Ознакомительная версия.
Вылезли на берег. Муж смотрел на меня с интересом. Новые знакомые достали колоду карт. Женя несла из бара высокие стаканы с пивом. Пригласили меня – в подкидного интересней вчетвером.
Я извинилась: хочу подремать, ночью плохо спала.
– Вот! – обрадовалась Наташа. – А если бы поплясала, да еще сто пятьдесят коньячку, спала бы как убитая!
Муж кивнул:
– Стоит попробовать!
Я надела бейсболку, нацепила очки и взялась за книжку.
Партия разыгрывалась шумно и ожесточенно. Дамы обвиняли Галину в жульничестве, та бросила карты, заявила, что подруги дуры, и пошла в бар пить кофе. Минут через десять она сидела на барном стуле и вовсю кокетничала с барменом.
Через полчаса Женя и Наташа позвали ее обедать. Обиды были забыты, и вся троица дружно отправилась в столовую. Бармен с грустью смотрел Галине вслед, та заманчиво вращала бедрами.
Муж почему-то опять тяжело вздохнул и углубился в журнал, а я попробовала подремать. Благо, наступила полная тишина.
На ужине мы, естественно, встретились. Подруги опять гордо выхаживали на высоченных каблуках и при полном параде. На их столике, как и накануне, стояла бутылка шампанского. Метрдотель с лучезарной улыбкой крутился рядом. Я поняла: их опять ждут яркие впечатления и даже, возможно, приключения.
Почему-то вздохнув, я принялась за морковный салат. Очень хотелось жареной картошки, но совесть (или поджелудочная?) больно толкнула меня в бок.
В этот вечер на веранде играл приглашенный тапер. На столах горели свечи, пахло морем и цветами. В общем, все располагало к романтике. Мои знакомицы встрепенулись и решительно двинулись на веранду. Женя закружилась в вальсе с Наташей, а Галина пригласила на тур пухлого немца, жующего в одиночестве. Тот покраснел, испуганно оглянулся вокруг и нерешительно двинулся за бойкой дамой. Потом и Женя отыскала себе кавалера – хорошо поддатого худосочного поляка, отдыхающего со взрослым сыном. Наташа подошла к своему столику, махом выпила фужер шампанского и решительно оглядела зал. Все суетливо опустили глаза и активно принялись за остатки ужина. Она тяжело вздохнула и взяла за руку пожилого растерявшегося метрдотеля. Тот попытался ей что-то объяснить, но она решительно замотала головой. Метрдотель вздохнул и обреченно двинулся за отчаянной русской. Видимо, отказать гостье было еще хуже, чем танцевать на рабочем месте.
Оживившийся тапер усиленно барабанил по клавишам. После вальса пошло таинственное танго, потом – чарльстон и подобие польки. Видимо, весь известный ему репертуар.
Первым сошел с дистанции грузный немец. За ним – смущенный и оправдывающийся метрдотель. Дольше всех продержался хилый пан, закручивая тонкими ногами невероятные и опасные па. Но вскоре его позвал недовольный отпрыск, и незадачливый танцор, галантно поклонившись, позволил разгневанному сыну увести себя.
Девушки мои посовещались и подошли к инструменту. Галя что-то зашептала таперу, Женя попробовала что-то напеть, и полилась песня. Вернее, песни, микс «нашего всего»: и «Отговорила роща золотая», и «Мороз, мороз», и «Очи черные» – как без них? Ну а потом – Пугачева, Аллегрова, Стас Михайлов и Михаил Круг. Да, и еще – репертуар «Лесоповала». Куда ж без него, родимого?
В общем, тетеньки отрывались по полной. Пели они слаженно и довольно стройно – красиво, в общем.
Было видно, что нашим соотечественникам даже взгрустнулось. Аплодировали дружно все – особенно старались благодарные и открытые иностранцы, наивные, как дети.
– Красиво отдыхают! – заметил мой супруг.
– Как умеют. Молодцы! – ответила я, не приняв его иронии. – Это куда лучше, чем сидеть с постным лицом и ковыряться в салате!
Муж посмотрел на меня с явным изумлением – зная мою сдержанность.
Мы встали из-за стола и поплелись в номер, скоро должны были начаться последние известия. Как-то обреченно, надо сказать, поплелись. По крайней мере, я. У выхода я помахала своим новым подругам, уже сидящим за столом в компании пузатого немца, открывающего новую бутылку шампанского.
Интересно, за чей счет? Думаю, ответ ясен.
На следующий день в холле гостиницы подруги записывались на экскурсии. На все подряд. Пригласили меня поехать на золотую и кожевенную фабрики, а заодно и на меховую. Я сказала, что не очень люблю все эти коллективные выезды, что истории про дешевые изделия на фабриках – бред и чистой воды афера и смотреть на национальные танцы, арабские ночи и поющие фонтаны мне совсем неинтересно. Так же, как слушать дурацкие байки плохо говорящего сонного гида. Кроме того, придется очень рано встать и потерять такой дорогой пляжный день.
