Ознакомительная версия.
Они промчались мимо, не заметив меня, и мне без них стало одиноко».
Закончив читать (признаться, сцена напомнила мне и о моих давних морских приключениях), я пожал плечами, подумав: почему Кудрявцев принес свое сочинение именно мне?.. Трудно понять человека, у которого в голове порядок, понятный только ему одному.
А еще я подумал: ободовцев, которые всем на свете произведениям изящной словесности предпочитали миниатюры Гурсинкеля, а из всех в мире остальных искусств важнейшим считали современную попсу – всех этих людей все, в том числе и я, считали людьми нормальными, а вот человека, который читал и перечитывал только десяток выдающихся книг и не читал газет, витал в облаках, жил в своей системе координат, все называли сумасшедшим.
А может, мы всё перевернули вверх ногами?
На другой день мы с Кудрявцевым встретились в редакции. Я искренне похвалил лапидарную рукопись, некоторое время, к взаимному интересу, мы порассуждали о гармонии жизни и расстались довольные друг другом.
Только я не стал делиться с автором сцены своими мыслями по поводу другой системы координат.
5.
Тираж издания заметно увеличивался. Газету заметили специалисты по рекламе, и теперь «Ничего кроме правды» в каждом номере рассказывала о товарах самых богатых в области супермаркетов и призывала пользоваться услугами не только местных массажисток и колдунов. Ссылаясь на законы рыночной экономики, типография повысила тарифы на газетную бумагу и свои услуги; Григорий Минутко, к тому времени тоже поднаторевший по части тех же законов, не предусмотренные бухгалтером расходы компенсировал увеличением цен на рекламу.
Касса редакции богатела, обещая в ближайшем будущем второй компьютер, премии, повышенные гонорары и возможность, как теперь говорил бухгалтер-кассир Квитко, «пересмотра в лучшую сторону вопроса заработной платы».
Читая подготовленные Грушиным к печати материалы, Григорий Минутко в блаженстве потирал ладошки: его идея оказалась правильной и начинала работать! «Только бы «кусок» планеты летел подольше», – иногда вслух мечтали сотрудники газеты, а корреспондент Вася Субчик как-то на очередной летучке даже предложил «слегка денежно поощрить Ивана Гемана» – чтобы тот в своих космических расчетах, которые газета теперь публиковала в каждом номере, на порядок притормозил скорость приближения катастрофы.
Редактор предложение выслушал, однако комментировать его не стал.
1.
«9 июня 2006 года. Источник сообщает:
Автор «Летописи» П.П.Грушин, проживающий по улице Консервной в доме номер 36, отсутствовал в городе три дня. На мой вопрос (я сейчас стараюсь на улице почаще встречаться с объектом наблюдения), где он был, он ответил, что ездил в Москву, работал в историческом архиве. Подозреваю, что кроме работы в вышеназванном месте, он еще и встречался со своими прежними единомышленниками.
Вернулся из отпуска (отдыхал за границей) и приступил к работе мэр города Петр Иванович Мыслюков. Пока все. «Куница». г. Обод».
В Обод пришло жаркое лето. Солнце накаляло тротуары и стены домов, не давало в полный рост подниматься траве, кое-где пробивавшейся из-под горячей земли, – молодая поросль на корню превращалась в сухое жухлое сено; листья на деревьях, экономя влагу, сворачивались в узкие, похожие на пластмассовые, лодочки; млея от духоты, склонили было свои цветущие головки и георгины, росшие на клумбе, разбитой у входа в городскую администрацию, и только благодаря тому, что это вовремя заметил и приписал поливать клумбу с помощью пожарной машины мэр города Петр Иванович Мыслюков, цветы благополучно дождались дождей.
Дожди пойдут через месяц, а сейчас ободовцы не зная меры пили хранившийся в холодильниках самодельный хлебный квас, жадно бегали по городу в поисках пива, позволяли себе выходить на улицы в легкомысленных распашонках, даже майках и, оказавшись на свежем воздухе, первым делом искали ближайшую тень.
Летняя жара в тот год не была в Ободе явлением чрезвычайным – таков был обычный в этих местах климат. Правда, до того времени, когда был построен Канал и вырубили окрестные леса, погоды здесь были мягче и приятнее для человека, но в это время здесь еще никто постоянно не жил, теперь же все привыкли и к летнему пеклу, и к зимнему холоду, от которого в некоторые морозные дни даже потрескивала росшая на центральной площади старая сосна.
