Ознакомительная версия.
Осенённый внезапной догадкой, я вернулся в спальню и посмотрел на телевизор внимательнее. Под разбитым экраном рядом с зелёным ярко светился красный огонёк. Тик-так, Виктор, тик-так.
Значит, пристрелив хозяина дома, Маларья со своим приятелем открыли газ, поставили таймер на телевизоре, разбили его, наскоро допросили меня и ушли. Когда из-за сработавшего таймера в разбитом экране проскочит искра, дом взлетит на воздух.
Смерть в мои планы как-то не входила.
Лихо орудуя посохом как костылём, я бросился на выход, прихватив висевший у двери потёртый кожаный плащ. Думаю, его бывший владелец не стал бы возражать – ему уже можно было не беспокоиться о погоде. А мне плащ очень пригодился бы.
Спотыкаясь, я выскочил на крыльцо, неуклюжими прыжками пересёк дворик, распахнул плечом аккуратную калитку и побежал (если это можно было так назвать) по узкой просёлочной дороге прочь. Не прошло и минуты, как позади раздался громкий хлопок и звон выбитых стёкол. Через несколько секунд последовал второй взрыв, громче и протяжнее. Должно быть, в доме взорвалось что-то горючее – он вспыхнул как вощёная бумага.
Глядя на горящий дом и высыпавших на дорогу людей, я невольно подумал об убитом маге, сгорающем сейчас на этом огромном костре. Мурашки пробежали по рукам, и я, повинуясь внутреннему порыву, приподнял посох над землёй, исполняя древнюю традицию, отдавая последние почести старшему товарищу. А затем, бросив последний взгляд на огонь, взметнувшийся до самого неба, развернулся и пошёл дальше по дороге, надеясь поймать в этой глухомани хоть какую-нибудь попутку до Ташкента.
Через полчаса дождь кончился, тучи начали рваться на части. Закатное солнце пробивалось сквозь них охровым светом. Всё вокруг окрашивалось такими же коричнево-жёлтыми оттенками, и оттого казалось мрачным и мистическим, как средневековый город, погрязший в нечистотах, предрассудках и охоте на ведьм.
Белый «Матиз» проскочил мимо, едва не обрызгав меня грязью, но через несколько метров резко затормозил и дал задний ход.
– Эй, дедушка! – крикнул водитель. – Подвезти?
Я обошёл остановившуюся машину, открыл дверцу и бесцеремонно уселся на рядом с ним, затолкав посох на заднее сиденье.
– Ой, – вздрогнул парень не намного моложе меня, с подозрением покосившись на посох.
Глянув в зеркало, я стер пыль с лица и с укором заметил:
– Ты же не лишишь немощного старика его единственной опоры? И вообще, мог, хотя бы ради приличия, назвать папашей.
– Да я это… – поперхнулся тот.
– Вези, раз предложил. В город.
– А может?… – неуверенно попытался возразить он.
Посмотрев на него в упор, я грозно повторил:
– В город!
Он вздрогнул, глубоко вздохнул, и мы поехали.
* * *
Не прошло и часа, как я уже стоял возле своего дома. Несчастный парень всю дорогу осторожно интересовался, куда именно меня везти и где именно сворачивать. Может, он делал это из вежливости, но мне показалось, что он просто счёл своего попутчика социально опасным типом, которому лучше не перечить и всегда улыбаться.
И он очень удивился, когда я попросил остановить машину возле наглухо заросшего дома, увитого толстыми стеблями, ощерившимися длинными острыми шипами. Одолев все три ступени крыльца, я с трудом отодвинул пару не особо толстых побегов и пробрался внутрь.
Кария выскочила из-за угла, сжимая в руке кухонный нож. Я отшатнулся и, наверное, завалился бы на спину, если бы позади меня не было стены. Дриада застыла от удивления и выронила нож.
– Ох… – выговорила она, – ты… что с тобой?
Я поставил посох за дверью и скинул плащ.
– Обновил гардероб. Мне пришлось сражаться за него на распродаже!
Выйдя из ступора, Кария побежала на кухню за аптечкой.
– Что случилось? – спросила она оттуда.
– Это я должен спрашивать.
– Они приходили сюда. Демон и колдун. Первого я рассмотрела…
– А второй отвёл глаза, верно?
Кария не ответила.
– Кажется, я получил зацепку, – я бухнулся на диван и закрыл глаза. Сегодня мне и впрямь удалось узнать кое-что важное об убийце. В том, что он и есть тот самый загадочный колдун, почти не было сомнений.
Открыв глаза, я увидел, что Кария стоит рядом.
– У тебя вообще нет никаких лекарств, – сообщила она.
Я проигнорировал её последнюю фразу.
– Мне страшно, – тихо сказала Кария. – Они вернутся, а ты сейчас не в состоянии отбиваться. Я могу приготовить кое-какие зелья, настойки, но на это нужно время. У тебя есть друзья? Нужно чтобы кто-нибудь купил лекарства. Обезболивающие…
Она замолчала и устало села рядом.