На меня посмотрели с осуждением и недоверием.
Им, в отличие от меня, было все интересно.
А наутро испортилась погода. Небо плотно заволокли низкие свинцовые тучи, пошел мелкий и занудный дождь, подул сильный, совсем не южный ветер.
Народ, обреченно облачившись в кроссовки и ветровки, двинулся в город. Кто точно обрадовался непогоде, так это держатели магазинчиков и лавчонок. Что еще делать, если отменился пляж? Только шататься по лавкам и скупать никому не нужные дурацкие сувениры и тряпки.
Мы тоже оделись потеплее и решили посидеть на берегу. Муж, естественно, отказался от шопинга – самого ненавистного для него времяпрепровождения, в номере валяться тоже надоело, и он объявил, что мы идем дышать морским воздухом.
А на берегу, на сыром песке, набросив на плечи халаты и полотенца, в гордом одиночестве сидели и дружно играли в картишки Галя, Наташа и Женя.
Потом Наташа и Женя, сбросив с себя все тряпки, с криком бросились в неласковое, мрачное море.
Я поежилась. Вот ни за какие бы деньги! Ни за какие блага мира! Только если спасти чью-то жизнь!
Потом к воде подошла Галина. Подружки активно и громко приглашали ее разделить удовольствие. Та долго не решалась, а потом резко скинула халат и бросилась в воду.
– Смотреть больно, – прокомментировал мой муж.
А они резвились, хлопали ладонями по воде, громко хохотали. В общем, опять радовались жизни.
Честно говоря, даже завидно стало. Мне-то хотелось поныть, поскулить по поводу испорченного отдыха и потерянных пляжных дней.
Мы замерзли и ушли в номер. Хватило нас ненадолго.
Вечером, на ужине, я столкнулась с Женей. Она удивилась тому, что мы не купались.
– Холодно же, – оправдывалась я. – Да и без солнца как-то… Ветер к тому же. Не пляжная погода. Совсем.
– Так море же! – удивилась Женя. – Оно-то на месте. Никуда не делось! Что ж теперь, в номере валяться, денечки золотые терять?
Она нас не понимала и, наверное, осуждала.
А через два дня уже ярко светило солнце, словно и не было никакой непогоды, и все дружно ринулись на пляж, наверстывать упущенное.
Подружки пили пиво и чистили воблу. Я видела, как мой супруг сглотнул слюну.
– Интересно, – задумчиво произнес он. – А где эти красавицы воблу-то взяли?
Наташа, приветливо махнув нам, предложила разделить трапезу.
Мы вежливо отказались. Почему? Комплексы, наверно. Хотя можно было взять в баре пива, орешков и присоединиться к веселой компании.
Муж принес пива, и мы грустно заедали его соленым фундуком. Тут подошла Женя и положила перед нами разделанного аппетитного, жирного леща, объяснив, что рыбы у них навалом, берут с собой всегда, потому что здесь такого не найдешь «ни за какие валюты». Это было абсолютной правдой.
Мы распинались в благодарностях, а Женя удивленно ответила:
– Да о чем вы? Такая ерунда! Отчего не поделиться с приятелями?
Итак, нас приняли в приятели. Нас, скучных, тоскливых и необщительных. Такой вот бонус – в виде копченого леща и хорошего отношения.
Потом Женя доверительно сообщила, что вечером их ждут серьезные дела. А именно – покупка мехового жакета для Галины, кожаной куртки для Наташиного мужа и всяческих подарков для родственников, друзей и детей.
Мы жарко пожелали им хорошего шопинга.
Вечером после ужина ко мне подошла общительная Женя и принялась зазывать в номер посмотреть «шикарные покупки».
Я, примерно представляя, что это может быть, вяло отказывалась. Но куда мне против Жениного напора! Силы были явно не равны. И я потащилась в их номер. Знаю за собой грех – если мне что-то активно не нравится, хвалить я это точно не стану. В лучшем случае произнесу что-то вроде: «Ну ничего. Миленько так». А лицо у меня при этом будет… В общем, артистка я никакая. Плохонькая.
В номере подруг стояли шум и крики. Пахло пивом, кожей, пластиком и духами. Кровати, ковролин и тумбочки были завалены пакетами, пакетиками и клочьями упаковочной бумаги. Перед зеркалом стояла Галина – в трусах и без лифчика, на ней красовался норковый жакет. Она поворачивалась перед зеркалом, пыталась увидеть себя со спины и сбоку, вертелась и вытягивала шею.
Наташа возлежала на кровати и отпускала восторженные комментарии.
Ознакомительная версия.