2.
Служебная «волга» везла мэра в областной центр. Мыслюков догадывался, зачем вызывает его губернатор, заранее трусил и пытался сочинить речь, которую он скажет, чтобы оправдать свой несанкционированный отъезд в отпуск…
Когда Иван Петрович, минуя открывшую ему двери секретаршу, робко вошел в кабинет губернатора, Иван Алексеевич Щулоков не обратил на него никакого внимания. Не поднимая головы и держа в руке большой синий карандаш, губернатор продолжал сидеть за столом и внимательно читал. Мыслюков разглядел в руках губернатора… ободовскую газету «Ничего кроме правды».
Через минуту губернатор бросил на стол газету и поднял голову:
– Ну?..
(Начальную школу общения с подчиненными Щулоков сорок лет назад прошел в дивизионной школе у старшины Бебко, – тот виртуозно владел языком, на котором нельзя было высказать ни одной порядочной мысли. С годами сержант, потом генерал, сейчас – губернатор области только совершенствовал полученное от старшины образование).
Мыслюков в ответ пожал плачами.
– Как отдохнул, спрашиваю? – уточнил вопрос губернатор.
– Отдохнул хорошо, Иван Алексеевич.
– Океан был теплым? Акулы не беспокоили? Водка на солнце не перегревалась? – губернатор вялым жестом, наконец, разрешил мэру сесть. – На все вопросы ты мне напишешь ответы на бумаге, – откинул могучее тело на спинку стула. – Не забудь осветить там и еще один волнующий меня вопрос: почему ты уехал в отпуск без разрешения. А теперь, – губернатор взял в руки ободовскую газету и, поморщившись, зашвырнул ее в дальний угол стола, – о твоей газете…
Мыслюков, конечно, мог бы сейчас возразить, мол, газета, которую вы, Иван Алексеевич, только что так внимательно читали, не моя, бывший орган приватизирован, слушается меня ровно настолько, насколько мы из городского бюджета выделяем ей мизерную сумму… Но не возразил – по понятной, надеемся, читателю причине.
…Покраснев до ушей, губернатор в гневе швырял в лицо мэра слова, которые должны были не только больно ранить, а и вовсе уничтожить Мыслякова:
– Ты, Мысляков, читаешь свою газету? Что они там пишут? Что печатают? В городе за год не построено ни одной квартиры, не проложено ни одного метра дороги, разваливаются консервный завод, завод камышитовых плит, табачная фабрика месяцами не выдает зарплату, нормально функционируют… – губернатор сквозь зубы произнес это заимствованное слово, – только казино и дискотека! Расплодились проститутки, алкоголики, наркоманы, скоро в городе выйдет из строя канализация, а они, – губернатор скривил рот: – что я думаю о конце Света… Больше в Ободе не о чем думать! Глас народа… – тут бывший генерал для большей ясности использовал длинную непечатную фразу (как и уже упоминавшийся нами полковник Луцкер, губернатор тоже читал монографию Дрислера «Мат в Вооруженных Силах», правда, после школы старшины Бебко он не нашел в книге ничего для себя нового)…
– В общем так, – через сорок минут подвел губернатор итог административной выволочки. – Пиши объяснительную по поводу самоволки, езжай домой и прекращай в городе безобразия.
К вечеру того же дня в городскую администрацию был приглашен Григорий Васильевич Минутко. Редактор знал о поездке мэра к губернатору, догадывался о состоявшемся в области диалоге и сейчас готовился к длинному и неприятному разговору…
Взаимоотношения руководителя городской газеты и мэра были неизменными в течение всех лет их знакомства. Минутко презирал серенького вороватого Мыслюкова, но всегда говорил ему «вы» и в разговорах с мэром даже улыбался, потому что, как мы уже знаем, администрация частично оплачивала газетные расходы; Петр Иванович в свою очередь не любил Григория Минутко – подозревал, что редакция, щедро отводя в газете место под положительный опыт работы администрации, вместе с тем в тайное досье собирает и другой, интересный для прокуратуры, опыт. Мэр Обода, стремясь избежать радикальных изменений в своей личной и общественной жизни, при встречах с редактором всегда говорил «Григорий Васильевич» и «вы» и никогда не упускал случая подчеркнуть свое уважение к современной российской прессе и вообще к свободе слова…
Ознакомительная версия.