– Всё в порядке, – я попытался встать, но мои мышцы, только-только расслабившиеся в тепле и комфорте, ответили на эту попытку решительным отказом. Меня скрутило от резкой боли, и я упал обратно на диван.
– Может, ты и права, – нехотя признал я, когда снова смог говорить членораздельно. – Есть кое-кто, кто смог бы помочь. Правда, ей это очень не понравится. Очень.
Стараясь не делать лишних движений, я взял телефон и набрал номер.
Меня разбудило шуршание пакета. Обычного полиэтиленового пакета, в какие кладут что-нибудь мелкое, что можно завернуть и положить в карман или сумку. Я не стал показывать, что проснулся, продолжая лежать и вслушиваться в звуки. Вскоре резкое шуршание от тонкого пакета сменились на более тихое и мягкое. Несколько штук чего-то в плотной упаковке положили на журнальный столик у меня над головой. Туда же прибавился небольшой, судя по звуку, стеклянный, бутылёк и что-то ещё. Мой гость прошёл через комнату. Цокнули каблучки, ступив с плотного паласа на деревянные доски пола в кухне. Кран засипел – это прокладка в вентиле на горячую воду пропустила немного воздуха. Помыв руки, каблучки процокали обратно в комнату и остановились у края паласа. Выждав несколько секунд, я приоткрыл глаза.
Ева стояла на коленях, спиной ко мне, и осторожно заглядывала под ковёр, медленно приподнимая загнувшийся угол. На ней были свободная белая рубашка и строгие чёрные брюки, неплохо смотревшиеся с той стороны, которой она ко мне повернулась. Хмыкнув, я сухо сказал:
– Я тоже рад вас видеть.
Снеговская подскочила от испуга, вытянувшись по струнке, и несколько раз судорожно глотнула воздух.
– Вас не учили снимать обувь в гостях? – продолжал я тем же тоном.
Она долго не могла найти, что ответить, но наконец собралась с мыслями.
– А вы грубите даже тем, у кого просите помощи?
Строго говоря, я не просил её о помощи. Просто пробормотал в трубку, что якобы умираю, надеясь сыграть на чувстве вины. Чувство вины должно было взяться из театрального «предсмертного хрипа» и того, как я уронил трубку, не обращая внимания на ругательства, которыми меня осыпала Ева. Сыграло это свою роль или нет, но – я бросил взгляд на часы – через час с небольшим она приехала ко мне.
Никогда не понимал женщин.
Я приподнялся на диване и ответил:
– Вообще-то, я не грубил, а указывал на недостатки вашего воспитания.
– Вот и отлично! – бросила Снеговская, направляясь в прихожую.
– А кто вас впустил?
– Ваша секретарша, – она остановилась и повернулась ко мне, скрестив руки на груди. – И я посоветовала бы ей одеваться менее вызывающе. Если она конечно секретарша…
Я попытался встать, но меня будто молотом по спине огрели, а затем ещё добавили бревном в живот, перевернув заодно все внутренности. Согнувшись пополам, я начал заваливаться вперёд. Подбежавшая Снеговская придержала меня, и я упал на диван, умудрившись сотрясти дом так, что на столе попадали свечи.
– Так плохо? – обеспокоено спросила Ева.
Я кивнул.
– Снимай рубашку, – приказала она.
– Может быть, сначала познакомимся получше? – попытался возразить я. Ева не обратила никакого внимания на мою реплику и начала расстёгивать пуговицы сама. Мне ничего не оставалось, кроме как не сопротивляться.
Стянув следом за рубашкой и майку, Ева застыла, с удивлением и ужасом уставившись на мои тощие рёбра, покрытые одним большим синяком с вкраплениями множества мелких кровоподтёков.
– Тебя что, переехал грузовик? – испуганно выговорила она, выйдя из ступора.
– Если тебе от этого будет легче заснуть, – пробормотал я, не заметив, как следом за ней перешёл на «ты», – то можешь считать, что это был грузовик.
– Да на тебе же места живого нет! – воскликнула Снеговская, торопливо разрывая упаковки стерильных бинтов, лежавших на журнальном столике, но тут же отбросила их и насыпала мне в руку горсть обезболивающего, едва не заставив проглотить всё разом. Оставив две таблетки, я запил их каким-то травяным чаем, заваренным Карией, и, вполне возможно, ещё недавно росшим на ней. Минут через десять боль начала утихать, и я отобрал у Евы бинты. Накладывать повязки себе самому куда сложнее, чем кажется со стороны, но выглядеть слабым не хотелось.
Мне ещё предстояло отправиться в клуб, о существовании которого до сегодняшнего вечера даже слышать не приходилось и устроить допрос человеку, который мог бы вырубить меня одной левой. Позвонив в службу такси, я пошёл собираться, ограничившись лишь умыванием холодной водой.
Ознакомительная версия.
