкиваюсь с похожей повседневностью?
Люди одиноки. Ежедневно мимо нас проходят, проезжают, пробегают тысячи попутчиков.
Мы встречаемся и тут же расстаёмся навсегда. Попробуйте вспомнить, например, кассира, который вам пробивал сдачу в супермаркете сегодня утром.
Может быть, не такие уж мы разные.
Мало кто понимает важность отношений, ещё меньше тех, кто ценит и бережёт значение такого понятия, как доверие. Кто умеет сохранять его.
Отчуждение и мнительность, неспособность видеть в окружающих доброжелательность и порядочность, как правило, приводят к трагическим последствиям. Ведь, по сути, кто не умеет или не хочет вызывать к себе расположение – легко может стать очередным Гипнотизером. Шагать по головам, перемалывать других людей ради собственной выгоды.
Я гоню эти мысли прочь и надеюсь только на лучшее.
В новой жизни, где-то там, спрятанный в заковыристом лабиринте многоэтажных коробок и дорожных развязок, завтра будет расти мой сын, вместе со своей мамой, которой я никогда не смогу признаться в своих чувствах, и мужчиной, которого он уже начал называть своим отцом.
Пусть это и сложно, но я всё же попробую искренне порадоваться их счастью дистанционно, не вмешиваясь. Пусть им будет хорошо, ну а с собой уж я справлюсь.
Ознакомительная версия.
